Михаил Перловский - Стеклобой

• Название: Стеклобой
• Автор: Михаил Перловский
• Жанр: Русское современное
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-6040082-5-6

Как мелкий жулик, случайно угодив в городок Малые Вишеры, в одночасье стал классиком русской литературы? Почему в городе запрещено мыть окна? Зачем соседи воруют трехцветных котят?

Историк из северной столицы Митя Романов бросает все и приезжает в городок, чтобы написать в заветном бланке регистрации: «Хочу стать ректором университета». Врет, место ректора ему не нужно.

«Тревожные приключения чужака в незнакомом городе – один из моих любимых сюжетов. В эту реку можно войти не однажды, с разными проводниками: с Кафкой, Исигуро или Стругацкими, с Куросавой или Серджио Леоне, но это всегда – удовольствие, потому что каждый раз и город, и герой – другие, новые, и все снова может пойти не так примерно тысячей способов». (Яна Вагнер.)

---

Продолжая блуждать взглядом по доске, Романов медленно шагнул назад. В нижнем углу трепыхался под слабым ветром обрывок, на котором было написано: «Желающие, работают экскурсии „Тайные пристрастия И. Мироедова“, место проведения – игорный дом».

Он оторвал корешок с телефоном и быстро пошел вниз по улице, стараясь сдержать волнение. Пытаясь засунуть бумажку в карман, он наткнулся на квитанции и инструкции Александрии Петровны и решил изучить их на ходу.

Серые бланки квитанций тут же отправились в урну, и Романов открыл «Памятку желающему». Памятка была составлена казенным языком высшей пробы. Любимый оборот – пять существительных подряд.

Прежде всего требовалось сохранять квитанции до отъезда, иначе администрация снимала с себя всякую ответственность за происходящее. Романов с тоской подумал о квитанциях, оставшихся на дне урны. В первый день следовало снизить потребление алкоголя и табака до разумного, иначе памятка грозила серьезными неприятностями. Можно ли со второго дня возвращаться к привычному неразумному потреблению, не сообщалось. Памятка не рекомендовала совершать необдуманные поступки, а также настаивала, что в течение первого дня следует фиксировать в дневнике абсолютно все действия. По поводу второго дня памятка конкретного мнения не имела, но советовала прислушиваться к себе и ждать. Одно из действий и должно было запустить механизм исполнения желаний, и тогда далее это действие следовало именовать «кнопкой». На последней странице красовался раздел советов от администрации, и по сравнению с памяткой он был весел и дружелюбен. Ни на чем не настаивал и ничего плохого не обещал. Администрация заботливо советовала совершить ознакомительную прогулку по городу и смиренно просила содержать улицы в чистоте. Гулять мы будем в направлении Семиовражного, с волнением подумал Романов.

Вживую этот город, одновременно провинциальный и сумасшедший, нравился ему все больше и больше. Романов всегда считал города живыми существами, которые меняются год от года, но хранят свой характер и привычки. За свою жизнь он повидал их не слишком много, но каждый был для него человеком, с которым можно встретиться и поговорить. Для этого надо было целый день гулять одному по улицам, найти лучший кофе в городе, поболтать с рыбаком, торчащим около речки в любую погоду, и выкурить сигаретку под начинающимся дождем. Заодно узнаешь, почему в городе живут именно эти люди, а не какие-нибудь другие.

Вскоре он вышел к небольшому скверу. В центре высился очередной памятник классику. На портике одного из домов по соседству Романов увидел большие часы, в стекле которых плавал кусочек неба.

Кусты вдоль дорожек сквера были подстрижены, брусчатка чисто подметена, повсюду, куда хватало глаз, были расставлены скамейки самых разных форм и стилей. С коваными спинками и витыми ножками, массивные и изящные, выпуклые и вогнутые, деревянные и каменные, для свиданий и для чтения газет – похоже, их свезли сюда со всего города.

Пока он рассматривал скамейки, сквер наполнился людьми. На соседнюю лавочку уселись две девицы в узких джинсах, одна из них громко сказала: «Точно сегодня!» Больше никто не переговаривался, все двигались быстро и слаженно, как в последние минуты перед началом представления.

Любопытство взяло верх, и Романов присел на лавочку с каменными поручнями в виде оскаленных львов. Люди всё подходили и подходили, он даже заволновался, хватит ли на всех билетов, то есть скамеек, когда услышал над собой мощный пароходный голос. «Это как же так?!» – воинственно вопрошала дородная тетка. Она оккупировала большую часть неба над Романовым, две ее руки упирались в могучие бока. Она громко сообщила окружающим, что сидит на этой лавочке два месяца как Аленушка, а тут приходит какой-то новый хвощ. Романов поймал сочувственные взгляды, но голоса никто не подал. Он благоразумно решил отступить, привстал, насколько это позволяли ему габариты тетки, и даже хотел произнести что-то вежливое, но тут сверху раздался удар часов, и все задрали головы. Отовсюду отчаянно зашикали: «Стоять нельзя, сядьте!» Тетка поджала губы и плюхнулась на скамейку, сдвинув Романова вбок с такой силой, что ему показалось, будто оскаленная голова льва на поручне крепко, но бережно зажала в зубах его печень. Часы продолжали бить, никто не проронил ни звука. На двенадцатом ударе, когда Романов было решил, что сейчас наконец начнется самое главное, все поднялись и, весело переговариваясь, стали расходиться. Романов тоже хотел встать, но почувствовал, что все его тело содрогается – это яростно сморкалась в носовой платок тетка.

– Как думаешь, подействует? – спросила она у Романова.

– Я уверен, – сказал Романов сдавленно. Дышать было трудновато.

– Два месяца сижу – высиживаю тут. Но люди не соврут, говорят, дюже помогает.

Тетка опять шумно высморкалась и, навалившись на Романова, сказала решительным тоном:

– Еще раз придешь в мое время, имей себе в виду, что-то будет.

– Не приду, – сказал Романов почти шепотом, – но…

Слово «но» тетке пришлось не по душе. Она подперла монументальными руками бока и окончательно впечатала печень Романова в пасть кованого льва.

– Но за это расскажите, что тут происходит, – быстро закончил Романов.

– Тююю, – разочарованно протянула тетка. – Ты свеженький, что ли? Так в разделе «хорошие приметы» регулярно печатают, грамотный? Говорят, здесь Мированов или Милоедов, или как его, паразита, сидел, а когда двенадцать ударило, он разбогател сильно.

– Очень интересно, – сказал Романов, отдышавшись и решив отомстить тетке. – А не помните, не писали, что он перед этим своей деревянной ногой три раза топнул, и только тогда все исполнилось?

– Деревянной? – искренне ахнула тетка. – А почем ты-то знаешь?

– Хочу вас разочаровать, – сладко сказал Романов, – Мироедов не мог слышать этих часов, они появились лет через пятьдесят после его приезда. А он здесь был только однажды.

– Ясно, на полвека раньше этот Миловадов здесь был?

– Именно.

– И часов, значит, не слышал, – тетка мрачно смотрела на него из-за безразмерного носового платка.

Тетка закипала, и в ее голосе снова появились пароходные нотки:

– Значитца, идите отсюда, Степанида Михайловна, вам здесь не светит? Но один вопрос у меня к тебе остался. Если ты такой умник, чего ж ты на лавке этой сидишь?! И добрых людей отваживаешь?

Тетка встала, показала Романову кулак и принялась копаться в сумочке. Нашла там красную повязку с надписью «Дружинник» и с трудом натянула ее себе на гигантскую руку.

– По какому адресу проживаешь? – спросила она строго.

– Славный переулок, два-семнадцать, – с вызовом, еще не понимая, что происходит, сказал Романов.

Тетка тщательно записала адрес на какой-то грязный листочек и торжествующе сказала:

– А вот мы и проверим!

– Я сейчас очень занят, у меня неотложное дело, – уже не так уверенно сказал Романов.

А Степанида достала свисток.

Рядом с неторопливо вышагивающей и крепко держащей его за рукав Степанидой Романов казался себе трепещущим на ветру флажком. Когда они проходили почту, за Степанидой сомкнули плечи еще двое дружинников – пожилой с военным безликим лицом и девушка в зеленом плаще. Уже вчетвером они свернули на улицу Мира, по ней снова пробренчал трамвай. Вся процессия напоминала конвоирование опасного преступника, и люди, идущие навстречу, стали переходить на другую сторону. Романов отругал себя за то, что влез в эту историю с лавками, хотя давно мог бы подходить к своему флигельку.

– Послушайте, а в чем я, собственно, провинился? – как можно дружелюбнее спросил Романов.

– На месте и разберутся в чем, – спокойно сказала тетка.

– Прекрасно, там все и выяснится, – уверенно сказал Романов. – А идти далеко?

– Недалеко, в Прачечный, – суровым голосом ответила тетка, – там быстро все решают.

Романов представил, как его заводят в кабинет Александрии Петровны, и та с усмешкой говорит ему:

«Ну что ж, голубчик, вы все-таки расскажете правду о своих намерениях в нашем городе?» Посещение Семиовражного отодвигалось на неопределенное время. Романов огляделся в поисках спасения.

– Вот ты мне скажи, – неожиданно спросила тетка, – пока мы тут с тобой идем-гуляем. Раз ты такой знаток.

Я слышала, у Милоедова, говорят, зуб бриллиантовый был?

– В рот не влезал, – рассеянно ответил Романов.

– А где ж он нынче, зуб-то, украли что ли?

Романов оглянулся – пожилой военный смотрел на него строго, а девушка настороженно, и оба были начеку.

– Зуб этот силу имеет, – сказал Романов, стараясь идти в ногу со Степанидой, чтобы та слегка ослабила хватку, и еще раз оглянулся назад. – Только где он теперь…

– Да ну, – недоверчиво сказала Степанида. – И где ж его спрятали?

– Просто так не найдешь. Мироедов в последний свой приезд его в фонтан бросил, но что за фонтан – неизвестно.