Сергей Петров - Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

• Название: Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству
• Автор: Сергей Петров
• Жанр: История

«О еже искоренити и угасити все богохульное агарянское нечестие и царство их скоро разрушити и правоверным предати, молимся Тебе, Всесильный Господи», – такой молитвой встречали новолетие русские люди средневековой поры. Совместимо ли подобное непримиримо враждебное настроение с «русско-ордынским симбиозом», о котором говорят евразийцы? Каково в целом было отношение средневековой Руси к своим южным и восточным соседям? Новый ответ на эти и другие вопросы даёт предлагаемая читателю книга.

---

Как мы видим, пограничные московско-рязанские земли оставались предметом спора. Об этом свидетельствует и то, что в своей духовной грамоте, составленной перед смертью в 1359 г., Иван Красный оговаривает возможность отнятия Ордой у Москвы бывших рязанских владений: «А ци по грехомъ, имуть из Орды искати Коломны, или Лопастеньскихъ местъ, или отменьных местъ Рязаньскихъ, а ци по грехомъ отоимется которое место, дети мои, княз (ь) Дмитрии, и княз (ь) Иванъ, и княз (ь) Володимеръ, в то место, и княгини поделятся безъпеньными месты»166. Вероятно, в Орде в этот момент существовали две партии, поддерживавшие притязания московского и рязанского князей, и Маматхожа представлял рязанскую партию. Наиболее примечательно в приведенном летописном сообщении то, что Иван Иванович не впустил татар «въ свою отчину въ Русскую землю», т.е. для него Русь, а конкретнее земли Великого княжества Владимирского, являются наследственным владением, распоряжаться которыми Орда не имеет права. Эта программа, заявленная московским летописцем на исходе правления Ивана Красного, была воплощена в жизнь в правление его сына, положившего конец ордынскому игу над Русью.

Дмитрий Иванович (1359—1389)

Иван Иванович Красный умер 13 ноября 1359 г. Его сыну Дмитрию, сменившему его на московском столе, в этот момент едва исполнилось 9 лет (он родился 12 октября 1350 г.). В том же году последовала смерть хана Бердибека, которая положила начало двадцатилетней междоусобице в Орде. Сменивший Бердибека Кульпа после пяти месяцев правления был убит Наврузом. Смерть великого князя владимирского и воцарение нового хана требовали приезда в Орду русских князей, поэтому к Наврузу «прииде князя великого сынъ Иван [а] Иванович [а] Дмитреи и вси князи Русьстии»167. Ввиду юного возраста московского князя хан предпочёл передать ярлык на великое княжение Андрею Константиновичу Нижегородскому, который, однако, отказался от него в пользу своего младшего брата Дмитрия Суздальского: «виде царь князя Дмитрея Ивановича оуна соуща и млада возрастомъ и насла на князя Андрея Костьнянтиновича, дая емоу княжение великое, 15 темь, онъ же не яся, но состоупися брату своему меньшему князю Дмитрею»168. 22 июня 1360 г. Дмитрий Суздальский вступил на владимирский стол.

Помимо Владимира Москва потеряла Галицкое княжество, которое хан передал сыну последнего дмитровского князя Дмитрию Борисовичу, и Сретенскую половину Ростова, которая вернулась к ростовскому князю: «Того же лета приде изъ Орды князь Дмитреи Борисовичь пожалованъ въ Галичь, княз [я] Костянтина весь Ростовъ»169.

Кроме того, вместе с великим княжением из-под контроля Москвы вышли Смоленск с Брянском. Сообщения о смоленско-литовской войне в летописях резко обрываются зимой 1359—1360 гг. По всей видимости, правивший тогда Смоленском князь Святослав Иванович, лишившись поддержки Москвы, был вынужден признать верховную власть Ольгерда. В 1357 г. в Брянске умер его младший брат Василий Иванович: «Того же лета князь Василии Смоленскыи приде изъ Орды селъ на княженьи въ Дьбряньске и мало пребывъ, тол [ь] ко осмь недель, преставися и бысть въ Бряньске лихостию лихихъ людеи замятьня велика и опустенье града и потомъ нача обладати Олгердъ Брянскомъ»170. Из летописного сообщения не следует, что Ольгерд захватил Брянск сразу же после смерти князя Василия. Скорее всего, это произошло в 1360 г., когда умер Иван Красный и Москва потеряла великое княжение. Соборное деяние, составленное в Константинополе в июле 1361 г., упоминает о жалобе митрополита Алексея на то, что ставленник Ольгерда Роман овладел брянской епископией, т.е. к этому времени Брянское княжество уже находилось под литовской властью. Таким образом, за исключением бывших рязанских земель на левом берегу Оки, владения Москвы фактически вернулись к границам эпохи Даниила Александровича.

Весной 1360 г., ещё до вступления Дмитрия Суздальского на владимирский стол, хан Навруз был убит Хизром (Хидырем русских летописей). В 1361 г. к нему отправились русские князья – Дмитрий Московский, Дмитрий Суздальский, Андрей Нижегородский и Константин Ростовский. О каких-либо пожалованиях нового хана летописи ничего не говорят, т.е., по всей видимости, он просто подтвердил существовавшее положение вещей. Вскоре после отъезда московского князя из Орды в ней началась новая междоусобица – Хизр был убит и появилось сразу же несколько претендентов на ханский престол. Сильнейшими из них были Мурад, сумевший закрепиться в Сарае, и Абдаллах, за спиной которого стоял могущественный эмир Мамай: «Седе на царство Мурут. А Мамаи князь Ординьскыи и осилелъ съ другую сторону Волги, царь бе у него именем [ъ] Авдуля»171. В то время, как Мамай и Абдаллах закрепились в западных улусах Орды, её северные земли также вышли из-под контроля Сарая – в Булгаре стал править Булактемир, а в Мордве – Тагай: «Булактемерь, князь ординскыи, Болгары взялъ и все городы по Волзе и улусы, и отня весь Волжескыи путь, а иныи князь ординскыи, Тагаи имя ему, иже отъ Бездежа, а тои Наручадь, ту страну отнявъ, собе ту пребываше»172.

Очередная смена хана вновь потребовала решения вопроса о великом княжении. Москва не собиралась признавать переход владимирского стола к суздальскому князю «не по отчине, ни по дедине»173, в связи с чем в 1362 г. «князь Димитрии Ивановичь Московскии и князь Дмитреи Костянтиновичь Суждальскии съперъся о великом кнежении»174. Стороны отправили своих послов в Сарай к Мураду, который отдал ярлык на Владимир московскому князю: «послаша киличеевъ своихъ въ орду къ царю Амурату, и вынесоша великое княжение князю Дмитрею Ивановичю Московскому по отчине и по дедине»175. Дмитрий Константинович Суздальский первоначально не пожелал оставлять владимирский стол, но в конечном счёте был принуждён к этому под угрозой военной силы Москвы: «Князь же великии Дмитреи Ивановичь тоя же зимы съ своею братьею, съ княземъ Иваномъ Ивановичемъ и съ княземъ Володимеромъ Андреевичемъ, събравъ воя многы по своеи отчине, и поидоша къ городу къ Переяславлю, на князя Дмитрея Костянтиновича Суждальского. Онъ же беже къ Володимерю и оттоле въ Суждаль въ свою отчину, княживъ два лета»176. В начале января 1363 г. двенадцатилетний московский князь въехал во Владимир и взошёл на великокняжеский стол в Успенском соборе. Естественно, ввиду малолетства Дмитрия Ивановича победу над Суздалем необходимо приписать не ему лично, а тогдашнему московскому правительству, главную роль в котором играли митрополит Алексей и тысяцкий Василий Вельяминов.

Помимо ярлыка от Мурада руководители Москвы сочли целесообразным принять также и ярлык на великое княжение от хана Абдаллаха: «Князь Димитреи Ивановичь иде съ Москвы въ Володимерь съ братьею, и ту приде къ нему посолъ изъ орды отъ царя Авдуля, изъ Мамаевы орды съ ярлыки на великое княжение, и князь великии, отпустивъ посла, иде въ Переяславль»177. По всей видимости, именно это побудило Мурада изменить своё решение – в 1363 г. он вернул ярлык на Владимир Дмитрию Константиновичу Суздальскому. Воспользовавшись отсутствием Дмитрия Ивановича, суздальский князь занял великокняжескую столицу: «Того же лета князь Дмитреи Костянтинович [ь] приеха въ градъ въ Володимерь и пакы седе на великомъ княженьи въ дроугые, а съ нимъ князь Иванъ Белозерець, пришелъ бо бе изъ Муротовы Орды съ тритьцатию Татариновъ, и тако пребысть въ Володимири неделю едину»178. В ответ на это против него выступили московские войска, которые осадили его в Суздале и вынудили признать переход великого княжения к московскому князю: «Се же слышавъ князь великии Дмитреи Ивановичь прогна его пакы съ великаго княжениа съ Володимеря, съ своее отчины, въ его градъ въ Суждаль. Не токмо же се, но и тамо иде на него ратию къ Суждалю и стоявъ рать неколико днеи около Суждаля и взяша миръ межи собою»179.

Обычно эти события излагаются как рядовой эпизод борьбы за владимирский стол, на самом же деле они имеют первостепенное значение для истории взаимоотношений между Русью и Ордой. Москва лишила великого княжения князя, получившего на него ярлык от хана-Чингисида, правившего в Сарае. Таким образом была претворена в жизнь идеология, бытование которой мы отмечаем в памятниках московской словесности предыдущих десятилетий, – Русь является «отчиной», наследственным владением русских князей, распоряжаться которым Орда не имеет никакого права. Одновременно с утверждением Дмитрия Ивановича во Владимире Москва вернула себе половину Ростова и Галицкое княжество – опять же вопреки ханскому «пожалованию»: «Тако же надъ Ростовьскымъ княземъ. А Галичьскаго Дмитрея изъ Галича выгнали»180. Это означало, что позиции Московского княжества, утраченные за три года до этого после смерти Ивана Красного, были в основном восстановлены.

Зимой 1364—1365 гг. хан Азиз, сменивший на сарайском престоле Мурада, вновь выдал великокняжеский ярлык Дмитрию Константиновичу Суздальскому: «Тое же зимы прииде изъ орды отъ царя Азиза князь Василеи Дмитреевичь Суждальскыи, а съ нимъ царевъ посолъ, а имя Урусманды, и вынесе ярлыкъ на княжение на великое князю Дмитрию Костянтиновичю Суждальскому»181. Однако суздальский князь, понимая, что ярлык Азиза для Москвы значит не больше, чем ярлык Мурада, предпочёл отказаться от претензий на великокняжеский стол в обмен на военную поддержку московского князя против своего младшего брата Бориса. Борис Константинович был незадолго до этого посажен на нижегородский стол татарскими послами: «Тои же зимы прииде посолъ изъ-рды отъ царя Баираилъ-Хозя, а отъ царици Осанъ, и посадиша на княжение в Новегороде Нижнемъ князя Бориса Костянтиновича»182. Московские войска оказали поддержку Дмитрию Константиновичу, вследствие чего Борис уступил Нижний Новгород старшему брату и удалился в свой удельный Городец: «И князь Дмитреи Московьскыи далъ свою рать князю Дмитрею Костянтиновичю; и поиде на Новгородъ, и срете его князь Борисъ и доби емоу челомъ, и Дмитрии далъ братоу своемоу Городець, а самъ седе на великомъ княжении в Новегороде, а воа роспусти къ Москве»183.