Николай Карамзин - История государства Российского. Том VIII

• Название: История государства Российского. Том VIII
• Автор: Николай Карамзин
• Жанр: История

«История Карамзина» — один из величайших памятников русской национальной культуры.

Восьмой том посвящен царствованию Великого князя Иоанна IV Васильевича. Описание охватывает исторический период с 1533 по 1560 год.

---

25 Маия Князь Федор Троекуров и Данило Адашев осадили Нейшлос, а 6 Июня взяли на договор. Тамошний Фохт вышел из крепости с немногими людьми и с пустыми руками, отдав все оружие и достояние победителям. Жители города и всего уезда (в длину на 60, а в ширину на 40 и 50 верст) Латыши и самые Немцы признали себя подданными России, так что берега озера Чудского и река Нарова, от ее верховья до моря заключались в наших владениях. Государь, послав к Воеводам золотые медали, велел исправить там укрепления и соорудить церковь во имя Св. Иллариона: ибо в день его памяти сдался Нейшлос. Жители уезда и городка Адежского добровольно присягнули Иоанну, вместе с некоторыми соседственными Везенбергскими волостями, и выдали Россиянам все казенное имение, пушки, запасы.

Главная сила, под начальством многих знатных Воевод, Князей Петра Шуйского, Василия Серебряного, Андрея Курбского шла к Дерпту. Прежде надлежало взять Нейгауз, город весьма крепкий, где не было ни двухсот воинов, но был витязь Орденский, Укскиль фон-Паденорм, который, вооружив и граждан и земледельцев, около месяца мужественно противился многочисленному войску. С сим Героем Немцы, по выражению нашего Летописца, сидели насмерть : бились отчаянно, неутомимо и заслужили удивление Московских полководцев. Сбив стены, башни, Россияне вошли в город: Укскиль отступил в замок с горстию людей и хотел умереть в последней его развалине; но сподвижники объявили ему, что не имеют более сил — и Воеводы, из уважения к храбрости, дозволили им выйти с честию. Сей пример доказывал, что Ливония, ограждаемая многими крепостями и богатая снарядом огнестрельным, могла бы весьма затруднить успехи Иоаннова оружия, если бы другие защитники ее, хотя и малочисленные, имели дух Укскилев, а граждане добродетель Тилеву, одного из Бургомистров Дерптских, который, в тогдашнем собрании земских чинов сильно и трогательно изобразив бедствие отечества, сказал: «Настало время жертв или погибели: лишимся всего, да спасем честь и свободу нашу; принесем в казну свое золото и серебро; не оставим у себя ничего драгоценного, ни сосуда, ни украшения; дадим Правительству способ нанять войско, купить дружбу и защиту держав соседственных!» Но убеждения и слезы великодушного мужа не произвели никакого действия: его слушали и молчали!

Во время осады Нейгауза Магистр Фирстенберг, Коммандоры и сам Епископ Дерптский с 8000 воинов неподвижно стояли в тридцати верстах оттуда, за Двиною и вязкими болотами, в месте неприступном, и не сделали ничего для спасения крепости; узнав же, что она сдалася, зажгли стан свой и городок Киремпе, где находилось множество всяких припасов; спешили удалиться, бежали день и ночь, Магистр к Валку, а Епископ к Дерпту, гонимые нашими Воеводами, которые за 30 верст от Дерпта настигли и разбили Епископа, взяли его чиновников в плен, весь обоз и снаряды. Магистр, избрав крепкое место близ Валка, остановился: Воеводы велели передовой дружине вступить с ним в битву, а сами начали обходить его и принудили бежать далее к Вендену, так скоро и в такой жар, что люди и лошади издыхали от усталости: Россияне истребили весь задний отряд Фирстенбергов, едва не схватив знаменитейшего из Коммандоров, Готгарда Кетлера, под коим в сем деле упала лошадь. Обоз Магистров был нашею добычею, и Воеводы, известив Государя, что неприятеля уже нет в поле, обратились к Дерпту.

В сих для Ордена ужасных обстоятельствах старец Фирстенберг сложил с себя достоинство Магистра, и юный Кетлер, повинуясь чинам, принял его со слезами. Славясь отличным умом и твердостию характера, он вселял надежду в других, но сам имел весьма слабую, и только из великодушия согласился быть — последним Магистром издыхающего Ордена! Чтобы употребить все возможные средства спасения, Кетлер ревностно старался воспламенить хладные сердца любовию к отечеству, заклинал сановников действовать единодушно, не жалеть ни достояния, ни жизни для блага общего; собирал деньги и людей; требовал защиты от Императора, Короля Датского, Шведского, Польского; писал и к Царю, моля его о мире: но не видал желаемого успеха. Раздор, взаимные подозрения Ливонских Властителей мешали всем добрым намерениям Магистра. Хотели спасения, но без жертв, торжественно доказывая, что богатые люди не обязаны разоряться для оного, — и Кетлер мог единственно займом наполнить пустую казну Ордена для необходимых, воинских издержек. Помощи внешней не было. Император Карл V, обнимавший взором своим всю Европу, уже оставил тогда короны и престолы; как второй Диоклетиан удалился от мира, столь долго волнуемого его властолюбием, и хотел в пустыне удивить людей особенным родом славы, редкой, но не менее суетной: славы казаться выше земного величия. Новый Император Фердинанд ссорился с Папою, мирил Германию, опасался Турков и только жалел о бедной Ливонии; другие Государи довольствовались обещанием склонить Иоанна к миролюбию; а Царь ответствовал Кетлеру: «жду тебя в Москве и, смотря по твоему челобитью, изъявлю милость». Сия милость казалась Магистру последним из возможных бедствий для державного Ливонского Рыцарства: он лучше хотел погибнуть с честию, нежели с унижением бесполезным.

Воеводы Иоанновы не теряли времени: взяв Киремпе, Курслав и крепкий замок Вербек на Эмбахе, всеми силами приступили к Дерпту, славному богатством жителей и многими общественными, благодетельными заведениями. Кроме вооруженных граждан, готовых стоять за честь и вольность, две тысячи наемных Немцев были защитниками сего важного, искусно укрепленного места, под главным начальством Епископа, Германа Вейланда, который хвалился более воинскою доблестию, нежели смиренною набожностию Христианского Пастыря. Шесть дней продолжались битвы жестокие и достойные мужей Рыцарских, как пишет Воевода Курбский, очевидец и правдивый судия дел ратных. Но превосходная сила одолевала: вылазки дорого стоили осажденным, и Россияне, пользуясь густым туманом, заперли город со всех сторон турами, вели подкопы, ставили бойницы, разрушали стены пальбою, предлагая жителям самые выгодные условия, если они сдадутся. Епископ не хотел сперва слышать о переговорах: но Магистрат донес ему, что город не в силах обороняться долго; что многие из воинов и граждан пали в вылазках, или больны, или от усталости едва действуют оружием; что пушки неприятельские, вредя стенам, бьют людей и в улицах. Послали тайных вестников к Магистру: они возвратились благополучно. Магистр писал, что Орден нанимает воинов и молится о спасении Дерпта!

Главный Воевода Иоаннов, Князь Петр Иванович Шуйский, был, по сказанию современного Ливонского Историка, муж добролюбивый, честный, благородный душою. Совершив подкопы и прикатив туры к самым стенам, он велел объявить с барабанным боем, что дает жителям два дня на размышление, а в третий возьмет Дерпт приступом: что Иоанн торжественно обещает им милость, свободу Веры, полость их древних прав и законов: что всякий может безопасно выехать из города и безопасно возвратиться. Тогда Магистрат и граждане единодушно сказали Епископу: «Мы готовы умереть, готовы обороняться, пока есть у нас блюдо на столе и ложка в руках, если упорство наше будет достохвальным мужеством, а не бессмысленною дерзостию; но благоразумно ли отвергать великодушные предложения Царя, когда в самом деле не имеем сил ему противиться?» То же говорили и воины Немецкие, требуя отпуска и свидетельства в оказанной ими верности; тоже и Священники Римской Веры, опасаясь упрямством раздражить неприятеля. Епископ согласился. Написали следующие условия: «1) Государь дает Епископу монастырь Фалькенау с принадлежащими к оному волостями, дом и сад в Дерпте; 2) под его ведомством будут Духовенство и церкви Латинские с их достоянием; 3) Дворяне, желающие быть подданными России, спокойно владеют своими замками и землями; 4) Немецкие ратники выйдут из города с оружием и с пожитками; 5) в течение двенадцати дней всякий Дерптский житель волен ехать куда хочет; 6) исповедание Аугсбургское остается главным и без всяких перемен; 7) Магистрат Немецкий всем управляет, как было, не лишаясь ни прав, ни доходов своих; 8) купцы свободно и без пошлин торгуют с Германиею и с Россиею; 9) не выводить никого из Дерптской в Московские области; 10) кто захочет переселиться в другую землю, может взять или продать имение; 11) граждане свободны от ратного постоя; 12) все преступления, самые государственные, даже оскорбление Царского величества, судятся чиновниками Магистрата; 13) новые граждане присягают Царю и Магистрату». Благоразумный Шуйский, уполномоченный Иоанном, не отвергнул ни одной статьи, руководствуясь не только человеколюбием, но и Политикою: надлежало милостию, снисхождением, духом умеренности ослабить ненависть Ливонцев к России и тем облегчить для нас завоевание земли их.

Когда уже все условия были одобрены победителем и когда надлежало только скрепить оные печатями, старец Антон Тиле, добродетельный Бургомистр Дерптский, еще выступил из безмолвного круга унылых сановников. «Светлейший Князь и Государь! — сказал он Епископу: — если кто-нибудь думает, что Дерпт можно спасти оружием и битвою, да явится! Иду с ним, и мы вместе положим свои головы за отечество!» Сия речь, вид, голос старца произвели сильное впечатление. Епископ ответствовал: «Муж достойный! никто из нас не заслуживает имени малодушного: уступаем необходимости». — 18 июля Дерпт сдался. Желая сделать все возможное в пользу несчастных, Князь Шуйский поставил стражу у ворот и не велел пускать Россиян в город, чтобы жители спокойно укладывались и выезжали; оберегал их в пути; давал им проводников до мест безопасных. Епископа отпустили в Фалькенау с двумястами отборных Московских всадников.