Николай Лузан - Окаянные девяностые

• Название: Окаянные девяностые
• Автор: Николай Лузан
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9908778-6-3

События нового произведения Николая Лузана «Окаянные девяностые» развиваются на Урале в начале 90-х годов. Американская разведка в попытке окончательно развалить охваченную смутой Россию пытается добыть секрет новейших разработок нашей военной промышленности. События разворачиваются на фоне криминальных разборок различных бандитских группировок Екатеринбурга, делящих сферы влияния в регионе. Несмотря на охвативший всю страну кризис, российская контрразведка находит в себе силы противостоять действиям агентов ЦРУ и отражает еще одну опасность, угрожающую обороноспособности нашей страны. Книга предназначена для широкого круга читателей.

---

Финкель мялся и не знал, как подступиться к столь щекотливому вопросу. Саттер как будто угадал эти мысли и пришел на помощь. В его руках, как у фокусника, появился почтовый конверт. Финкель с недоумением смотрел то на конверт, то на загадочного американца, и ничего не мог понять. Письмо было от приятельницы семьи Финкелей – Марины Орел. В прошлом с ней и ее мужем – Оскаром их связывала многолетняя дружба, прервавшаяся в 1992 году.

В тот год семья Орел, оставив Царское Село, отправилась в частную поездку в США и обратно не возвратилась. Спустя полгода, они напомнили Финкелям о себе. Первые письма Марины были полны сомнений и тревоги, но прошло несколько месяцев, и характер переписки изменился. Теперь каждая строчка и каждое слово Орел сочились оптимизмом. Они подробно описывали свою новую квартиру, машину или очередную покупку, не скупились нахваливать жизнь в Америке и отмечали захватывающие перспективы для тех, у кого «есть голова на плечах».

Очередное письмо Марины, переданное Саттером, мало чем отличалось от предыдущего. Оно было проникнуто сочувствием к «мыкающейся в нищете семье друга». В нем она не скупилась на похвалы в отношении своего нового «делового партнера» – господина Бэда. Сердце Финкеля радостно встрепенулось, когда он читал эти строки. Бэд был не только успешным бизнесменом, но и оказался человеком широкой души. Он заочно проникся симпатией к «российским страдальцам», обещал в случае переезда Финкелей в США оказать помощь в обустройстве на новом месте и «найти работу, соответствующую твоим, Моисей, знаниям».

Перечитав письмо, Финкель все еще не мог поверить в столь сказочную удачу; она буквально плыла ему в руки. Он поднял голову и искал ответ в глазах Саттера. Опытный разведчик и психолог внимательно следил за реакцией кандидата в шпионскую рать и не спешил делать вербовочного предложения. Ему была хорошо известна хватка молодой российской контрразведки. После потрясений августа 1991 года, она быстро набрала силу и уже мало чем уступала знаменитому КГБ. Опасаясь, что хитрющий кандидат наук мог оказаться ее ловкой подставой, Саттер продолжил игру с Финкелем и прощупывал его наводящими вопросами:

– Моисей, если мне не изменяет память, в декабре 1990 года вы направляли анкету в нашу Службу иммиграции и натурализации?

– Да, причем дважды, второй раз в декабре 1991 года! – подтвердил Финкель.

– В ней вы указали, что работаете в закрытой организации. Поясните пожалуйста, что это за организация и чем она занимается?

Финкель, помявшись, скороговоркой произнес:

– Научно-исследовательский институт морского флота.

– Министерства обороны России? – уточнил Саттер.

– Да.

– И в какой же области институт ведет исследования?

– Атомного подводного флота.

– А конкретно?

– Если говорить о моей лаборатории, то она занимается исследованиями в области гидроакустики.

– Расскажите более подробно.

То, чем интересовался американец, составляло государственную тайну, и снова липкий страх сковал Финкеля. Озираясь по сторонам; на него смотрели безликие стены с вмонтированными микрофонами и видеокамерами, он уклончиво ответил:

– Видите ли, Джон, это очень специфическая сфера и она требует специальных знаний. Поэтому то, что я скажу, извините, вряд ли будет вам понятно.

– О’кей, о’кей, – не стал форсировать событий Саттер и сменил тему. – Моисей, а у вас есть ученая степень?

– Да, конечно, я кандидат технических наук. Готовил к защите докторскую диссертацию, но в этой стране, как оказалось, она никому не нужна.

– Не отчаивайтесь, Моисей, в нашей великой стране, да еще с вашими знаниям, перед вами откроются огромные возможности.

– Я на это очень рассчитываю, Джон, и потому сделал столь нелегкий выбор – моя семья твердо намерена связать дальнейшую жизнь с США.

– И вы об этом нисколько не пожалеете. Америка – страна удивительных возможностей! – заверил Саттер и, внимательно посмотрев в глаза Финкелю, подчеркнул: – Но в нашей стране, так уж сложилось, советские научные степени не играют существенной роли.

– Я рассчитываю не на нее, а на багаж своих знаний.

– Правильно делаете, но необходимо учитывать важную особенность – эти знания, а точнее материалы, должны иметь прикладной характер.

– Такие материалы у меня есть! Но потребуется время, чтобы их обобщить и систематизировать. Я уверен, для моих американских коллег они будут представлять значительный интерес, – с многозначительным видом произнес Финкель.

– О’кей, о’кей. В таком случае, Моисей, если вас не затруднит, то к следующей нашей встрече хотелось бы познакомиться с этими материалами.

– Как скоро и где она состоится?

– Гораздо раньше, чем вы думаете. Как вы посмотрите на то, чтобы провести ее в Бельгии?

– А почему в Бельгии?! – удивился Финкель.

– Но вы же не будете возражать против встречи с сыном?

– Я?! С сыном?! Да, конечно! Но как?!

– Это я беру на себя. Вызов и виза для вас будут оформлены в ближайшие месяцы.

– Неужели такое возможно?! – не мог поверить Финкель.

– Не сомневайтесь, Моисей, Америка – страна фантастических возможностей! – заверил Саттер.

Завершая разговор, он вежливо, но настойчиво рекомендовал Финкелю «поработать над перечнем вопросов по новым научным разработкам в области гидроакустики». Проводив его на выход, Саттер поспешил на доклад к резиденту. Его душа пела, не прошло и двух недель с начала работы в посольской резидентуре, как он вышел на перспективную разработку. Будущий агент Финкель мог занять далеко не последнее место в шпионском ряду ЦРУ. Его прямой доступ к важным секретам российского военно-морского подводного флота открывал перед американской разведкой заманчивые перспективы.

Лифт поднял Саттера на 7 этаж, в сердце посольской резидентуры. Ее помещения надежно защищал от прослушивания вездесущей российской контрразведки радиоэлектронный колпак. Со стороны Садового кольца она была отгорожена глухой кирпичной стеной со встроенными в нее фальшокнами. Перед тем как зайти к резиденту Саттер заглянул к себе в кабинет и достал из сейфа досье на Финкеля. На обложке рукой его предшественницы – Хамильтон Келли Энн, было выведено «Хэл Рубинштейн». За два с лишним года изучения Финкеля оно распухло до размеров «книги дьявола». В досье были собраны: доносы связей семьи Финкелей, обосновавшихся в Америке, Европе и Израиле, пикантные фотографии, долговые расписки сына, анкета-заявление самого Моисея Финкеля в Службу иммиграции и натурализации США с просьбой о предоставлении ему и жене статуса беженцев и многое другое. Приложив к досье видеозапись разговора с Финкелем, Саттер отправился на доклад.

Резидент – Дэвид Ролф, как и его предшественник – Майкл Клайн, являлся кадровым сотрудником разведки. После окончания Кентуккийского университета, где занимался углубленным изучением русского языка, он добровольно поступил в армию. Службу проходил в армейской разведке, в Западном Берлине в качестве аналитика. По увольнении возвратился в Штаты и занялся юриспруденцией, но она его не прельстила. Ролфа тянуло в разведку, и в 1977 году он подал заявление в ЦРУ. Почти год его тщательно изучали. Он оказался чист, в порочащих связях замечен не был и по завершении проверки получил назначение в штат оперативных сотрудников.

Служба в разведке для Ролфа началась с интенсивной специальной подготовки. Он с рвением, достойным уважения, изучал сложнейшую науку агентурной работы, и по итогам учебы стал одним из лучших. С учетом этого и хорошего знания русского языка, его направили в самую боевую резидентуру ЦРУ – московскую. До 1982 года он работал, и работал эффективно, под крышей помощника атташе по вопросам обороны. Всемогущему КГБ так и не удалось зацепить Ролфа на шпионских делах. Он выходил сухим и чистым из самых грязных ситуаций и по праву заслужил у коллег репутацию счастливчика.

В Лэнгли заметили инициативного, перспективного агентуриста и направили на дальнейшую обкатку в сингапурскую, а потом токийскую резидентуры. Там Ролф также не затерялся, добытая им информация докладывалась высшему руководству ЦРУ. В коридорах Лэнгли его имя было на слуху, и новое назначение не заставило себя ждать. То, о чем мечтает каждый разведчик, для Ролфа стало реальностью. Спустя 14 лет со дня начала службы в разведке, в 1991 году он возвратился в Россию в качестве резидента ЦРУ на должность советника посла по региональным вопросам, служившую ему прикрытием. На этом новом и ответственном участке Ролф быстро преуспел. Очередная оперативная разработка Финкеля в качестве будущего перспективного агента посольской резидентуры в Москве пока не дала сбоев.

Ролф бросал нетерпеливые взгляды то на таймер, то на дверь и с нетерпением ждал доклада Саттера. Встреча с Финкелем затянулась более чем на два часа. Наконец за дверью послышались торопливые шаги. Она распахнулась, и на пороге возник Саттер. Его довольный вид говорил сам за себя. Ролф отложил в сторону шифровку Директора ЦРУ и не смог сдержать своих эмоций: