Ирина Филева - Демон государственности. Роман

• Название: Демон государственности. Роман
• Автор: Ирина Филева
• Жанр: Русское современное

Действие I части романа начинается в Санкт-Петербурге около 1904 года. В декадентской Европе царит La Belle Époque, тогда как близится время потрясений и катастроф. С мистической точки зрения представлены ключевые эпизоды российской истории ХХ века. События II части происходят на витке истории через сто лет; в них участвуют питерские эзотерики человеческой и демонической природы. Демон государственности присутствует «за кадром» как довлеющая сила, толкающая страну на путь социальных потрясений.

---

– Эк ты складно всё излагаешь, будто участвовал в подготовке реформ! Тебе впору самому в парламенте выступать! – восхищался Кеша.

– Я, конечно, рад Столыпину помогать, как могу, но пока только учусь. Я за чернильным прибором прятался и подсматривал в рукопись. Так увлекся, что нечаянно чуть не измарал заключение чернилами, – простодушно сознался Филя. – А ведь как красиво и мощно сказано: «Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения – нам нужна великая Россия!»

– Красиво! И чем ответили избранцы?

– Переругались насчет земли и свободы. Их назвали «думой народного гнева и невежества». Один депутат из приличных людей так прямо и сказал, что просто поражен невежественностью, никчёмностью собрания. Правым депутатам не по нраву само нелепое сборище, они докатились до откровенного саботажа. Левые как будто поставили себе целью накалить обстановку, опорочить правительство, мол, чем хуже, тем лучше. Заседания выглядели, как сборища помешанных. Премьер не смог с этой публикой провести никаких разумных начинаний, только нажил завистников и врагов. Социал-демократы взялись вести агитацию среди солдат, чтобы поднять новое восстание. Полиция выследила и арестовала заговорщиков на тайной сходке, всю партийную фракцию. Вот и распустили эту Думу со скандалом из-за излишка радикализма и недостатка здравого смысла.

– Так что же, по неготовности публики решено отказаться от представительного правления? – понадеялся Гоша.

– Столыпин всё-таки считает, что не следует отменять дарованные царём свободы и думский манифест; придётся работать с теми людьми, какие есть. Других нет, – разочаровал его Филя.

Правительство внесло в закон о выборах поправки, которые сделали систему выборов многоступенчатой и позволили существенно увеличить в Думе представительство имущих классов. Дума третьего созыва оказалась достаточно благонамеренной и консервативной, чтобы сотрудничать с правительством и работать положенные пять лет. Столыпину, однако оставалось жить четыре года. В своей деятельности он остался одинок. Старая аристократия из царского окружения недолюбливала премьера из-за его влияния на Николая II, решительного курса реформ и независимой позиции. Царицу раздражало, что венценосный супруг слишком часто оказывался в тени решительного председателя правительства. Она была крайне недовольна, что её оскандалившийся духовный наставник Григорий Распутин в результате конфликта со Столыпиным вынужден был покинуть Санкт-Петербург, и не смел показываться в столице под страхом уголовного преследования. Левые считали программу реформ Столыпина недостаточно радикальной, а методы борьбы с терроризмом – неслыханно жестокими. Правые, напротив, обвиняли в чрезмерном либерализме. Революционеры боялись его и ненавидели как «самого сильного и энергичного врага революции». Он был смертельно ранен в Киеве, в городском оперном театре в антракте торжественного юбилейного спектакля в присутствии государя, при стечении публики, и скончался несколькими днями позже. Это было одиннадцатое покушение. Стрелял сын богатого адвоката Богров, склонный к неврастении, связанный, будто бы, и с революционерами-боевиками, и с охранным отделением, так что, вероятно, сам запутался, чьим агентом был. Убийца был схвачен на месте, приговорён военно-окружным судом к смертной казни и через несколько дней повешен. Двадцати лет покоя не случилось.

У Кешиных жильцов как-то останавливался проездом старый приятель, с чьей подачи они перебрались в Питер из Бологого. Он работал инженером по строительству железных дорог, много разъезжал по стране, порядком разбогател на казённых подрядах, но вовсе не возгордился. Мужчины вспоминали юность, гость рассказывал о разъездах до поздней ночи. Только диву давался, как быстро страна выправлялась после несчастной войны с Японией, как шло обустройство окраин, и ругал Думу:

– Сколько Столыпину, Царство Небесное, пришлось биться, чтобы убедить думцев в необходимости Амурской железной дороги, которая станет окончанием Транссибирской магистрали! Это богатейший край, и дальневосточные владения – единственные наши колониальные владения, даже не заморские, как у других стран, а с доступом по суше, с выходом к восточным морям. Если его не соединить дорогами с метрополией, если не начать настоящее освоение, он может запросто отвалиться, и чужестранцы его завоюют, а то и мирно займут. Таковая опасность очень велика, это очевидно, а край уже десятилетия во власти России! И при всём том депутаты выступали против постройки дороги, упрекали правительство, что нет достаточных изысканий, что трудно решиться на такой значительный расход, на такое колоссальное предприятие, когда они не знают, на что отпускают деньги.

– Думаю, и в том Столыпин был прав, что начинать надо с просвещения и благосостояния народа – тогда и другие государства будут смотреть на нас не свысока, не с опаской, а с уважением, – вздыхала Анастасия Андреевна. На Руси вечно ради великого и сильного государства, ради каких-то невнятных исторических задач приносят в жертву благополучие и жизни людей. Народ сам по себе, государство само по себе. Вроде как, сначала мы станем могучими, а потом заживём припеваючи. Будет ли когда-нибудь простым людям на Руси жить хорошо, тем, конечно, кто захотят? Кому какая судьба, а ведь иных, одичалых от бесконечной нужды, ничем не заставишь обустроить даже собственную жизнь. Вспомните историю про того помещика на Волге, который выстроил своим крестьянам каменные дома, обеспечил новыми хозяйственными орудиями и племенным скотом. Мужики упёрлись, мол, деревянный дом здоровее, снова перебрались в свои закопчённые лачуги, а каменные дома превратили в отхожие места. Орудия у них скоро переломались, племенной скот передох от неправильного ухода, а помещик в конце концов разорился.

– Поверьте, голубушка, хорошая жизнь для простого народа тоже скоро наступит, – весело говорил гость. – Я своими глазами видел замечательные дела! Хотя некоторые начинания Столыпина застряли в Думе, да всё равно, везде заметны результаты – в развитии торговли, промышленности, земледелия, образования… На Дону, Кубани, Кавказе идёт хозяйственный расцвет благодаря внедрению новых культур, техники и удобрений. В степях Туркестана появились орошаемые плодородные земли, железные дороги, начато облесение песков. Пока не так много крестьянских хозяйств выделились из общины, может, пятая часть, при этом они обеспечивают чуть не половину рыночного хлеба. Те, что готовы съехать на хутора, получают беспроцентную ссуду от государства на переезд и мелиорацию. Правительство помогает крестьянам из перенаселенных центральных губерний переезжать со всем хозяйством и скотом в Сибирь и Приморье, изобильные ресурсами, освобождает на первое время от налогов. Поразительно, как в несколько лет среди тайги выросли города и новые поселения с полями, сенокосами. Ещё немного – и Россия станет самой великой и процветающей страной в мире!

Кеше понравилось бодрое настроение гостя. В семействе Анастасии Андреевны благополучно подрастало уже пятеро детей; домовой радовался ладу и скромному достатку в доме, и всё бы замечательно… Только что бы значили навязчивые видения с невиданными железными гадами в море и на суше, пылающими зданиями, бегущими людьми, дымом, смрадом? Что за схватка драконов? Вроде, и государственная жизнь успокоилась. На волне экономического подъёма окрепли монархические настроения; с великим размахом и всенародным ликованием в 1913 году империя праздновала 300-летие царствования дома Романовых; царь решился снова появиться перед народом, чего не делал после поражения в войне с Японией и революционных волнений.

Кризис гуманизма

На невские берега пришло быстротечное северное лето, когда природа поражает не столько буйством красок, сколько ненасытным стремлением утолить жажду бытия в немногие дни, напоенные светом, почти без перерыва на ночь. В одну из белых ночей в июне 1914 года Филя влетел в собрание домовых весь переполошенный:

– Беда! На Балканах снова запахло порохом! Сербский студент-террорист застрелил в Сараево наследника австрийского престола эрцгерцога Фердинанда и его жену. Бедный Фердинанд так неудачно поехал наблюдать за военными учениями во вновь присоединённых землях! Говорят, покушение не обошлось без тайного потворства кое-кого из сербских властей.

– Балканы – это где? Сараево – это что? И почему ты так взволнован убийством австрийского эрцгерцога? Зачем сербам его убивать? – отмахивались домовые, уверенные, что у Фили развилось психопатическое расстройство от недозрелых плодов домашнего парламентаризма.