Борис Акунин - Азиатская европеизация. История Российского государства. Царь Петр Алексеевич

• Название: Азиатская европеизация. История Российского государства. Царь Петр Алексеевич
• Автор: Борис Акунин
• Жанр: История
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-082572-1

Тридцатилетие, в течение которого царь Петр Алексеевич проводил свои преобразования, повлияло на ход всей мировой истории. Обстоятельства его личной жизни, умственное устройство, пристрастия и фобии стали частью национальной матрицы и сегодня воспринимаются миром как нечто исконно российское. И если русская литература «вышла из гоголевской шинели», то Российское государство до сих пор донашивает петровские ботфорты.

Эта книга про то, как русские учились не следовать за историей, а творить ее, как что-то у них получилось, а что-то нет. И почему.

---

Борис Акунин Азиатская европеизация. История Российского государства. Царь Петр Алексеевич

Рецензенты:

М.В. Бабич, доктор исторических наук (РГАДА)

А.Б. Каменский, доктор исторических наук (НИУ ВШЭ)

И.В. Курукин, доктор исторических наук (РГГУ)

Карты – М.Д. Романова

Художник – И.А. Сакуров

В оформлении использованы иллюстрации, предоставленные агентствами МИА «Россия сегодня», Diomedia и свободными источниками

© B. Akunin, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Предисловие

Период, описываемый в этой книге, очень короток, даже короче царствования Петра I (1682–1725), потому что поначалу монарх правил лишь номинально, и события тех лет изложены в предыдущем томе. Однако тридцатилетие, в течение которого Петр Алексеевич проводил свои преобразования, имеет огромную важность. Оно определило последующую судьбу страны и существенно повлияло на ход мировой, прежде всего европейской истории.

Произошло весьма значительное переустройство российского государства, притом не в результате национальной катастрофы, как в пятнадцатом веке после монгольского ига или в семнадцатом после Смуты, а вследствие сознательно осуществленных реформ. Этот опыт заслуживает внимательного изучения.

Реконструкция государства была вызвана причинами вполне объективными (несовершенством прежней модели), но в ее ходе прослеживается немало и субъективного, идущего от личности человека, который инициировал и возглавил этот процесс, а поскольку личность была довольно причудливой, столь же колоритной получилась и эпоха.

Писать о Петре и его времени оказалось очень непросто.

У нас есть четыре крупных исторических деятеля, отношение к которым окрашено сильными эмоциями: Иван Грозный, Ленин, Сталин – и Петр Великий. Об этих правителях страстно спорят не только историки. Каждое имя здесь – символ, за которым стоит определенная идеология и свой взгляд на государственное устройство.

Из-за Петра ломали и ломают меньше копий, чем из-за трех остальных, но тем чаще на него ссылаются, ставят в пример и назидание. Этим правителем у нас обычно восхищаются, его чтут и любят, однако полного единодушия тут все же никогда не существовало. Да, большинство авторов оценивают первого императора с большей или меньшей степенью восторженности, а тех, кто отказывается признавать за Петром величие, очень немного – но все же они есть, в том числе такие, от которых не отмахнешься.

Приведу две полярные оценки. Они принадлежат не ученым, а литераторам, величие каждого из которых – если уж говорить о величии – не уступает петровскому.

Благоговейно-признательная точка зрения большинства отражена в хрестоматийных строках Пушкина:

Самодержавною рукой
Он смело сеял просвещенье,
Не презирал страны родной:
Он знал ее предназначенье.

То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.

Но вот у Льва Толстого фигура Петра вызывает омерзение и ужас: «Беснующийся, пьяный, сгнивший от сифилиса зверь четверть столетия губит людей, казнит, жжет, закапывает живых в землю, заточает жену, распутничает, мужеложствует, пьянствует, сам забавляясь рубит головы, кощунствует, ездит с подобием креста из чубуков в виде детородных членов и подобиями Евангелий – ящиком с водкой славит Христа, т. е. ругается над верою, коронует б… свою и своего любовника, разоряет Россию и казнит сына, и умирает от сифилиса, и не только не поминают его злодейств, но до сих пор не перестают восхваления доблестей этого чудовища, и нет конца всякого рода памятников ему» (знаменитый фрагмент из черновика к рассказу «Николай Палкин»).

Доблести Петра действительно восхвалялись во все времена: и при монархии, и в СССР, и в постсоветской России. Дело в том, что этот правитель импонирует обоим исстари противоборствующим лагерям – как «государственникам», так и «либералам», но очень по-разному. Первым царь нравится как создатель мощной военной державы, вторым – как западник, повернувший страну лицом к Европе.

В российском массовом сознании образ Петра Первого прочно сформирован одноименным романом другого Толстого, Алексея Николаевича. Это замечательно талантливое произведение показывает царя патриотом и носителем высоких замыслов, однако в более раннем рассказе тот же автор изображает царя совсем иначе – грубым, нелепым, зверообразным самодуром: «Что была Россия ему, царю, хозяину… О добре ли думал хозяин, когда с перекошенным от гнева и нетерпения лицом прискакал из Голландии в Москву». Когда другой «хозяин», Иосиф Сталин, велел всей стране полюбить Петра, переменил свою точку зрения и писатель, но трудно сказать, как он, хорошо изучивший исторические документы, относился к императору на самом деле.

Должен сказать, что перед началом работы мое собственное представление об исторической роли реформатора было близко к пушкинскому, однако я решил, что отрешусь от всех прежних знаний и буду знакомиться с Петром Алексеевичем словно бы заново, главным образом опираясь не на суждения историков, а на источники, благо их более чем достаточно. Есть и документы, и многочисленные свидетельства современников. Петр – первый русский монарх, который был открыт для широкого общения, много времени проводил за границей и был всем интересен. Интересной для мира впервые стала и Россия, на которую в Европе раньше почти не обращали внимания. Об удивительном царе очень много писали, в особенности иностранцы. Есть и русские мемуаристы, конечно, менее свободные в своих суждениях, зато лучше понимавшие суть происходящего. Голоса эти разноречивы, но в своей совокупности дают полную и выпуклую картину эпохи.

Заходя вперед, скажу, что в результате этого обильного чтения мои представления о Петре и мое понимание сути его деятельности существенно переменились, но свои выводы я изложу в самой последней, заключительной главе, и очень возможно, что читатель с ними не согласится.

Остается объяснить, как устроена книга.

Те, кто читал предыдущие части моей «Истории», уже знают, что принцип организации материала от тома к тому меняется. У каждого исторического периода своя специфика, и удобнее вести рассказ, применяясь к этим особенностям.

В данном томе четыре раздела.

Первый целиком посвящен фигуре Петра. Без знания и понимания того, что представлял собой этот человек, трудно было бы понять, почему события шли так, а не иначе. Обстоятельства его личной жизни, черты характера, умственное устройство, система взглядов, пристрастия и фобии, даже состояние его здоровья – все эти, казалось бы, частности оказывали немалое влияние на жизнь страны, а некоторые из них стали частью национальной матрицы и сегодня воспринимаются миром как нечто исконно российское. Если русская литература вся «вышла из гоголевской шинели», то про российское государство можно сказать, что оно до сих пор донашивает петровские ботфорты.

Второй раздел называется «События». Это последовательное, хронологическое изложение событий царствования, разделенное на 13 временных узлов.

Третий раздел – тематический. В нем вычленены главные направления, по которым жизнь страны изменилась в ходе реконструкции.

Наконец, в четвертом разделе дается групповой портрет членов петровской «команды» – соратников и помощников, без которых государь не осуществил бы ни одного из своих масштабных замыслов. Всё это люди сильные, яркие, дети своей эпохи и в то же время ее творцы.

Эта книга вообще про то, как предки учились не следовать за историей, а творить ее, как что-то у них получилось, а что-то нет. И почему.

Личность

Воспитание

Воспитания как такового Петр, в общем, никакого не получил – если иметь в виду под воспитанием сознательную и ответственную подготовку вероятного наследника престола к высшей власти. Это упущение нельзя списать на примитивность тогдашних педагогических представлений, ведь предыдущие цари, Федор и Алексей, на заре жизни прошли весьма неплохую по тем временам выучку, которая сделала их образованными (пусть в старомосковском понимании) людьми и обучила «царскому ремеслу». Но отрочество Петра прошло в весьма специфической обстановке, когда им никто всерьез не занимался, и даже скромным премудростям русского семнадцатого века мальчика учили из рук вон плохо.

Впрочем, раннее детство царевича не предвещало никаких отклонений от давно разработанного порядка. Четырнадцатый по счету ребенок государя Алексея Михайловича появился на свет 30 мая 1672 года. Впечатляющая многодетность монарха (всего у него будет шестнадцать отпрысков) обманчива. Для продолжения династии значение имело лишь мужское потомство, пережившее детский возраст; таких сыновей у царя к моменту рождения Петра было только двое, и оба очень нездоровые – как говорится, «не жильцы».