Борис Акунин - Не прощаюсь

• Название: Не прощаюсь
• Автор: Борис Акунин
• Жанр: Исторический детектив

1918 год. Поезд Самара-Москва. Вот уже более трех лет Эраст Петрович Фандорин находится в коме. Все эти годы верный Маса заботится о своем господине. Вот и сейчас они возвращаются после очередной реабилитации у китайского целителя Чанга. Пять месяцев его сеансов дали заметный результат. Эраст Петрович округлился, порозовел и даже стал шевелить губами. Однако врачи осторожны в своих прогнозах. И даже если статскому советнику удастся выкарабкаться и на этот раз, каким он станет после пробуждения, не может сказать никто.

Если вы планируете читать книгу на iPad, то рекомендуем купитьдругую версию книги

---

– А какие еще, – прогнусавила баба, всхлипывая. – Золотые, что ли?

– Не знаю. Во сне всё бывает. Кто-нибудь из купе выходил?

– Неа… – Спекулянтка встрепенулась. – Ваша правда, товарищ! Их всех обыскать надо! Пускай ваш азият всех общупает!

– Товарищ? – Господин посмотрел на Масу, будто ожидая и от него какой-нибудь фантазийной выходки. Маса тоже глядел на господина во все глаза. И вдруг с силой ущипнул себя за толстую щеку: испугался, что, может, это он уснул и пробуждение Фандорина ему примерещилось?

Эраст Петрович сам себе кивнул, словно соглашаясь подчиняться правилам причудливого сновидения.

– Обыскивать мы никого не будем. У нас нет на это полномочий от судебной инстанции. К тому же среди присутствующих барышня. Но против дистанционного досмотра никто, надеюсь, возражать не будет?

– Против чего? – подозрительно спросил матрос.

Яша сказал:

– Шмонать себя не дам ни по-какому. Без мандата – хрен.

Маса встал, внимательно посмотрел на того и на другого. Возражений больше не было.

– Все согласны, господин.

– Прекрасно. Надеюсь, мой ферроаттрактор при тебе?

– Конечно. Он всегда со мной, – ответил Маса без колебаний, но сильно забеспокоился. Он понятия не имел, что такое ферро…трактор, но подрывать надежду умственно зыбкого человека было никак нельзя.

– Что это – ферроаттрактор? – спросил гимназист.

– Очень сильный магнит. Он бывает нужен в расследованиях, когда на месте преступления требуется найти какие-то мелкие металлические предметы – например, пистолетную гильзу. Сейчас мой ассистент проведет ферроаттрактором по одежде всех присутствующих, не касаясь тела. Если кто-то спрятал на себе 400 грамм железных иголок, они зазвенят. Маса, покажи, как это работает. Начни с меня, чтобы никому не было обидно.

Взгляд господина, устремленный на японца, был несколько мутен, но тверд. Маса немного подумал и торжественно извлек из-за пазухи брусок размером с два спичечных коробка, бережно завернутый в тряпицу.

Поднял, показал всем. Стал водить рукой вокруг Фандорина. Вдруг рука словно сама собой дернулась и прилипла к нагрудному карману куртки, видневшейся через раздвинутое покрывало. Японец вынул оттуда металлическую расческу, которой ежедневно восстанавливал фандоринский пробор.

– Теперь ты.

У Масы брусок сначала присосался к груди – японец вытащил и показал всем, но прежде всего священнику, нательный крестик, объяснив:

– Я в крещении раб божий Масаил.

Бритва М.Сибаты (на правах рекламы)

Потом чуткий прибор потянулся вниз, к сапогу. Под голенищем оказалась бритва. Ею Маса по утрам брил господина, а один раз, недавно, на ночной улице, зарезал глупого налетчика.

– Наука, – уважительно молвил батюшка. – Ну-ка, а меня испытайте.

– Ой, что это? – внезапно воскликнул гимназист. – Вот, смотрите.

Он присел на корточки, утонув в тени – свет лампы так далеко вниз не доставал.

– Что это вы башмаком прикрываете? Отодвиньте ногу, – сказал гимназист девке и выпрямился. В руке у него был мешочек с иголками.

– Мой! Мой! – завопила тетка, вскакивая. – Целы, целы родименькие! Уууу!

Примечательно, что рыдать она не перестала, просто плач из горестного стал радостным. Сразу же, еще не отрадовавшись, она влепила соседке затрещину.

– Паскуда! Воровка! Зенки бесстыжие! Рядом сидела, прикидывалась!

– Я не брала! Ей же боженьки! Не брала я, тетечка!

И тоже заплакала.

– Стыдно, молодой человек, – морщась от шума, обратился Фандорин к гимназисту. – У вас повадки профессионального вора. Мало того, что украли, так еще сваливаете на невинную барышню. Если б это был не сон, я бы сдал вас на ближайшей остановке станционному городовому.

– Го…городовому? – пролепетал юнец. – Станционному? Господи, ничего бы не пожалел, только бы вернулись городовые. Господи, учиться в гимназии, не трястись в этих жутких поездах, не лазить по карманам…

И тоже заплакал.

Как же я сам не сообразил, укорил себя Маса. Это профессиональный доробо, промышляет по поездам. Говорил, что едет первый раз, а сам знал, где и как на дороге грабят. Говорил, голодает, а у самого белый хлеб с котлетой.

Но всё это было совершенно неважно.

– Какое счастье! – всхлипнул Маса, утирая слезы и пряча шмат сала обратно в карман. – Господин, вы не идиот!

Теперь рыдала половина купе – и счастливая тетка, и «невинная барышня», и вор, и Маса. Прочувствованно сопел и попик, порываясь что-то сказать, но на него никто не смотрел.

– Благодарю за лестное мнение, – пробормотал Эраст Петрович. – Иголки нашлись, но тише не стало. Мне надоел этот сон. Пусть следующий будет лучше…

И закрыл глаза, и обмяк, и сонно задышал – но не так, как прежде, еле слышно, а глубоко и размеренно.

– Вот вы сомневались, – наконец пробился через шум батюшка, – а я вам говорил: во времена многих ужасов много и чудес. Только надо знать, кому и о чем молиться. Об облегчении душевноскорбных – только Заступнице. Будете еще маловерствовать, сын мой?

Черная правда

Ку арэба раку ари

Господин проспал ужасно долго – трое с половиной суток, и Масе они дались мучительней предыдущих трех с половиной лет. Потому что самый страшный из слоев дзигоку не огненный и не ледяной, а тот, куда после смерти попадают предатели: каждый день там начинается с надежды и заканчивается ее крахом. Маса никого никогда не предавал, но хлебнул этой муки полной мерой. То у спящего начинали подрагивать веки – и не открывались, то вдруг шевелились бледные губы – и ничего не произносили, то по белому лицу пробегала легкая судорога – и исчезала, как в мертвый штиль обманная рябь по воде.

Обморок стал похож на глубокий сон, и все же это был обморок. Когда спящий проснется и проснется ли вообще, не знал даже Кири-сэнсэй. «Не провоцируйте пробуждение, просто будьте рядом и ждите, – сказал он. И со вздохом добавил: – К сожалению, я дожидаться с вами не могу. Завтра я уезжаю. Нет больше сил оставаться в этой психлечебнице, которую захватили пациенты буйного отделения». И покинул больную страну Россию, подобно китайцу Чангу.

Доставив господина домой, в Москву, японец настроился ждать столько времени, сколько понадобится. В момент, когда спящий проснется, он не должен оказаться один.

Чтобы не отлучаться ни на минуту, Маса приготовил рисовые колобки, бутылку разбавленной водки и даже ночной горшок, но ни есть, ни пить, ни тем более справлять нужду не мог – так волновался.

Не ел, не пил, не спал, и что же? На третью ночь дух не совладал с бесстыжей плотью-карада, и та подвела, незаметно утащила в тяжелый, беспросветный сон.

Проснулся Маса от тычка в колено. Захлопал глазами, зажмурился. Комната была залита весенним солнцем.

Хриплый голос сказал:

– Эй, ты не заболел? Ужасно выглядишь. Будто постарел на несколько лет.

Господин щурился, моргал, тер ресницы вялой рукой.

– Ах, прости! – сказал он. – Ты же ранен!..Но раз ты можешь сидеть, значит, тебе лучше?

– Мне лучше. Мне намного лучше, – прошептал Маса, крепко прижимая ладонь к груди, чтобы сердце не выпрыгнуло наружу.

Он не кричал, а шептал, потому что Кири-сэнсэй запретил травмировать психику проснувшегося бурным проявлением чувств и велел вести себя так, будто это самое обычное пробуждение. «Излучайте побольше оптимизма, не сообщайте больному ничего печального, – наставлял профессор. – Иначе защитная реакция мозга может погрузить его в новую блокаду».

– А я, кажется, расхворался. Тело будто не свое. Еле руками шевелю. И со зрением что-то… – Эраст Петрович попробовал приподняться на подушке – не получилось. – Мне снились ужасно странные сны. Последний просто идиотский. Будто мы с тобой едем в купе, где людей, как сельдей в бочке, а там… Неважно, чушь.

Фандорин всё щурился.

– Мы дома? Не в Баку? Как это возможно? Погоди… – Нахмурился. Медленно, очень медленно ощупал затылок. – В черном, черном городе… В меня же стреляли. Удар. Я помню… Так я не спал, я был без сознания? И долго я провалялся? Что за это время произошло?

Лишь теперь Маса поверил, что господин действительно вернулся.

– Вы провалялись три года, восемь месяцев и двадцать восемь дней. Что за это время произошло? – плавно перешел японец ко второму вопросу, помня про ослабленную психику. – Все государства воюют, как княжества в эпоху Сэнгоку-дзидай. Люди убивают друг друга миллионами. Российской империи больше не существует, она развалилась. Но солнце по-прежнему восходит, после зимы наступила весна, и женщины всё так же красивы, – закончил он бодро, на оптимистической ноте.

– Все-таки сплю, – пробормотал Эраст Петрович. – И сон опять идиотский.

Он закрыл глаза, но Маса спать ему больше не дал – ущипнул за ухо.

– Сейчас очень многим кажется, что они видят идиотский сон. Но это не идиотский сон, это идиотская гэндзицу – реальность. Приготовьтесь долго слушать, господин. Теперь я всё изложу подробно. Только помните слова Мудрого: «Что бы ни стряслось в суетном мире, благородный муж не теряет хладнокровия».