Дмитрий Гавриленко - Холуй и императоры. Вне жанров и без героев

• Название: Холуй и императоры. Вне жанров и без героев
• Автор: Дмитрий Гавриленко
• Жанр: Русское современное

Книга «Холуй и императоры» написана Дмитрием Гавриленко в Москве за небольшой промежуток времени: 2009—2012 годы. Она снабжена подзаголовком «Вне жанров и без героев», который объединяет все произведения, составившие настоящее издание.

---

– А мне дорожники оставили початый рулончик.

Я догадался, что она имеет в виду материал на крыше. – Нет, сейчас у них более тонкий, рвущийся. Такой, как у меня, они использовали в самом начале, на него потом легла вся подушка. – Не протекает?

– Да нет пока.

– Ну, помогай Господь, а я пойду клубничку убирать.

И она пошла вниз по тропинке между зарослями ольхи. Я посмотрел ей вслед и подумал, что руки выдают, стоящий человек или зряшный. Так бережно мог нести их только истинный работяга. А как я ношу свои руки? Увы, время для размышлений улетучилось. Предстояло сделать дверную коробку и порог. Слева находился самый толстый из моих столбов. Он имел неровности, которые нужно удалить и сделать долотом в столбе углубление, соответствующее толщине двери. Справа стоял граненый столбик из железа, он имел две грани, а внутри по ширине и длине – брус. Я удалил брус по высоте двери, и эта выемка стала металлической частью коробки. Снизу и сверху коробку составили обыкновенные доски. Если и была в чем загвоздка, так это в том, как крепить доску, соприкасавшуюся с железными гранями. Снизу я забил в нее гвоздь, соединив таким образом с остающейся внизу частью бруса, затем сделал с помощью дрели отверстие в одной грани железного столбика и забил через него гвоздь в торец доски. Так же была закреплена доска вверху. К ней я прибил еще доску с выступом, который не позволит открывать дверь вовнутрь. Лишь после этого, примерив дверь к уже определившейся коробке, я начал выдалбливать долотом отверстие в столбе. Сняв черный слой, я обнаружил под ним желтизну, свойственную свежей древесине. Не рискнул углубляться дальше из-за неуверенности в том, выдержит ли она длительное воздействие сырости. Крыльца у меня не предусмотрено, так что косой дождь мог добраться до моей выемки, а она сделана в сосне, не очень-то устойчивой к влаге. Итак, я решил ограничиться тем, что есть, и попытался навесить, однако быстро понял, что сегодня эта затея не вытанцовывается. Те петли, которые я принес с собой, не смогли держать утяжелённую дверь. Надо подыскивать более прочные.

Я приступил к порогу, получившемуся в итоге добротным и высоким. Доски, которыми соединялись катки, как раз годились по длине для этой цели. Порог отличала прочность, поскольку налицо хорошая опора: просмоленный столб и железный столбик с брусом. Теперь заднюю часть домика предстояло обшить фанерой. Как и прежде, мне было тяжело прибить верхний лист, придерживая его одной рукой и прижимая всем телом. Я устал от непрекращающейся канители с дачей. Успел позавтракать, но не смог пообедать. Обнаружил неувязку, когда дверь легко сорвалась с петли, будто последняя сделана из фольги. И всё-таки я довожу обшивку до конца. Вот прибит со всех сторон главный щит, отрезаны ножовкой куски для тех частей, что находятся над дверью и под ней. Резать толстячку-фанеру труднее, чем прибивать, однако в результате весомых усилий я уже могу стать на порог. Войдя, мне не нужно подниматься на цыпочки. Я почти прекратил доступ взбалмошному ветру: гуляй себе на воле, не лезь добровольно в тюрьму. Тут звякнул мой мобильник, и я, поговорив пару минут, понял, что рабочий день финишировал.

Шестёрка по гороскопу сущая вертихвостка, соединяющая антиподов в двух мирах – высшем и низшем. Что это за соединение, я не имею представления; может быть, это обычное совокупление для продолжения рода. Причём шестёрка награждает человека не только потребностью в браке, семье и детях, но и дает ему качества воспитателя и целителя, чтоб он мог сберечь своё потомство, своё будущее. Возможно, с такой же целью шестёрка способствует развитию творческих способностей, интереса к гармонии и красоте. Однако она горделива, ревнива и властна, с ней лучше соглашаться, чем хотя бы шёпотом возражать. Она явно не девица, а матёрая жена. Ветхозаветный день творенья прошёл в труде священном. Всевышний создал скот, и пресмыкающихся, и диких зверей. Увидев, что это хорошо, решил сделать еще лучше: сотворить человека по образу и подобию своему, чтобы властвовал он над созданными ранее рыбами морскими и птицами небесными, над скотом и пресмыкающимися. Мужчиной и женщиной сотворил Бог людей, чтоб они плодились и размножались, наполняли землю и овладевали ею.

Я приехал, когда солнце только-только взошло, заглянув безбоязненно в мое решетчатое окошко. «Здравствуй, домик! – мысленно сказал я. – Сколько сил ты потребуешь ныне?» Домик молчал, и мне было легче от того, что ничего не надо ему объяснять. Я затащил в будущую комнату несколько щитов для внутренней обшивки и принялся за дверь. Теперь в моих руках не широкие, а длинные петли; они могли выдержать груз небольших ворот, не то что мою холодильничиху. С утра свежо, а тут еще туман; я натянул поверх рубашки свитер, сразу почувствовав себя уютнее, и приступил к делу. Вчерашние петли пришлось снять, не повредив при этом ни доску, ни железо. Новые, охватывая полностью толщину двери, в высоту ее шли вдвое дальше – следовательно, были надёжнее. Если вчера я прибивал петли гвоздями, то сегодня решил воспользоваться шурупами. Делать, так делать – на гвоздях дверь рано или поздно свесится из-за неизбежного перекоса. Ввинтить шуруп и в доску сложно, а тут еще железо; конечно же, пришлось воспользоваться дюбелем и сделать для каждого шурупа небольшую дырочку. И всё равно, работая обычной отверткой, мороки не избежать. Я провозился с петлями вдвое дольше вчерашнего, натер волдырь на ладони, зато дверь вошла тютелька в тютельку в предназначенное место. В столб же я ввинтил всего четыре шурупа: два в нижнюю петлю и два в верхнюю. В остальные дырочки вогнал мощные гвозди: столб – не доска, не расколется.

И все-таки шурупы оказались сегодня не самым ответственным этапом. Оставался неизрасходованным материал от кровли. Я открыл в нем новую особенность: он настолько плотный, что почти не пропускал воздух. Чтобы в домике стало теплее, я обил его этим материалом со всех сторон. Не пришлось использовать при этом лестницу, хватило плотно сбитого ящика, который я таскал за собой. Нужно прибить повыше – ставил на торец, пониже – клал ящик на землю плашмя. Не каждый гвоздь шёл безукоризненно. Сочетание прочной фанеры и такой же добротной обивки порой немилосердно гнуло гвоздь в три погибели. Приходилось его выпрямлять, но и повторная попытка ни к чему не приводила. Тогда я брал недавно купленный на рынке гвоздь, решающий проблему. Моя дача стала напоминать гигантский кокон, сплетённый фантастическим трудоголиком. Однако у этого кокона имелось окно и едва заметная белая дверь. Я решил, что мне надо так повкалывать за оставшееся время дня, чтоб от сравнения с коконом ничего не осталось. Мне вовсе не по душе то, что мой домик напоминал дремотную обитель личинки насекомого.

Без лестницы никак не обойтись. C трудом приставил эту махину к стене и отправился за листом железа. Распрямленные мной листы лежали до сих пор без применения. Сейчас настал их черёд. Не могу представить, что побудило предыдущих хозяев сорвать добротный материал с крыши. Его изготовили из нержавеющего сплава, напоминающего по качеству дюраль, покрашенный в разный цвет с обеих сторон. Наружная сторона нержавейки красная, внутренняя – серая. У меня даже в мыслях не было укладывать металл на стропила; кровля уже лежала на своём месте, причем хорошая. Из беспорядочных обрезков вновь собрать крышу всё равно что войти два раза в одну и ту же реку. Значит, кровле оставаться белой, а домик будет красный: я его обобью нержавейкой.

Один отрезок внешне подходил для торца крыши. Я примерил и убедился, что он на нужном месте вверху спрячет под собой белую обивку. И ещё в том, как трудно будет его прибивать. Лист тяжёлый, края неровные, острые. При примерке заусеница зацепила свитер, едва не порвала единственную здесь теплую вещь. Спустился по лестнице вниз и приставил железо к ольхе поблизости. Снял свитер, повесил на нижнюю ветку, хотя утренняя прохлада ещё не иссякла. Свитер и второпях порезанный металл казались мне несовместимыми. С одной стороны – нечто мягкое, пушистое, вроде котенка; с другой – жёсткое, ершистое, как панк. Избавившись от свитера, я почувствовал готовность работать с железом. Дюбель теперь – мой помощник. Он легко пробивал нержавейку, в то время как гвоздь тупился и гнулся. Наделав нужное количество дырочек, я взял в губы несколько гвоздей и полез вверх по лестнице, держа жесть двумя руками (одна была с молотком). Приладил лист к торцу крыши, приготовился забить первый гвоздь. Вдруг из домика донесся резкий звук – неожиданный в полнейшей тишине, окружавшей меня. Я выронил молоток, который, звонко стукнувшись о лестницу, свалился в росную траву. После этого сообразил: дал знать о себе сотовый, оставленный в портфеле. Мне прислали какае-то сообщение. «Может, чего стряслось», – встревожился я и стал спускаться с листом по лестнице. Зашел в домик, достал телефон – на экране SMS-ка: «Продаю свою телку недорого, надоела, шалава». Шутка такая или не шутка, но я облегченно вздохнул, удалил прочитанное и вернулся к неподатливой жести. Предстояло взбираться с ним по лестнице в третий раз. Вокруг по-прежнему никого, туман исчез, оставив после себя щедрую влагу. От неё посвежели огородные растения и малинник. Солнце разохотилось, пригревая всё сильней мою долговязую дачу. День обещал стать жарким. По листочкам ольхи сновали блестящие жучки-объедалы. Я знал, что это опасные вредители, которым ничего не стоит раздеть ольху, оставив её без зелени. Но все-таки было приятно: я тут не один, рядом хлопочут другие, пусть и мелкие, существа. К ним я хотел обратиться с какими-то словами и не обратился, потому что с шоссе донесся вой сирены: может, вот-вот появится авто президента.