Мартин Сэй - Зеркальный вор

• Название: Зеркальный вор
• Автор: Мартин Сэй
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-389-14177-3

Впервые на русском – один из самых ярких дебютов в американской литературе последних лет. Это мультижанровое полотно, шедшее к читателю свыше десятилетия, заслужило сравнения с «Облачным атласом» Дэвида Митчелла и с романами Умберто Эко. «Истинное наслаждение: подобие огромной и полной диковин кунсткамеры… – писал журнал Publishers Weekly. – Это шедевр эпического размаха, который можно полюбить, как давно утерянного и вновь обретенного друга». Действие «Зеркального вора» охватывает несколько стран, континентов и столетий – и три разные Венеции: от величественных палаццо и стекольных мастерских Венеции XVI века, где тайные агенты европейских и азиатских держав пытаются вызнать секрет производства легендарных муранских зеркал, – до баров и кофеен другой, лос-анджелесской Венеции, где поэты и писатели бит-поколения выясняют, кто из них самый гениальный, а малолетний уличный мошенник жаждет найти автора поразившей его воображение поэмы «Зеркальный вор», – до псевдовенецианских казино современного Лас-Вегаса, где отставной военный полицейский отчаянно пытается выйти на след неуловимого игрока, грозу обоих побережий…

---

– Послушай, па, – говорит он, – я знаю, тебе сейчас некогда…

– В последнее время я мало общался со Стэнли, Кёртис, – говорит отец. – Он хороший человек и прекрасный друг, один из моих старейших друзей в этом мире, но мы с ним почти прекратили контакты после моей женитьбы на Мавии. Я его не осуждаю и не держу на него зла, но факты таковы, Кёртис…

– Я знаю, папа.

– Факты таковы – если позволишь мне закончить мысль, – факты таковы, что Стэнли – профессиональный игрок. А мы с Мавией теперь правоверные мусульмане. Во всяком случае, я стараюсь им быть. Учение пророка, мир ему и благословение, категорически запрещает…

– Да я все знаю, папа.

– Я знаю, что ты знаешь. Но ты должен крепко усвоить одну вещь. Стэнли – игрок до мозга костей. Он ходячий игровой автомат. Быть вместе со Стэнли – это значит играть вместе со Стэнли. А я так не могу. Я люблю его, он мне как родной брат, но…

– Ладно, папа, я тебя задерживаю. Мое дело не настолько важное. Я понял все, что ты сказал, и…

– Я только хочу, чтобы ты меня выслушал, Кёртис.

– И я тебя слышу, папа, будь уверен. Извини, что побеспокоил. А сейчас мне пора идти. Попрощайся за меня с Мавией.

Кёртис отключается и еще какое-то время смотрит на свой новый телефон, размышляя о собственной безграничной тупости и неспособности понять самые вроде бы простые вещи. Он все еще не позвонил жене.

Чтобы немного развеяться, он застилает широкую гостиничную кровать, тщательно расправляя простыни и покрывало. Это занятие успокаивает и приносит хоть какое-то удовлетворение. А снаружи омытый дождем и уже обсохший город шумит под утренним солнцем, открывая себя новому дню.

5

Кёртис садится в автобус на остановке у казино «Харрас», ярдах в четырехстах южнее своего отеля. Он платит два бакса, занимает место поближе к передней двери и глазеет по сторонам, проезжая вдоль Стрипа: на казино «Слотс-э-фан», на рекламу шоу «Крейзи герлз», на толстые синие щупальца водных горок в аквапарке. Горбатые желтые краны поводят стальными стрелами над холмами светлого грунта – могилой «Дезерт инн». Рабочие поливают землю из пожарных шлангов в попытке прибить пыль, но это не помогает: земля мигом всасывает воду, а пыльное облако с привкусом кремния остается висеть над площадкой.

В этот час автобус почти пуст – никаких голосов в салоне, слышно только урчание дизеля, – и Кёртис, повернувшись на сиденье, вытягивает шею, чтобы разглядеть вдали гору Чарльстон, благо воздух достаточно прозрачен после ночного дождя. На вершине еще полно снега, который яростно сверкает под слепящим солнцем, – этакий пробел на самом горизонте, словно кусок пустоты на месте чего-то вырванного из пейзажа.

Гора исчезает за трехногой башней отеля «Стратосфера», и Кёртис снова поворачивается лицом к ветровому стеклу. Теперь уже большие казино остались позади, а вдоль улицы тянутся мотели, свадебные часовни, магазины женского белья и всякой бижутерии. Эта часть бульвара всегда напоминала Кёртису Филиппины: Субик-Бей и мост в Олонгапо, за вычетом вонючей речки, лавчонок менял да босоногих детей, выпрашивающих мелкие монеты. Несколько помятых цепкоглазых раздатчиков рекламы уже заняли позиции на улицах, пристроив у ног свои пухлые сумки и прихлебывая кофе из бумажных стаканчиков. Вчерашние листовки и буклеты валяются на тротуарах: большей частью реклама секс-клубов, служб сопровождения и борделей. Ряды пальм редеют, уступая место рекламным билбордам: город навязчиво продается самому себе. С удивлением Кёртис вдруг ощущает радостную дрожь и, задержав дыхание, подавляет неуместную улыбку. «Что происходит в Вегасе, то здесь и остается». Он совсем один, и не с кем делить риск; он в кои-то веки в своей рубашке, которая, как ни крути, ближе к телу, чем казенная униформа.

Он высаживается близ Фремонт-стрит, главной улицы в старом центре города, с недавних пор превращенной в пешеходную зону и накрытой стальным куполом со множеством звуковых колонок и цветных светодиодных дисплеев. Сейчас видеошоу выключено, динамики молчат. С боковых улиц выныривают ранние пташки утренней смены – официанты, танцоры, торговцы; многие несут свою рабочую форму в рюкзачках или спортивных сумках. Кёртис, по инерции настроенный на время Филадельфии, понимает, как глупо начинать поиски в такую рань. Где бы Стэнли сейчас ни находился, он наверняка еще спит.

По 4-й улице он добирается до бара «Голд-спайк», где с досадным удивлением узнает, что стоимость завтрака из двух яиц там более чем удвоилась со времени его последнего визита: теперь они просят доллар девяносто девять центов. Он делает заказ у стойки, устраивается в кабинке у окна, смотрит на грузовики, такси и бронированные инкассаторские машины, мелькающие за пыльным стеклом.

Прошло почти три года. Летом 2000-го, после своей первой командировки на Балканы, Кёртис был направлен в Туэнтинайн-Палмс инструктором по общевойсковой подготовке: шесть месяцев скрипящего на зубах песка и раскаленных на солнце скал. С точки зрения Корпуса морской пехоты Кёртис являлся боевым ветераном, побывавшим в Персидском заливе в девяносто первом, выполнявшим миссии в Косово и Сомали; а посему они там решили, что ему следует передать свой опыт зеленым новичкам. Да только учитель из Кёртиса был никудышный: он не любил вспоминать об операциях, которые сам же считал проведенными бестолково, и не мог поделиться с учениками хоть чем-то действительно стоящим. Он пытался говорить с ними о том, что знал на практике, – об организации движения в боевой обстановке, о патрулировании тыловых районов или обращении с военнопленными, – однако все это звучало как текст из учебника, под стать стандартному поствьетнамскому трепу, над которым сам он насмехался на своих первых учениях в 1984-м. И он знал, что нынешние новобранцы точно так же пропускают все это мимо ушей. Никого на самом деле не интересовали рассказы о том, как держать под контролем полусотню иракских солдат, сдавшихся всего четырем разведчикам или водителям автоцистерн. Люди хотят готовиться к самым опасным ситуациям, но не к нелепым и анекдотическим. «Интересно, сколько сейчас этих свежеиспеченных морпехов месят песок в Кувейте или Саудии, дожидаясь свистка к началу второго тайма той же игры?» – думает Кёртис.

В Туэнтинайн-Палмс Кёртис встретил своих одногодков, с которыми некогда проходил подготовку в Форт-Леонард-Вуде, и все они дружной компанией по выходным ездили поразвлечься в Сан-Диего, Тихуану или Вегас. Поездки в Вегас всегда организовывал Деймон: караваны тачек с морпехами мчались через пустыню, а по прибытии на место они снимали целые этажи в отелях, с воплями «Всегда верны!» бросали кости на столы казино и пачками совали деньги налогоплательщиков за подвязки девиц в стриптиз-клубах. В каждой такой экскурсии участвовал кто-нибудь из молодых морпехов, и Деймон был у них главной темой для разговоров. «Офигеть! – говорили они. – Это самый чокнутый тип во всем Корпусе морской пехоты!» Но Деймон вовсе не был чокнутым. Он держал ситуацию под контролем, умел вовремя притормозить, подстраховать, а если что, и дернуть за нужные ниточки. Он оттягивался в охотку, но не слетал с катушек, когда все прочие тупо швырялись баблом или блевали на собственные ботинки.

Во время последней поездки они толпой бродили по одному из больших казино – «Сизарсу» или «Тропикане», – пугая гражданских и задирая летунов с базы Неллис, когда Кёртис ощутил хлопок по плечу и, обернувшись, увидел Стэнли. Тот похудел, даже отощал, но выказал прежние силу и ловкость, выбираясь из неуклюжих объятий Кёртиса. На вопрос, что привело его в город, Стэнли только ухмыльнулся, что могло означать: «Разве это не ясно?» или «Попробуй сам догадаться». Они поболтали с минуту об отце Кёртиса, о морской пехоте и общих знакомых с Восточного побережья, а затем разговор перешел на другие темы, и Кёртис, уже на три четверти выбравший свою предельную норму спиртного, оказался не в состоянии его поддерживать. Стэнли рассказывал что-то о блэкджеке в «Барбери-Коуст», о чем-то случившемся либо вспомнившемся ему во время той игры, потом упомянул английского фокусника по имени Флад с его знаменитым трюком, когда он заставлял разные предметы двигаться синхронно, как будто они были связаны невидимыми нитями. Кёртис думал, что Стэнли раскроет секрет фокуса или объяснит, какое отношение это имеет к той самой игре в блэкджек, но ничего такого не произошло, а Стэнли вдруг замолчал, внимательно глядя на Кёртиса и явно ожидая его реакции.

И вот сейчас, сидя в кабинке «Голд-спайка» и подбирая с тарелки остатки желтка кусочком тоста, Кёртис вздрагивает при этом воспоминании: оно холодит его кровь и лишает аппетита. И он не может понять почему. Отчасти его беспокоит факт собственной неспособности понять человека, которого он знал всю свою жизнь. Однако дело не в этом или не только в этом. Что-то еще отравляет это воспоминание: какое-то кошмарное, иррационально пугающее чувство. Ощущение угрозы, таящейся за чем-то с виду самым обыкновенным и привычным. Как встреча с человеком, выдающим себя за другого. Словно тем вечером в казино ему попался ненастоящий, поддельный Стэнли. Или, что еще хуже, сам Кёртис был тогда не настоящим собой.