Владимир Ушаков - Праведный грех

• Название: Праведный грех
• Автор: Владимир Ушаков
• Жанр: Русское современное

Первая любовь, целина, Куба, Перу… 60-е, 90-е годы ХХ века, наше время. В этой книге читатель найдёт искреннюю исповедь человека, прошедшего большой и интересный жизненный путь. Но где бы автор ни был, в далёкой ли стране, в Москве или в российской глубинке, он всегда оставался человеком, не чуждым никаких эмоций. Эта книга не просто о том далёком уже времени, о поколении, рождённом в СССР. Эта книга обо всех нас, кто сейчас живёт, работает, переживает, любит.

---

Сроду не любил лечиться. Но что поделаешь? Иногда приходится. Вот какие со мной на этом поприще истории приключились. Прямо помереть со смеху и не встать.

Пошёл однажды в поликлинику флюорографию делать. Разделся как положено. Вещички свои сложил так культурненько в уголочек.

Поставила меня врач к стенке и говорит, уже спрятавшись от радиации, из-за окошка:

– Наберите-ка воздуха в себя и не дышите. Не дышите, ещё не дышите, глубже, не дышите.

И отвлеклась разговором с уборщицей. А когда вспомнила обо мне, я, посиневший, сполз уже на пол. Откачали.

Или пришёл я после направления терапевта через месяц к гастроэнтерологу. Очередь большая образовалась – один гастроэнтеролог, сами понимаете, мои дорогие граждане и гражданочки, на три дружно объединившиеся поликлиники. А из кабинета этого гастроэнтеролога пациенты все с нервным тиком выскакивают, красные, как помидоры.

Дошла очередь и до меня. А я уж напрягся весь из себя. Врач меня выслушала и говорит ласково:

– Ничего ужасного не вижу. У вас просто выброс желчи в пищевод. Вы умрёте долгой и мучительной смертью.

На что я ей тоже с юмором, остроумно так отвечаю:

– И вы умрёте от такого же выброса.

А потом других пациентов спрашиваю:

– Это она со всеми так?

– Со всеми, – говорят, – невзирая на пол и должность. Хобби у неё такое – людей пугать.

Пришёл к терапевту, чтобы потом попасть к физиотерапевту, а от него – к неврологу и хирургу. Вовремя пришёл, минута в минуту, в 14 часов 58 минут. Как в талоне указано. Но всё равно попал к врачу, отсидев два часа в очереди.

Обращаюсь к врачу:

– У меня поясница ломит, на лбу – пот холодный.

Врач приложила руку к моему лбу. Потом пошла руки мыть и на ходу говорит:

– Не такой уж он у вас и холодный. А мои костыли видите? Вот и вам скоро с такими же ходить придётся.

И утешила напоследок:

– Жизнь – это болезнь, передающаяся половым путём, со стопроцентным летальным исходом. Так что не надейтесь!

Поплёлся я без надежды к физиотерапевту:

– Уважаемый доктор, у меня радикулит. Утром встаю – всё болит.

– А вы не вставайте. И болеть не будет.

– Как, совсем?

– Ну почему же. Когда сможете – сами встанете. Дальше посмотрим, что с вами можно ещё сделать. А пока идите на токи.

Сделал несколько процедур. Не помогает.

Пошёл за продлением. Я снова у физиотерапевта.

– Пока не помогает, – говорю.

– А я, – отвечает, – вас вылечить и не обещала.

Мне стало стыдно. Я покраснел. Побледнел. Чихнул. Достал платок. Высморкался. Прослезился. И вот что я сказал:

– Доктор, а кто об этом говорит? Это было бы с моей стороны просто наглостью и бесстыдством требовать, чтобы врачи вылечивали.

Иду обратно в физиотерапевтический кабинет.

– А мы вас списали, – выпроваживает меня врач, – вас в списке уже нет.

– Нет, – говорю, – я ещё есть. Быстро вы меня что-то в расход! Вот вам бумага ещё на три сеанса. А то обрадовались! Думаете, поматросили меня семь раз и бросили. Нет уж! Трясите мне всё дальше вашим электрошокером. Вставляйте свои электроды мне куда хотите и лечите меня ещё три раза. А то так сразу прямо и в расход!

И это пожилые врачи, заметьте. А сестрички такие хорошенькие, вежливые. Просто загляденье! Но это я так, к слову!

Лежу как-то я, значит, как порядочный в нейрохирургии. В палате женщина. Она пришла навестить мужа, поражённого инсультом, но находящегося в полном сознании. Вот молодой невролог и говорит ей:

– Вашего мужа лечить бесполезно. Он всё равно умрет.

Женщина в слёзы.

Я потом говорю врачу: зачем же так при больном, где же, мол, ваша врачебная этика и гуманность.

– А мы, – отвечает, – теперь работаем по американской системе.

Боже праведный, упаси от молодых! Лично мне, которого раньше называли пролетарием, а теперь кличут гегемоном капитализма, всегда в жизни были почёт и уважение, потому как мы завсегда в первых рядах были. Подумалось: если нас так прозрачно при всех лечат по американской системе советскими лекарствами, то как же тогда лечат чиновников разных, отщепенцев общества, в закрытых привилегированных больницах и поликлиниках? Наверняка по советской системе и американскими лекарствами. Бедняги, как их жалко!

Товарищи! Достопочтенные мои граждане и гражданочки! Это не совсем так! И медицина у нас ещё жива! У нас ещё много хороших, опытных и добрых врачей. И больниц у нас в провинции много осталось. Поэтому надежда на выздоровление должна быть у каждого. Как и в прошлом году, так и в текущем, и в наступающем! Чтобы на вопрос врача «Как вы себя чувствуете?» каждый мог с уверенностью сказать: «Лучше, чем вчера, но хуже, чем завтра».

Всякое лыко – в строку

– Липа! Настоящая! Живая! – я обламываю ветку и продавливаю палочкой пробки в бутылки. – Здесь от магазина всего-то ничего. А ведь шумели, что не дойдём. Дошли! Ну что, здесь хряпнем или дальше в лес потопаем?

– Давай тут. Из леса ещё назад надо будет выбираться. Чем дальше в лес, тем больше здеся выпить хочется! – откликнулся Федосеич по прозвищу Папа Карло за любовь к древесине и внешнее сходство с киянкой.

Глядя на лежащие вокруг гниющие стволы деревьев, он горестно вздохнул и задумчиво добавил:

– Я ведь когда был директором мебельного магазина, тоже много дров наломал. Теперь вот здесь приходится отсиживаться.

– А я, мужики, как-то в дубовую рощу попал. Беловежскую или в другую какую, не помню. Красотища! Должен вам сказать, что дуб – это тоже вещь! – зажмурив и закатив от восторга глаза, сказал Игорёк, невзрачный старичок лет 40, и забулькал портвейном. – Много было дубов. Сначала штук 10, потом – 20, затем – 40. И всё больше и больше!

– Сам ты дуб стоеросовый, а вы все остальные – пеньки. Это всё проза, а на такой природе поэтически выражаться тянет. Я вам, лапотники, сейчас стихи почитаю, а вы проникнитесь духом. Слушайте. Экспромт. Все деревья хороши, наберёмся ж от души! – с пафосом продекламировал уже солидно осоловевший Федосеич.

– Ёлка, ёлка, повернись! Ёлка стройная, зажгись! – запрыгал вдруг, хлопая в ладоши, вокруг ёлки Игорёк, а потом достал зажигалку и стал пытаться поджечь ёлку.

Я отнял у него зажигалку.

– Какая, жопа, это тебе ёлка? Опупел, что ли, с литра-то? Липа это! А липа – это далеко не ёлка. Это совсем наоборот. Если у ёлки всегда иголки, то у липы – цветочки. И то лишь летом, – загоготал Филя, укладываясь в густую траву, подложив под голову лапотник для комфорта.

– Да, каждому фрукту свой овощ, – философски заметил Федосеич, тоже планомерно вырубаясь.

– Вставайте! В своих койках будете отлёживаться. Скоро обед. Нас могут врачи хватиться! Пошли в больницу быстренько! Побежали! Обнимемся, друзья, чтобы не грохнуться.

Я поставил точку в конце своего рассказа и сказал соседу по палате:

– Никак не ожидал, что в нашей палате №6 так легко пишутся мемуары о друзьях, приключениях, о былом, о птичках и о липе, которая расцветает летом.

– И меня обещали выписать, – отозвался, позёвывая от снотворного, сосед. – Сразу, как только подпишу им бумагу, что я не император.

Побег из фирмы

Валентин Михайлович подходит к офису фирмы, куда его пригласили на собеседование. Внимательно всё осматривает натренированным взглядом. Вот несколько крутых тачек. Среди них 300-й «мeрседес» – редкость ещё по тем временам. Домофон с видеокамерой, дверь открывается электросигналом, большие затемнённые окна, облицовка офиса недешёвая. В общем, солидное впечатление. Мужчина нажимает на звонок, называет свою фамилию и цель визита.

Дверь открывается. В приёмной – три охранника. В бронежилетах, с пистолетами и рациями. Кругом – кинокамеры. И все помещения офиса – в зеркалах, как будто это не офис, а клиника глазных болезней.

Мужчина раздевается, и охранник провожает его к генеральному директору.

В обставленном чёрной мебелью кабинете за столом, на котором стоят разного типа качающиеся в разные стороны шары-маятники, сидит симпатичный 33-летний мужчина, от которого исходит аромат крутого парфюма.

Он показывает на стул 45-летнему уже седому Валентину Михайловичу, который предлагает свои услуги фирме, и начинает доброжелательно с ним беседовать. Генеральный директор листает личный Curriculum vitae кандидата на должность менеджера по продаже товаров. Внимательно смотрит на него:

– Опыт у вас, Валентин Михайлович, есть. А возраст… На возраст я не смотрю. Главное, чтобы у человека было желание работать, чтобы отдача была. И нормальные отношения в хорошем коллективе. Люди у нас работают давно. Сработались. Пото- и соковыжимающей системы я у себя на фирме не приемлю. Это не мой стиль. Если и приходится иногда перерабатывать, я доплачиваю. Я принимаю вас на работу. Оклад у вас для начала будет 45 тысяч рублей. Плюс премиальные от сделок и продаж. Так что стимул имеется. А дальше – посмотрим. У нас есть своя собственная столовая в офисе. Обед для вас будет бесплатный. Устраивает, Валентин Михайлович?