Сурен Цормудян - Метро 2033: Край земли. Затерянный рай

• Название: Метро 2033: Край земли. Затерянный рай
• Автор: Сурен Цормудян
• Жанр: Боевая фантастика

«Метро 2033» – Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают Вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности на Земле, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!

Группа ученых, исследующая природу геологических катастроф, еще не подозревает, что ей предстоит столкнуться с катастрофой более чудовищной и разрушительной, нежели вулканы. К тому же, катастрофой рукотворной – ядерной войной. Спустя годы после этих событий три вулканолога вынуждены выживать в райском уголке, затерянном среди ужасного нового мира, созданного последней войной человечества. Условия жизни здесь, на краю земли, весьма благоприятные. Но людям тяжело отпустить прошлые обиды, поэтому иностранным исследователям приходится скрывать свое происхождение. Община выживших Камчатки едва ли пощадит итальянца и уж тем более американку, а так же соотечественника, что их покрывал, когда правда перестанет быть тайной. Но никто из них не подозревает, что иной, беспощадный враг готов запустить свои когти каждому из выживших в глотку, невзирая на национальность жертвы. И никому неведомо, что скрывает в себе удивительная Камчатка и как сама природа жаждет ознакомить людей со своей силой.

---

Вражда этих двух гигантов, США и России, всегда поражала его своей бессмысленностью. Но еще его поражало то, что большинство жителей двух стран даже не подозревали, насколько они близки. Нет, дело не в том, что они похожи и смеются от одних и тех же шуток, радуются одинаковым радостям и испытывают горечь и боль от одинаковых потрясений… Нет, дело даже не в этом. Дело в том, что, кроме Канады и Мексики, самой ближайшей к США страной являлась именно Россия. Если сейчас отправиться в путь вдоль восточного берега Камчатки на север, то через много миль будет Чукотка и ее крайняя точка – мыс Дежнева. От него до американского берега меньше девяти десятков километров. Уже меньше, чем от Флориды до Кубы. Но даже это не является минимальным расстоянием. Там, в холодном Беринговом проливе, есть два острова. Русский остров Ратманова и американский остров Крузенштерна. Или, как их еще называют, большой Диомид и малый Диомид. А между ними пролив всего в четыре километра шириной. Это намного меньше, чем отсюда до противоположного берега Авачинской бухты, где когда-то был Петропавловск-Камчатский. Это даже на несколько метров меньше, чем отсюда до базы подлодок в Рыбачьем. Много ли американцев и русских знало, как близко они друг от друга? Но четыре километра холодной, ледяной воды…

Думая об этом, Антонио уставился в окно. Покрытый ночью мир не был темен. Силуэты сопок очерчивали призрачные серебристые ореолы, особенно яркие на остатках ледников Авачи. Полная луна словно посыпала Камчатку волшебным сверкающим порошком. Закрепив подзорную трубу на штативе, Квалья прильнул к окуляру, направив внешнюю линзу на вершину вулкана…

– И все-таки, Саня, для меня до сих пор остается загадкой, зачем именно ты пришел.

Крашенинников и Цой продолжали беседу. Самогон, к счастью, кончился. К несчастью, кончилась и икра. Очевидно, что вскоре неожиданный гость уйдет, но Крашенинников очень хотел знать, что же все-таки значил и к чему обязывал его сегодняшний визит.

– Все-то ты подвох какой-то ищешь, – почесал бороду Александр, ухмыляясь. Затем он повернул голову и взглянул на машину, над которой трудился уже не один год Михаил. – Я смотрю, ты уже скоро кататься будешь?

– Да если бы, – изображая безнадежность, взмахнул рукой Крашенинников. – Кое-какие детали еще нужны.

– Ну, так слушай. Приходить в общину и копаться в ней не самая лучшая идея.

– Это мне уже твой приятель Жаров объяснил, – нахмурился Крашенинников. – Весьма красноречиво.

– Ну а я повторю. На всякий случай. Однако. Ты знаешь, где горбольница Вилючинска?

– Напомни.

– Короче, выходишь на дорогу и топаешь в сторону Вилючинска. Там на дороге будет развилка, у бывшей кафешки. Тебе налево. Идешь по дороге и считаешь пятиэтажки. Одна рухнула, но четыре еще стоят. Возле четвертой поворот налево, в лес. Идешь туда. Справа от тебя будет то, что было когда-то городской больницей. Идешь дальше. Прямо по дорожке. Выходишь на поляну, а там такая же «таблетка»[20], как у тебя. Стекол нет. Резина тоже в негодность пришла. Но все остальное на месте. Забирай.

– А с чего вдруг такая щедрость?

– Ну а чего добру пропадать? – пожал плечами Цой.

– Почему себе не заберете, в таком случае?

Александр кивнул:

– Можем, конечно. Но у нас есть машины. А пользуемся все равно редко. В основном для того, чтоб резина, клапана да поршни не простаивали и не портились от простоя. Лошади и велосипеды практичнее. Да и летом особо не покатаешься, а вот зимой снегоходы нужней. Так что ни к чему нам этот «уазик».

– Понятно, вы хотите, чтоб меня вилючинские ребята пристрелили, когда я там с гаечным ключом появлюсь…

– Дурак ты, честное слово, – поморщился Цой. – Вилючинск подчиняется приморскому квартету. А значит, и мне. Если кто тебе что скажет, отвечай, что Саня Цой дал добро. Вот и все. К тому же с той машиной у тебя ни времени, ни повода воровать у нас не останется.

Александр поднялся, отошел от стола и, кряхтя, выгнул спину, разминая затекший от долгого сидения в одной позе позвоночник. Затем уставился на стену казармы. Там куском угля уже давно талантливой рукой Антонио было изображено что-то вроде социального граффити. Рисунок представлял собой цепочку эволюции. Неандерталец с дубиной, перед ним римский легионер. Перед легионером средневековый рыцарь, далее гренадер эпохи наполеоновских войн. Дальше пехотинец времен Второй мировой, перед ним солдат последней войны, в полной выкладке и… снова неандерталец с дубиной.

– Забавно, – покачал головой Александр. – Мрачновато, но забавно.

– Да уж. Весь мир посмешили от души.

– И все-таки есть здесь одна неточность. – Цой сделал несколько шагов в сторону стены с рисунком и указал рукой на финал человеческого пути. На последнего неандертальца с дубиной. – Все-таки мы не стали такими.

– Мы не весь мир, Саша.

– Поживем, увидим, Миша, – подмигнул ему Цой. – Ладно, будь здоров и спокойной ночи. Как-нибудь еще загляну.

– Спокойной ночи, – задумчиво отозвался Крашенинников, провожая взглядом уходящего гостя. Он еще некоторое время сидел в задумчивости, прокручивая в голове состоявшийся разговор и пытаясь понять мотивы представителя приморского квартета. Конечно, всем сердцем хотелось надеяться, что этот визит был не более чем искренней попыткой установить добрососедские отношения и покончить с взаимным недоверием квартета и трех отшельников, живущих у дороги, соединяющей две подчиненные этому квартету общины. Это было бы здорово. Добрососедские отношения – это всегда здорово. И это всегда то, чего очень часто не хватает. Уж как этого не хватало самоистребившемуся миру, ощутили все, кто пережил восход тысяч термоядерных солнц. А еще Крашенинников думал о том, каким может быть сейчас мир за пределами Камчатского полуострова. Не было никаких сомнений, что за пределами их затерянного мира на краю земли катастрофа так же прокатилась всесокрушающим пирокластическим потоком. За все эти годы после никто не видел в небе инверсионных следов самолетов. Ни один корабль не вошел в Авачинскую бухту. Когда еще люди пытались поддерживать работоспособность радиоприемников, теша себя тщетными надеждами, они так и не поймали ни один внятный сигнал. И если обратить взор в ночное небо, как Михаил это сделал сейчас, то он не увидит среди мерцающих звезд куда-то спешащую яркую точку искусственного спутника, которые в былые времена расчерчивали небо ежеминутно. За пределами Камчатки все может быть еще хуже, чем здесь. На континентах масса мест, густо населенных людьми. Там железные дороги, заводы, большие аэропорты, электростанции. Всюду гораздо больше целей, чем здесь, в заповедном краю России. Быть может, там применяли не только ядерное оружие, но и что-то более изощренное. Ракеты и бомбы, о которых он даже и не слышал. Михаил знал наверняка лишь одно – это количество боеголовок, предназначенных для Камчатки и их мишени. Он знал это не из логических умозаключений. Источник знаний был совсем иной. Но Михаил Крашенинников ни с кем не желал делиться этой своей тайной…

* * *

Антонио продолжал разглядывать волшебный свет, которым полная луна подчеркнула склоны далеких сопок на противоположном берегу бухты, когда вдруг услышал мягкие шаги за спиной. В этом доме такие шаги могли принадлежать только одному человеку.

– Наш гость ушел, Оливия, – произнес Квалья, не оборачиваясь.

– Тогда почему Майкл не идет к нам?

Итальянец оторвался от окуляра и посмотрел во двор. Михаил все еще сидел за столом, о чем-то глубоко задумавшись.

– Быть может потому, что ты снова на него злишься? – сказал Антонио, повернувшись к Собески.

– То есть ты хочешь сказать, что это опять моя вина? – нахмурилась женщина.

Квалья улыбнулся:

– Вовсе нет, дорогая.

– Я боюсь этих людей, Тони, – прошептала Оливия.

Он ответил ей вздохом и кивком:

– Ты о квартете?

– Да. Конечно, о них.

– Что ж. Опасаться этих людей разумно в нашем положении. Но не потому, что они кровожадные злодеи. Уверен, что это не так.

– Тогда почему?

Квалья вновь подумал о двух островах в Беринговом проливе.

– Потому что между нами ледяная вода холодной войны, которую однажды кто-то сделал слишком горячей. Думаю, тебе не стоит бояться их. Майкл найдет способ улучшить с ними отношения. Так что не сердись на него. Он все делает для нас.

Собески молчала, задумчиво глядя в окно.

– Все будет хорошо, Оливия. Не волнуйся. – Он снова одарил ее своей яркой неаполитанской улыбкой.

– Почему ты так в этом уверен?

– Быть может, потому что я потомок Кассандры Троянской? – продолжал улыбаться Антонио.

Однако ему никак не удавалось поднять настроение Оливии.

– Для Трои все кончилось очень печально, милый Тони, – вздохнула она.

– Мы помним ее спустя тысячелетия и все наши чудовищные войны. Значит, для Трои ничего еще не кончилось. Хочешь взглянуть? – он указал рукой на подзорную трубу.