Ирина Юркина - Гурий Юркин – корчагинец с огненным сердцем

• Название: Гурий Юркин – корчагинец с огненным сердцем
• Автор: Ирина Юркина
• Жанр: Военное

Комсомольцы тридцатых годов, люди с горячими сердцами – все они были наследниками Павла Корчагина. Литературный герой, созданный Николаем Островским, стал образцом и путеводной звездой для сотен тысяч молодых людей, которые строили новое общество. Они были счастливы и свободны, боролись за новую жизнь и свято верили в идеалы коммунизма. У них была цель и, когда пришла война, они знали, что защищают. Гурий Николаевич Юркин – один из героев этого поколения, личность яркая, обаятельная. Он прошёл всю войну, был участником обороны Кавказа, Малоземельской эпопеи, Новороссийского десанта, событий на Керченской переправе. Как писала его жена:

Совсем не гоняясь за славой,

В боях не щадя головы,

Он был в тех частях, что по праву

Салют принимали Москвы.

Книга «Корчагинец с огненным сердцем» – правдивый рассказ о Гурии Юркине, его жизни, его боевом пути. Большая часть книги – фактический материал, бесценные документальные свидетельства, к примеру, фронтовые письма Гурия Николаевича. Лирические отступления – стихотворения о любви и верности – органично дополняют правдивую историю борьбы и преодоления.

---

Ирина Гурьевна Юркина Гурий Юркин – корчагинец с огненным сердцем

Гурий Юркин, Армавир, 1935 год

От составителя

Эта книга посвящена моему отцу Гурию Николаевичу Юркину. Название книги – «Гурий Юркин – корчагинец с огненным сердцем» – не случайно. Николай Островский и герой его романа сыграли особую роль в жизни отца. И дело не только в том, что определённый период своей жизни он работал в музее Н.А. Островского в Сочи. Ещё до этого времени в 1936 году в Армавире он называет своего первенца Раймондом в честь героя «Рождённых бурей». Похоже уже тогда это был для Гурия Николаевича герой, с которого хотелось «делать жизнь», каким в своё время для самого Островского был Овод.

Не так давно я в разговоре с одним из друзей коснулась творчества Островского, его романа «Как закалялась сталь». Речь зашла о Боярке, о строительстве узкоколейки для спасения города от холодов в нечеловечески тяжёлых, экстремальных условиях. И тут я услышала: «Ну это же миф! Люди не могли выжить в таких условиях». Но это было! И дело не только в том, что они были здоровее, крепче, чем нынешнее поколение. Их цельность придавала им небывалую силу духа, которая позволяла совершать, казалось бы, невозможное. А сколько раз это было подтверждено во время Великой Отечественной войны, и, в частности, в личной биографии Гурия Николаевича Юркина! Нам нельзя забывать это.

Комсомолец с 1930 года, Гурий Николаевич принадлежал ко второму поколению корчагинцев. Так же, как и Николай Островский, и его герой Павел Корчагин, это были строители новой жизни, свято верившие в идеалы коммунизма. Но это поколение вступало в самостоятельную жизнь уже в иных условиях. Основы социализма были заложены, и молодёжь уже не знала жестокой эксплуатации, хотя хватало и трудностей, и лишений. Но они видели, что жизнь меняется, меняется к лучшему, верили в построение счастливого, справедливого общества. Они были мечтателями, свободными и счастливыми людьми. Свободными, потому что в новой жизни перед ними открывалось много возможностей, и они могли выбирать. Ещё «корчагинцы» 30-х годов, так же, как и Островский, очень хотели учиться и учились. Они были уверены, что знания дадут им больше возможностей в достижении целей, сделают их жизнь интереснее, ярче, полнее.

Эти люди имели цель в жизни: они любили свою Родину и хотели, чтобы жизнь здесь была счастливой. Они чувствовали себя частицей большой страны, верили в её будущее, и за неё, не колеблясь, могли отдать жизнь. А когда есть достойная цель жизни, которая объединяет большую часть общества, это счастье. Тут уже не страшны невзгоды и испытания, даже сама смерть. По большому счёту, эти люди были бессмертны, поскольку твёрдо верили, что цель будет достигнута, и люди будут жить счастливо. Это было важнее их личного существования.

Николай Островский был счастливым человеком. Это не парадокс – слепой, прикованный к постели, испытывающий сильные физические страдания Островский был счастлив. Меня поражают фотографии Островского последних лет, его улыбка на некоторых из них – она светлая! Ведь главным для него было то, что дело, за которое он боролся, побеждает, и что он, несмотря на болезнь, оставался в строю, был востребован и не терял связь с жизнью. Ему помогали это чувствовать многочисленные письма, которые он получал и на которые старался отвечать.

А без цели в жизни, без ощущения связи с другими и своей необходимости, человек жить не может, во всяком случае, не может быть счастлив. Приобретение дорогостоящей иномарки или каких-либо других материальных благ, комфорт, удовольствия, желание новых впечатлений и острых ощущений, известность – всё это не может быть целью жизни. Погоня за подобным только духовно опустошает.

Так же, как и первое поколение комсомольцев, комсомольцы 30-х не щадили себя. Наверное, по законам военного времени это правильно. Быть бесстрашным, не жалеть себя, не бояться ни трудностей, ни боли, ни самой смерти – удел солдата. Но правильно ли когда тот, кто ведёт солдат, не жалеет их? Это очень сложный вопрос. С одной стороны, на войне живая сила – расходный материал, и не пролив крови, не выиграешь сражения. Но это люди, и здесь особая ответственность на военачальнике. Ответственность за то, чтобы не допустить лишних жертв, чтобы люди были накормлены, одеты и обуты должным образом. К сожалению, и не только во времена Островского, но и во время Великой Отечественной войны людей не всегда берегли.

Как-то в последние годы жизни отец в беседе со мной не без горечи заметил: «А ведь вы, в общем-то, ничего обо мне не знаете». Я тогда была поражена этими его словами: ведь, казалось, рассказы отца и его фронтовых друзей (а среди них были такие герои, как Райкунов, Ботылев) о боевых подвигах мы знали наизусть. Только когда Гурия Николаевича не стало, я поняла горькую правду его слов, почувствовала, как отца не хватает, о многом я его не спросила … И вот теперь, много лет спустя, пытаясь рассказать о его жизни, воссоздать образ этого красивого, цельного человека, я вновь и вновь понимаю, что очень многого не знаю. Поэтому пользуюсь и книгами о войне, и рассказами участников событий, и воспоминаниями близких.

Книгу начинает замечательная статья о Гурии Николаевиче сотрудницы музея Островского Татьяны Сергеевны Александровой. Эта статья, в какой-то степени, подсказала мне название книги. Я очень благодарна музею за то, что там хранят память об отце.

Далее следует мой подробный рассказ о жизни и боевом пути отца. Я назвала свою статью «Правофланговый». В военном строю правофланговый – это человек, на которого равняются, который задаёт направление движения. Таким и был Гурий Юркин в жизни. Политработа была его призванием, и главное, что он, как любой хороший комиссар, руководствовался правилом: «Делай, как я!»

Затем я включила материал, подготовленный Александром Юркиным – правнуком Гурия Николаевича (внук Валерия Гурьевича). В чём-то рассказ Саши повторяет мой, в чём-то – дополняет. Но мне кажется очень важным, что память остаётся и живёт уже в новых поколениях.

В книгу включены фрагменты воспоминаний Владимира Петровича Панкратова – замечательного человека, прошедшего войну со скрипкой в руках. Определённый период они служили с Гурием Николаевичем в одном батальоне 107-й стрелковой бригады, и Владимир Петрович вспоминает об отце с такой теплотой, так живо, что эти воспоминания я не могла не включить. 1942 год, формирование 107-й стрелковой в Волжске, бои на Брянском фронте – всё оживает на этих страницах.

Гурий Николаевич был талантливым лектором, пропагандистом «от бога», и дополняет книгу его лекция о Николае Островском 1943-44 годов.

Ещё в эту книгу я включила письма отца военного времени, большая часть из которых относится к 1942 году. Эти письма, написанные неразборчивым, торопливым почерком, зачастую ночью, иногда карандашом – документы времени, очень сложного для страны времени. Мне они особенно дороги, потому что со страниц этих писем звучит живой голос отца.

А завершает книгу подборка стихов военного времени Ираиды Константиновны, моей матери. Без них книга была бы неполной, так как вся любовь, нежность и страсть, которые звучат в письмах отца, оставались бы безответными.

Выражаю глубокую благодарность Елене Николаевне Щербачёвой за идею написания этой книги, Алексею Раймондовичу Юркину за помощь в сканировании фотографий из семейного альбома, Максиму Юркину – моему сыну – за дизайн обложки, Борису Михайловичу Негинскому – за корректуру и редакционные замечания.

Ирина Гурьевна Юркина, ноябрь 2016 г.

Считаете, что знаем мы едва ли,
За что они бесстрашно воевали?
И молодость, и жизни отдавали?
НЕПРАВДА! Знаем! Всем известно здесь:

Они за нас, за нас, представьте, с вами
Собою амбразуры закрывали,
Ложась под танки, там себя взрывали,
За наше завтра. То, что есть

У нас сейчас. Их помним и гордимся,
Все те, кто в мирном времени родился,
Героям этим в пояс поклонимся
В их память, уважение и честь!

Светлана КузьминаТатьяна Сергеевна Александрова,научный сотрудник музея Островского

Огонь сердца

Есть такой армянский миф, написанный чудными стихами, о рождении Вага (кто-то вроде Зевса). Ваг родился в огне. «Гур» по-армянски – «огонь». «Гурий» по-мингрельски – «сердце». «У турецких горцев это означает «огненное сердце» или вернее – «огонь сердца», – писал с фронта своим недавним коллегам, сотрудникам музея Н. Островского в Сочи, молодой человек с огненным именем Гурий – Гурий Юркин. Для него этот миф был не просто красивой метафорой имени, миф стал «главной музыкальной темой партитуры жизни».