Роберт Харрис - Конклав

• Название: Конклав
• Автор: Роберт Харрис
• Жанр: Детектив
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-389-14137-7

Автор бестселлеров «Энигма» и «Фатерлянд» на этот раз предлагает нам крутой детектив, в котором людское честолюбие бросает вызов власти Господней.

Умирает папа римский, и на его место претендуют несколько кандидатов. Организовать и провести конклав по выбору нового папы поручено Якопо Ломели, декану Коллегии кардиналов. Выбор труден, не каждый из претендующих на Святой престол светел и чист душою, а некоторые из них готовы ради власти на любое злодейство. К тому же выясняется, что и прежний папа был далеко не ангел…

---

Он закрыл глаза.

«Если Твоя воля, Господи, состоит в том, чтобы я исполнил эту обязанность, то я прошу Тебя дать мне мудрость провести конклав так, чтобы это усилило нашу Матерь Церковь…»

Ему следует быть беспристрастным – это первое и самое главное.

Он открыл глаза и спросил:

– Кто-нибудь звонил кардиналу Тедеско?

– Нет, – ответил Трамбле. – С какой стати Тедеско? Зачем? Думаете, в этом есть необходимость?

– Ну, с учетом его положения в Церкви, это было бы проявлением вежливости…

– Вежливости? – воскликнул Беллини. – Что он сделал такого, чтобы заслужить вежливость? Если о ком-то и можно сказать, что он убил его святейшество, то это о нем!

Ломели сочувствовал его боли. Из всех критиков покойного папы Тедеско был самым непримиримым, его нападки на папу и Беллини были такими яростными, что некоторые считали его поведение расколом. Даже ходили разговоры о его отлучении. Но у него было немало преданных последователей среди традиционалистов, что делало его весьма вероятным кандидатом в преемники папы.

– Тем не менее я должен позвонить ему, – сказал Ломели. – Лучше, если он узнает о случившемся от нас, а не от какого-нибудь репортера. Один Господь знает, чего он способен наговорить экспромтом.

Он поднял трубку телефона и набрал номер. Оператор дрожащим от эмоций голосом спросила, чем может служить.

– Пожалуйста, соедините меня с Патриаршим дворцом в Венеции – по приватной линии кардинала Тедеско.

Он предполагал, что ответа не будет (шел четвертый час ночи), но трубку сняли уже на первом гудке.

– Тедеско, – произнес хриплый голос.

Кардиналы негромко обсуждали расписание похорон. Ломели поднял руку, призывая к тишине, и повернулся ко всем спиной, чтобы сосредоточиться на разговоре.

– Гоффредо? Говорит Ломели. К сожалению, у меня для вас ужасная новость. Его святейшество покинул сей мир.

Последовало долгое молчание. Ломели слышал какие-то звуки на заднем плане. Шаги? Хлопок двери?

– Патриарх? – обратился он. – Вы слышали, что я сказал?

Слова Тедеско прозвучали глухо в его просторном кабинете.

– Спасибо, Ломели. Я буду молиться за его душу.

Раздался щелчок. На линии повисла тишина.

– Гоффредо?

Ломели вытянул руку, нахмурился, глядя на трубку.

– И что? – спросил Трамбле.

– Он уже знал.

– Вы уверены?

Трамбле из-под сутаны вытащил то, что было похоже на молитвенник в черном кожаном переплете, но оказалось мобильным телефоном.

– Конечно он знал, – сказал Беллини. – Здесь полно его сторонников. Он, возможно, узнал раньше нас. Если мы не проявим осторожности, он сам сделает официальное заявление на площади Святого Марка.

– Кажется, у него кто-то был…

Трамбле быстро листал большим пальцем страницы на смартфоне.

– Вполне возможно. Слухи о смерти папы уже просачиваются в социальные сети. Нам нужно действовать быстро. Позвольте внести предложение?

В этот момент в воздухе во второй раз за ночь повисло несогласие: Трамбле хотел отвезти тело папы в морг немедленно, не откладывая до утра («Мы не можем позволить себе плестись в хвосте новостей – это будет катастрофой»). Он предлагал сейчас же выступить с официальным заявлением и пригласить две новостные команды из Ватиканского телевизионного центра плюс трех фотографов и какого-нибудь газетного репортера и позволить им провести съемку переноса тела папы из здания в карету «скорой». Аргументировал это тем, что в случае их оперативных действий новости сразу появятся на экране и никто не сможет заподозрить Церковь в сокрытии чего бы то ни было. В крупных азиатских центрах католической веры уже наступило утро, в Латинской и Северной Америке еще вечер. И только африканцы с европейцами узнают печальную новость после пробуждения.

И опять Адейеми возразил. Ради достоинства Церкви, сказал он, они должны дождаться утра, прибытия катафалка и надлежащего гроба, который можно будет вынести под папским флагом.

Беллини резко парировал:

– Его святейшеству плевать было на все это достоинство. Он предпочитал жить как смиреннейший человек, и он бы предпочел видеть себя на смертном одре как одного из смиреннейших бедняков.

Ломели был того же мнения:

– Не забывайте: этот человек отказывался ездить в лимузинах. Карета «скорой помощи» – это ближайший аналог общественного транспорта, какой мы можем ему предоставить.

Но Адейеми никак не соглашался. В конечном счете большинством, три против одного, было принято предложение Беллини. Также было решено подвергнуть тело папы бальзамированию.

– Только мы должны обеспечить, чтобы это делалось надлежащим образом, – сказал Ломели.

Он навсегда запомнил проход мимо гроба с телом папы Павла VI в соборе Святого Петра в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. Стояла августовская жара, и лицо покойного приняло серо-зеленоватый оттенок, челюсть отвисла, и над трупом стоял ощутимый запах разложения. Но даже тот возмутительный конфуз не шел ни в какое сравнение с тем, что случилось за двадцать лет до этого, когда тело папы Пия XII забродило в гробу и взорвалось, как петарда, близ собора Иоанна Крестителя на Латеранском холме.

– И еще одно, – добавил Ломели. – Мы должны не допустить, чтобы кто-то фотографировал тело.

Это унижение претерпело и тело папы Пия XII, фотографии которого появились в журналах по всему миру.

Трамбле отправился в пресс-офис Святого престола. Менее чем через тридцать минут санитары – телефоны у них были изъяты – вывезли тело его святейшества из папских апартаментов в белом пластиковом пакете на каталке. Они остановились на втором этаже, а четыре кардинала тем временем спустились в лифте, чтобы встретить тело в холле и проводить из здания. Убогость тела в смерти, его миниатюрность, закругленные формы, напоминающие формы головы и ног как у плода в чреве, как показалось Ломели, говорили сами за себя. «Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею и положил Его во гробе…»[13]

«Дети Сына Человеческого равны в смерти, – подумал Ломели. – Все, надеясь на воскрешение, зависят от милосердия Господня».

В холле и на нижнем лестничном пролете стояли священники всех чинов. Самое сильное впечатление на Ломели произвела царившая здесь полная тишина. Когда двери лифта открылись и тело выкатили из кабины, единственными звуками, к его огорчению, были щелчки фотоаппаратов и жужжание камер, да еще редкие всхлипы.

Впереди каталки шли Трамбле и Адейеми. Ломели и Беллини – сзади, а за ними – прелаты Апостольской палаты. Они вышли в октябрьскую прохладу. Дождик прекратился. Теперь даже несколько звезд можно было увидеть на небе. Пройдя между двумя швейцарскими гвардейцами, все направились в многоцветный кристалл: мигающие огни «скорой помощи» и полицейского сопровождения испускали подобие солнечных лучей синего цвета, освещавших влажную площадь, белые вспышки фотографов создавали стробоскопический эффект, все это поглощал желтый свет прожекторов телевизионщиков, а за площадью из тени возникала гигантская подсвеченная громада собора Святого Петра.

Когда они подошли к карете «скорой», Ломели попытался представить себе Католическую церковь в этот момент – миллиард с четвертью душ: толпы бедняков собрались у телеэкранов в Маниле и Сан-Паулу, рои пригорожан Токио и Шанхая уставились в свои смартфоны, спортивные болельщики в барах Бостона и Нью-Йорка – трансляция их спортивных состязаний прервана…

«Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа…»[14]

Тело головой вперед подали в машину через заднюю дверь, которую потом захлопнули. Четыре кардинала застыли в скорбной неподвижности, глядя на отъезжающий кортеж: два мотоцикла, полицейская машина, потом «скорая», за ней другая полицейская машина и, наконец, еще мотоциклисты. Они проехали по площади, потом свернули и исчезли из виду. И сразу же включили сирены.

«Хватит кротости, – подумал Ломели. – Хватит униженных земли[15]. Его мог бы сопровождать кортеж из тех, что сопровождают диктаторов».

Завывания сирен смолкли в ночи.

Репортеры и фотографы за огороженной лентой территорией принялись окликать кардиналов – так посетители зоопарка пытаются подозвать животных подойти поближе.

– Ваше высокопреосвященство! Ваше высокопреосвященство! Будьте добры!

– Кто-нибудь из нас должен что-то сказать, – предложил Трамбле и, не дожидаясь ответа, двинулся по площади.

Освещение, казалось, придавало его силуэту огненный ореол. Адейеми несколько секунд удавалось сдерживать себя, а потом он припустил следом.

– Ну и цирк! – сказал вполголоса Беллини, не скрывая презрения.

– Вам не следовало бы присоединиться к ним? – спросил Ломели.

– Упаси бог! Я не собираюсь распинаться перед толпой. Я, пожалуй, предпочту отправиться в часовню и помолиться.

Он печально улыбнулся и погремел чем-то в руке – Ломели увидел, что он держит дорожные шахматы папы.