Виктория Хислоп - Путешествие за счастьем. Почтовые открытки из Греции

• Название: Путешествие за счастьем. Почтовые открытки из Греции
• Автор: Виктория Хислоп
• Жанр: Зарубежное современное

Элли Томас неделя за неделей получает на свой лондонский адрес открытки без имени отправителя. Поставлен только инициал «А.», и кому они предназначены, она тоже не знает. На открытках ясное небо, бирюзовое море – Греция, один вид ярче и привлекательнее другого. Проходит время, открытки перестают приходить. Но острое ощущение счастья, навеянное фантастическими картинами, – счастья и тайны одновременно – мешает ей жить по-прежнему. И Элли принимает решение – она берет билет до Афин…

Новая книга Виктории Хислоп – украшенный фотографиями роман – навсегда запечатлевает в памяти это сказочное путешествие за счастьем.

В формате PDF А4 сохранен издательский дизайн.

---

Прочитав первую фразу, она остановилась. Конечно, лучше сначала добраться до отеля. Прижимая блокнот к груди, Элли встала и пошла к стоянке такси.

– Толон, – неуверенно произнесла она. – Отель «Марина».

Тем же вечером, сидя на маленьком балконе номера, она снова раскрыла блокнот.

Я в тот день отправился встречать тебя в аэропорт Каламаты, но ты не появилась, я прождал двадцать четыре часа – думал, может, ты ошиблась и прилетишь следующим рейсом. Или опоздала на самолет и не смогла мне сообщить. Я выдумывал десятки объяснений. Ту ночь я спал в кресле за тележками для багажа. Уборщик протер пол вокруг моих ног, а потом принес мне пирог со шпинатом, который собиралась выбросить его жена. Она была владелицей киоска, а их сын сидел на паспортном контроле, и, конечно, за сохранность багажа отвечал племянник, а у турникета посадочные талоны проверял двоюродный брат. «Маленькие аэропорты в Греции – дело семейное», – светясь от гордости, сказал уборщик.

Рано утром мне пришлось оставить зал прибытия. Даже само название казалось мне издевательским. Стояла середина сентября, и чартерных рейсов из Англии больше не ожидалось, так что надежды (какую я до этого питал) на твое неожиданное появление не осталось. Ты не отвечала на мои звонки, но я знал: если бы с тобой произошло что-нибудь ужасное, один из твоих друзей известил бы меня.

Некоторое время я сидел на скамье перед зданием аэропорта, не зная, что делать, куда ехать. Несколько минут спустя затрезвонил мой телефон. Пришло сообщение. Я полез в карман, и у меня так тряслись руки, что мобильный упал на асфальт. Сквозь паутину разбитого экрана я с трудом разобрал: «Она не может. Извините». Ты, вероятно, продиктовала это какому-то другу. Я несколько минут в болезненном недоумении смотрел на экран, потом набрал номер, с которого пришло сообщение. Никто не ответил. Я сделал несколько попыток. Конечно, с тем же результатом. Злость, ярость, гнев… Эти слова даже приблизительно не передают того, что я чувствовал. Просто слова. Колебание воздуха. Ничто.

Больше никаких посланий не поступало. Только «Bon voyage» от брата – позднее в тот же день. Я мог бы сразу уехать обратно в Афины, но мне невыносима была мысль о возвращении – по той же дороге, по которой я летел с таким предвкушением встречи, с такой радостью… Меня охватило оцепенение, и я никак не мог попасть ключом в замок зажигания. А потом понятия не имел, куда еду. Мне было все равно. Неизвестно, сколько времени я провел за рулем, но, увидев море, нажал на тормоза. На берегу, где кончалась дорога, мне бросилось в глаза объявление: «Комнаты». Вот где можно остановиться, решил я.

Следующие несколько дней я почти ничего не делал – сидел да смотрел на Ионическое море. Волны совсем взбесились, они бесконечной чередой накатывались и обрушивались на песок. Стихия отражала смятение моей души. А она, казалось, не могла успокоиться. Мне не хотелось есть, не хотелось ни с кем разговаривать. Мужчины считаются сильным полом, но я никогда не чувствовал такого бессилия. Я думаю, море утащило бы меня, если бы я подошел слишком близко. Случались дни, когда у меня возникало желание исчезнуть в этой пене.

Я видеть не мог свой мобильный – это было мучительно, – но снова и снова глядел на разбитый экран. В конечном счете я вытащил телефон из кармана и забросил в волны как можно дальше. И сразу же почувствовал облегчение. В тот момент, когда он коснулся воды, я смирился с тем, что больше не смогу услышать твой голос – и никогда не услышу. Теперь я был отрезан от тебя и от всего мира.

Один Господь знает, что думала обо мне та милая пара, которая сдавала комнаты в Метони, однако каждый вечер для меня оставляли тарелку с холодной едой, а утром забирали ее. Жена как-то утром поставила в мою комнату свежие цветы, а когда они завяли, поменяла букет. Я чувствовал, что эти люди добры ко мне, но и только. Не испытывал ни голода, ни жажды. Не ощущал ни тепла, ни холода. Как-то раз я встал под душ, и пошла ледяная вода. А кожа не реагировала. Мои часы указывали, что прошел час. Вот так отчаяние лишило меня всех ощущений. Да, для меня наступили мрачные дни. Не знаю, как я пережил это время, но каким-то образом, час за часом, оно истекло. А сколько дней или недель минуло со дня моего ожидания в аэропорту, я не представлял. Однажды владелец пансиона попался мне навстречу, когда я шел к берегу. «Кало мина, – весело сказал он, – октомврис! Хорошего вам месяца, октябрь наступил!»[2] Оказалось, я пробыл там почти две недели.

Программа, которую я подготовил для нас, теперь казалась смешной: поездка по Пелопоннесу, на пароме до Китиры, а оттуда опять морем до Крита, самолетом до Афин, а потом в Лондон. Ты говорила, у тебя ровно две недели отпуска, которые ты можешь потратить на путешествие, и мое дотошное планирование гарантировало тебе возвращение вовремя. В афинском магазине, который называется «Золотас», я купил колечко с бриллиантом. Вот как далеко зашел мой самообман. Я собирался сделать тебе предложение на фоне кроваво-красного заката на Крите. Даже теперь я представляю себе сцену, которой не суждено произойти. Надеюсь, придет день – и все это навсегда выветрится из моей головы.

Тем вечером в Метони (я закрыл ставни, чтобы не видеть заката) мне нужно было принять решение: то ли возвращаться в Лондон, то ли путешествовать в одиночестве. Те изыскания, что я провел за время двухнедельного пребывания в Афинах, дали неплохой результат. Куратор Музея кикладского искусства оказался замечательным парнем, он открыл мне многие отделы архива, у меня теперь хватало материала, чтобы начать книгу. Я мог делать это в номере отеля с таким же успехом, как у себя дома. При мысли о Лондоне кровь начинала стыть у меня в жилах: я знал, что там буду постоянно отыскивать взглядом в толпе твое лицо. А другая основательная причина задержаться в Греции – промозглая британская осень.

И вот я собрал сумку, расплатился и уехал. Теперь я не спешил. Позвонил брату по деревенскому таксофону, попросил раз в неделю забирать мою почту, пока я не вернусь. Аванса, полученного по контракту за книгу, должно было хватить на год, если не шиковать. Чтобы купить шоколада, жевательной резинки, воды и всяких мелочей, которые понадобятся в дороге, я направился в магазин и остановился у ржавого вращающегося стеллажа с открытками. Хозяин магазина, видимо, не ждал больше туристов в этом году, а потому не дал себе труда обновить коллекцию. Я взял у него открытку с изображением одной из венецианских крепостей (которую за все время пребывания в Греции так и не удосужился посетить). Почему я это сделал? У меня и в мыслях не было, что тебе небезразлично, где я нахожусь, просто вдруг возникло желание пообщаться с тобой. Возможно, для того, чтобы сломать молчание, разделявшее нас теперь. Или для того, чтобы бежать от одиночества? Я не мог притворяться, играя с мобильным телефоном и делая вид, что у меня масса друзей и назначенных встреч. Другое дело – подписывать открытки и отыскивать почтовые марки; меня это вполне устраивало.

Я нашел способ беседовать с тобой, не ожидая ответа, – говорю только я. Эта мысль понравилась мне. Может быть, ты даже пожалеешь, что не приехала.

Человек в магазине приклеил на открытку несколько марок, потом упаковал мои покупки.

– Кало таксиди.

– Спасибо, – ответил я, услышав одну из фраз, которые уже успел выучить.

Грек желал мне счастливого пути.

Положив карточку на крышу машины, я черкнул несколько строк и бросил открытку в ближайший почтовый ящик.

Я был абсолютно свободен в выборе, мог ехать куда хочу, но странно, насколько может выбить из колеи такая свобода. Я чуть ли не целый час просидел в машине, разглядывая карту, и мне пришлось собрать волю в кулак, чтобы включить наконец передачу и тронуться с места. Я понимал, что еду на восток, поскольку море осталось у меня за спиной. Но не знал пункта назначения и не имел представления, куда меня заведет интуиция или судьба. Так начались мои скитания. Можно сказать, с чистого листа.

В следующие недели и месяцы, где бы я ни остановился, люди заговаривали со мной. Большинство из них были добры и любезны, а если нет, то мои попытки объясняться по-гречески разбивали лед отчуждения. Многие рассказывали мне всякие истории. Я слушал и записывал их, каждый день узнавал что-нибудь удивительное о стране и что-нибудь новое о себе. Голоса незнакомцев заполняли пустоту, образовавшуюся с твоим исчезновением. Некоторые места из рассказов ты узнаешь по открыткам. Неизвестно, правду говорили люди или фантазировали на ходу. Подозреваю, что в ряде случаев не обошлось без чистой игры воображения или приукрашивания действительности, но кое-кто из рассказчиков, вероятно, все же был честен. Впрочем, судить тебе.