Александр Образцов - Отношения (сборник)

• Название: Отношения (сборник)
• Автор: Александр Образцов
• Жанр: Драматургия

«Дикий яблоневый сад под луной. Двое женщин и девушка. Все это – как бы в ладонях нежно думающего о них человека…»

---

Иветта. Если вы умрете, я тоже умру.

Юрий Иванович. Веточка!.. Ве-та! (Целует ее.) Все еще тысячу раз изменится. И настроение… Все-все.

Иветта. Нет, пап. Ты же знаешь. Это все отвлекаются. А когда остаются одни, то так страшно!

Юрий Иванович. Вета. Мы так не договаривались.

Иветта. Хорошо. Я буду тихо. Только вы меня не гоните.

Юрий Иванович. Как ты могла такое подумать?!

Иветта. Я знаю. Вам покажется, что так лучше для меня, и вы меня выгоните. Скажете – пора быть взрослой. Или еще что-нибудь. Вам захочется от меня избавиться. Но вы меня только не гоните!

Юрий Иванович. Вот что: я этого не слышал, ты этого не говорила. Ясно?

Иветта. Ты хороший, добрый… Мне так страшно, что мы совсем беззащитные. Придет какой-то… просто обратит внимание на то, что мы такие беззащитные. Какой-то волк. И нас – цап-царап. Цап-царап.

Юрий Иванович. Ну уж – беззащитные. На нашей стороне государство, все его институты.

Иветта. Да нет, папа, неужели ты не понимаешь? Это ведь бывает совсем не оттуда, откуда ты ждешь. Это бывает внезапно: цап-царап. И мы летим. Как пух. Над землей. В разные стороны. И никогда больше не узнаем друг друга.

Юрий Иванович. Что у тебя за настроение сегодня? Ты меня так… разволновала.

Иветта. Да, лучше, конечно, не задумываться… Все равно ведь ничего не сделаешь. А так хоть поживешь. Долго может ничего не случиться, правда?

Юрий Иванович. Да что же с нами может случиться, Вета? Мы с мамой еще молодые, ты почти ребенок. Впереди еще – ого-го сколько.

Иветта. А вдруг он уже трубку поднял и номер набирает?

Юрий Иванович. Чей номер?

Иветта. Наш.

Юрий Иванович. Кто набирает? О чем…

Телефонный звонок.

Иветта. Вот видишь.

Билл и Моника Пьеса

1. Любовь

Билл. Русские уже здесь. Они лезут из трюмов и аэропортов, совсем неотличимые от нас. Они терпеливы и могут переносить любые лишения. У них землистые лица, но они могут выпить литр водки и всю ночь ломать мебель. Они лезут в любые дела, ни черта в них не смысля. Но часто побеждают. Их победы делают их беспечными. Но и победы быстро приедаются им. Они жгут и проматывают громадные деньги только для того, чтобы проснуться нищими, полными отчаяния и тоски. Только черная тоска утоляет их…

Моника. Здесь дует.

Билл. Мы перейдем в южное крыло.

Моника. Вы можете брать меня сразу, в любой момент. Мне не надо, чтобы вы показывали свой ум. Вы мне нравитесь не за то.

Билл. А за что же тогда? За должность?

Моника. Нет. Мне нравится ваша улыбка.

Билл. Моя жена считает ее глуповатой.

Моника. Нет-нет! Американцы любят только за улыбку. Вот Брюс Уиллис. В нем ведь кроме кривой улыбки – ничего.

Билл. А по-моему, он этой улыбкой оставляет двери открытыми для каждого…

Моника. Нет-нет-нет! Это как раз вы! Иначе он был бы нашим Президентом.

Билл. Но он может этого просто не хотеть…

Моника. Не хотеть? Не хотеть просыпаться с мыслью о том, что в этот момент о тебе думают миллионы? Что многие молятся на тебя и считают самым сильным из людей?

Билл. Да нет же, Моника, нет! Такие мысли о себе и своем значении убивают личность.

Моника. Боже, как я счастлива только от одного – оттого, что могу взять вашу руку и ввести ее в вырез своего платья!..

2. Измена

Билл. Клянусь, я отдернул руку.

Судья. Я еще не прошу вас клясться.

Билл. Но я знаю, что последует и решил пройти эту часть пути бегом. Так будет лучше для страны.

Судья. И снова вы лезете в чужие дела.

Билл. Виноват, ваша честь.

Судья. Итак, вы отдернули руку. Хотя, признаться честно, я не встречал людей, способных думать о протоколе в такой ситуации…

Билл. Но вы не были и Президентом, потому ваш опыт ограничен…

Судья. В Конституции ничего не сказано о перерождении индивидуума в случае его избрания. Более того, там подчеркивается его равноправие с остальными членами общества…

Билл. Я безусловно отдернул руку, которую эта женщина пыталась засунуть туда.

Судья. «Туда» вы сказали? Тогда я под присягой заявлю, что это невозможно. Отказаться от этого не в силах нормального человека. А вы ведь не сможете отрицать, что именно норма стала вашим основным козырем на выборах?

Билл. Да, ваша честь.

Судья. Потому ваше отдергивание вместо хватания, поглаживания, верчения и пощипывания производит такое невыгодное впечатление. А ведь я еще не касался таких понятий, как благородство и честь…

Билл. Вот об этом – в кругу семьи.

Судья. Не вынуждайте меня снова ставить вас на место. Мы не в Северной Корее.

Билл. Виноват, ваша честь.

Судья. Мои личные чувства и отношение к вам, как к человеку, в нашей цивилизации не имеют никакого значения. Но в качестве сноски, совсем не относящейся к сути дела, я должен довести до вашего сведения, что считаю ваше поведение по отношению к мисс Монике низким. Изменять женщине можно только ради еще более желанной. И только.

Билл. Я также хотел бы сказать не для протокола о том, что ваши претензии кажутся мне ханжескими.

Судья. Ваше право сделать мне отвод.

Билл. Чтобы избиратель обсуждал еще и это? С меня хватит практикантки.

Судья. Вы неверно оцениваете предъявленное обвинение. Вас обвиняют в лжесвидетельстве.

Билл. А вы можете предложить мне другую линию поведения, когда нет доказательств?

Судья. Вы знаете, что могу.

Билл. И вы повели бы себя…

Судья. Не повел бы. Потому что я не Президент.

Билл. Ага. Значит, Президент, когда вам выгодно одно, должен быть рубахой-парнем, а когда вам выгодно что-то другое, должен превратиться в ангела.

Судья. Вы прекрасно всё понимаете. Но стараетесь скрыть суть претензий к вам.

Билл. Я искренне раскаиваюсь в лжесвидетельстве, которое не нанесло никому ущерба.

Судья. Любой человек от Гаваев до Новой Англии обвиняет вас в отсутствии благородства в отношении к вашей любовнице.

Билл. Мои отношения с практиканткой касаются нас двоих. И никто от Гаваев до Новой Англии не должен совать туда свой нос.

Судья. А я на это повторю, что вы не в Северной Корее.

Билл. А у вас самого бывали такие ситуации?

Судья. Какие именно?

Билл. Вас застукивали?

Судья. Да.

Билл. Вот видите. Все мы грешны.

Судья. Но я не клялся перед всем миром на Библии.

Билл. Вот как? Значит, вы сами удаляете меня тем самым из нормы. Значит, я сверхчеловек и судить меня могут только равные мне.

Судья. Речь идет всего лишь о высочайшей ответственности. Не передергивайте.

Билл. Вся наша цивилизация, как вам известно, строится на умении выкрутиться, выйти сухим из воды. Демагогия – вот наша религия.

Судья. Вы не боитесь, что наша беседа записывается?

Билл. Я могу вас не принимать, но думать о вас, как о мерзавце, я не могу. Грош мне цена была бы, как Президенту, если бы я не понял вас после первых же слов.

Судья. И что вы поняли?

Билл. То, что вы никогда не играете без правил. И то, что вы делаете это не из страха наказания, а из самоуважения.

Пауза.

Судья. Вы действительно очень умны. Как же вы так вляпались?

Билл. А почему вы решили, что я вляпался?

Судья. Вы рискуете карьерой, именем…

Билл. Я рискую оказаться одним из известнейших людей в истории с этим скандалом. Но даже не это главное в моем поведении. А знаете что?

Судья. Что?

Билл. Она сказала, что у меня славная улыбка.

Судья. Что?

Билл. Славная улыбка.

Судья. Поясните, я не понял.

Билл. Если я попробую пояснить, то потеряю всё сразу. И окажусь банкротом. Попробуйте понять сами.

Пауза.

Судья. Неужели это больше, чем всемирная слава?

Билл. Она сказала «мне нравится ваша улыбка». Вы можете что-то возразить на это?

Судья. И вы предали такое.

Билл. Это было уже позже. Это было уже неважно. Она взяла мою руку… Делайте со мной, что хотите, потому что это было.