Владимир Вассерман - По следам литераторов. Кое-что за Одессу

• Название: По следам литераторов. Кое-что за Одессу
• Автор: Владимир Вассерман
• Жанр: Языкознание

Особая творческая атмосфера – та черта, без которой невозможно представить удивительный город Одессу. Этот город оставляет свой неповторимый отпечаток и на тех, кто тут родился, и на тех, кто провёл здесь лишь пару месяцев, а оставил след на столетия. Одесского обаяния хватит на преодоление любых исторических превратностей.

Перед вами, дорогой читатель, книга, рассказывающая удивительную историю о талантливых людях, попавших под влияние Одессы – этой «Жемчужины-у-Моря». Среди этих счастливчиков Пушкин и Гоголь, Бунин и Бабель, Корней Чуковский – разные и невероятно талантливые писатели дышали морским воздухом, любили, творили. И во многих наших любимых произведениях есть маленькая частичка Одессы, к которой мы и предлагаем вам прикоснуться.

---

Заметим тут же, что к «приморским жовиальным авантюристам» относится и Остап Бендер. Но стиль Ильфа и Петрова не такой концентрированный. «Беня говорит мало, но он говорит смачно»; речь Остапа Бендера тоже «раздёргана» на цитаты, но авторы романов сделали его разговорчивее. Мы уже цитировали его речь на похоронах Михаила Самуэлевича Паниковского. Вспомним речь в Васюках. Более того, Бендер ещё и писатель: написал сценарий «Шея» (вероятно, о покушении на его убийство Воробьяниновым) и «Торжественный комплект», проданный журналисту Ухудшанскому за 25 рублей.

Но об одесском «Новом завете» – романе «Золотой телёнок» – поговорим немного позже. Пока же у нас есть своё одесское ветхозаветное «Пятикнижие» – точнее, пятнадцатикнижие (если включать пьесу «Закат»). А как бы ни развивалась, видоизменялась, трансформировалась Одесса, краеугольным камнем её цивилизации остаются рассказы, написанные непревзойдённым Исааком Бабелем.

Глава 5 Министр-резидент, Наркомвоенмор и другие

В популярной шутке советовали, в частности, не путать «Бабеля с Бебелем»[142]. У нас это невозможно, поскольку в момент установки памятника Бабелю на улице поэта Жуковского[143] улице Бебеля уже вернули её историческое название – Еврейская. Она параллельна улице Жуковского и нам стоит пройти квартал по Ришельевской и повернуть направо, чтобы оказаться на квартале Еврейской между Ришельевской и Екатерининской улицами.

По дороге обращаем ваше внимание на угловой четырёхэтажный дом[144], имеющий нумерацию по улице Жуковского, но более парадно смотрящийся с Ришельевской. Это дом Гринберга[145], о чём даже имеется соответствующая надпись на нём. Построен архитекторами Моисеем Исааковичем Линецким и Самуилом Савельевичем Гальперсоном в стиле необарокко. Немного вычурно, но таково требование стиля барокко: его, пожалуй, ярчайшее воплощение – ансамбль площади Святого Петра в Риме – тоже весьма причудливо при всей величественности и приспособленности для громадной толпы.

Также интересно рассмотреть и собственно дом, где жил Бабель – он по диагонали от дома Гринберга. Тоже угловой, тоже величественный, с одной очень своеобразной особенностью: центральная часть крыла, идущего вдоль Ришельевской, трёхэтажная, а в остальном дом четырёхэтажный. Непростую задачу стыковки разноэтажных, но одинаковых по высоте частей дома архитекторы решали без всякого компьютерного 3D моделирования (sic!).

На первом этаже дома Бабеля размещался второй по значимости – после «Дома книги» – одесский книжный. В нём продавалась только научная и техническая литература. Именовался он «в народе» – «Два слона» в память двух фигур слонов из папье-маше, несколько лет стоявших в магазине. Эти фигуры появились по знаменательному поводу. Летом 1955-го Индия в знак дружбы подарила Советскому Союзу двух слонят – самца Рави (в переводе – Солнце) и самку Шаши (Луна). До Одессы их доставили морем на советском сухогрузе «Ставрополь» вместе с вьетнамским подарком – слонами Бак Зап (Белые Лапы) и Вой Кай Лон (Большая Слониха). Взрослых слонов сразу погрузили на железнодорожные платформы и развезли по зоопаркам, а дети довольно долго отдыхали от путешествия, и посетители Одесского зоопарка первым делом шли полюбоваться малышами (по слоновьим понятиям: меньше человеческого роста). Только в июле 1956-го слонят сочли достаточно крепкими, чтобы по железной дороге перевезти в Киевский зоопарк. А их малый размер позволил в память о них поставить в магазине статуи в натуральную величину.

Анатолий купил в этом магазине многие сотни книг[146]. Естественно, его знали все сотрудники, включая директора Сергея Савватеевича (увы, его фамилию мы оба не запомнили), и с интересом общались с ним. Владимир пользовался услугами «Двух слонов» и после отъезда Анатолия – пока магазин существовал. Среди семи магазинов, ныне разместившихся в здании, книжного нет[147].

На квартале Еврейской, куда мы вышли, расположены крупнейшая сейчас одесская синагога и гостинично-ресторанный комплекс «Калифорния». Во времена нашей молодости песня «Отель «Калифорния»» была чрезвычайно популярна. Правда, есть версии, что в песне речь может идти не только о «гостинице, которую нельзя покинуть никогда», но даже о тюрьме либо психбольнице. Вряд ли владельцы здания на Еврейской, № 27 задумывались о таких ассоциациях. Просто на довольно маленьком участке они смогли построить весьма симпатичную гостиницу.

Напротив – в доме № 32 – тоже гостиница (вернее, один из четырёх корпусов гостиницы) «Женева». Если удастся войти внутрь, мы увидим самую большую фреску Украины – «Стена выдающихся одесских персонажей». В связи с тем, что дворик гостиницы узкий, разглядеть всех достаточно тяжело. Честно говоря, мешает угадыванию персонажей и, на наш взгляд, недостаточное портретное сходство, что оправдывается трудностями работ на высоте и исключительно высокой скоростью работ: пять художников выполнили её всего за два месяца. Зато эти трудности превращают разглядывание фрески в интеллектуальное занятие[148]. Мы явно видим «первого краеведа Одессы» А. С. Пушкина, «Нестора-летописца»[149] нашего города И. Э. Бабеля, главного певца – Леонида Утёсова, отцов-основателей – Ришельё и Ланжерона, а также литературных персонажей: Остапа Бендера почему-то с Кисой Воробьяниновым; вероятно, Менделя Крика и прочее, и прочее. Всего на 330 м2 изображено 24 реальных и литературных персонажа. Так город получил ещё одну экскурсионную точку для любимых гостей.

Мы обещали дойти до памятника Франко и сделаем это. По дороге по Еврейской улице в сторону возрастания номеров (а ещё нам предстоит – в связи с Жаботинским – побывать у дома № 1 на ней же) вновь пересекаем Покровский переулок (ох уж эта прямоугольная сетка улиц!). Тут уместно вспомнить, что в своё время переулок назывался переулком Грибоедова. Грибоедов в Одессе не был, но Пушкин ценил его «Горе от ума», а «Пушкин – наше ВСЁ!»

При этом Первый поэт самому Чацкому в уме отказывал, сказав «Все, что он говорит, очень умно. Но кому говорит он всё это? … Это непростительно. Первый признак умного человека – с первого взгляда знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед репетиловыми и т. п.». Впрочем, если бы Гамлет-сын сразу после встречи с призраком – Гамлетом-отцом – решительно расправился с узурпатором – дядей, пьеса бы закончилась в первом акте. Если бы Чацкий не произносил свои яркие монологи, «Горе от ума» было бы в ряду грибоедовских комедий, написанных, правда, в соавторстве, но известных только специалистам[150], и никто бы не назвал переулок в Одессе его именем.

Переулок в честь Грибоедова не пересекается с улицей в честь Пушкина, но, как мы знаем, в жизни двух Александров Сергеевичей было много пересечений. Последнее описано Пушкиным в «Путешествии в Арзрум»: «Отдохнув несколько минут, я пустился далее и на высоком берегу реки увидел против себя крепость Гергеры. Три потока с шумом и пеной низвергались с высокого берега. Я переехал через реку. Два вола, впряжённые в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» – спросил я их. «Из Тегерана». – «Что вы везёте?» – «Грибоеда». Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис». Как установили подробные исследования[151], рассказ о встрече – мистификация Пушкина.

Грибоедов погиб на посту посла в Персии. Улаживать скандал после трагических событий в Тегеране шах отрядил своего внука, «вооружив» его различными дарами, включая алмаз «Шах». Вопрос был улажен и Николай I дал указание «Предать тегеранскую историю вечному забвению…». Пушкин нашёл элегантный способ упомянуть о любимом литературном сопернике. При этом – для очень внимательно читающей публики – он оставил несколько «зарубок», указывающих на мистификацию. Тело статского советника (что соответствует военному званию бригадира, промежуточному между полковником и генерал-майором) и министра-резидента (посла), естественно, везли не на арбе в сопровождении нескольких грузин, а со всеми почестями в сопровождении воинского конвоя. Второй – чисто топографический – момент: Пушкин переезжает реку и натыкается на двух волов, подымающихся по крутой дороге. Понятно, что навстречу ему, только что пересекшему реку, можно только спускаться. Но, как написал Пушкин через несколько абзацев, посвящённых Грибоедову (для этих прекрасных строчек, дающих точнейший портрет Грибоедова, и придумана была встреча) «Мы ленивы и нелюбопытны…» Перевал назвали Пушкинским, Грибоедова со временем стали «проходить» в школе, а встретились они окончательно (если опустить мысль о небесном) на фасаде нашего Оперного. Как мы уже отметили, бюсты двух Александров Сергеевичей – среди четырёх бюстов, украшающих театр. Грибоедов остался и в топонимике Одессы: улица, названная в его честь, есть в районе «Слободка».