Владислав Кардашов - Рокоссовский

• Название: Рокоссовский
• Автор: Владислав Кардашов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

Вся жизнь Константина Константиновича Рокоссовского неразрывно связана с Советской Армией. Участник гражданской войны и прославленный герой Великой Отечественной войны, дважды герой Советского Союза и Маршал Советского Союза. Под его командованием наши войска участвовали в крупнейших операциях Отечественной войны – под Москвой и Сталинградом, под Курском и в Белоруссии, в Восточной Пруссии и Померании и, наконец, в величайшем сражении за Берлин.

---

Собственный опыт и соображения командиров, которым было поручено изучить этот вопрос, убедили командарма-16, что система ячеечной обороны для условий Великой Отечественной войны непригодна. В 16-й армии она была тогда же ликвидирована. Доклад на эту тему командование 16-й армией представило маршалу Тимощенко, и он решительно одобрил действия Рокоссовского. В частях 16-й армии было немало старых солдат, участников первой мировой войны, и они помогли освоить несложную науку рытья траншей своим более молодым товарищам.

Готовый всегда изменить существующие правила, если это в интересах дела, Рокоссовский, как уже говорилось, прислушивался к мнению своих командиров и бойцов, поддерживал их инициативу. Знать настроение бойцов, их мнение – это одна из главных задач настоящего командира, без этого не может быть успеха.

Вместе с Лобачевым Рокоссовский идет по переднему краю вдоль реки Вопи. По дороге немолодой боец Удалов, вызвавшийся проводить командарма к командиру роты, очень дельно рассказывает о настроении бойцов. Многие уже побывали в окружении, испытали, что такое бой, как нелегко бороться с вражескими танками.

– Не все знают, как бросать во вражеский танк бутылку с горючим, – жаловался боец. А затем предложил: – Почему бы не собрать всех, кто имеет опыт? Молодых бы бойцов подучили.

– Пожалуй, вы правы, – поддержал Удалова внимательно слушавший Рокоссовский. – Вы сами встречались с танками?

– Один раз довелось. Он прямо на мой окоп двигался. Над головой прополз, землей засыпал. А я ему вслед сначала связку гранат кинул. Потом у соседа бутылку с бензином схватил – и на мотор...

Командарм на ходу тихо заметил Лобачеву:

– Этот Удалов чем не командир взвода?

– Вы давно в армии, товарищ? – обратился комиссар к бойцу.

– Всего недели четыре. По партийной мобилизации. Я учитель, литературу в старших классах преподавал. Но я воевал еще в гражданскую...

Вечером, по возвращении на КП армии, Рокоссовский вновь завел с комиссаром речь об Удалове.

– Не выходит он у меня из головы. Младших командиров у нас не хватает. Что, если собрать таких, организовать курсы или школу младших лейтенантов? Долго обучать не придется, может, месяц, полтора? У них есть образование, войны они уже отведали...

Маршал Тимошенко, к которому командование 16-й армии обратилось за советом, одобрил начинание, и скоро в армии открылись месячные курсы младших лейтенантов, на них были отобраны отличившиеся бойцы со средним и высшим образованием.

Получив передышку, армия пополнялась, приводила в порядок свои части. Пополнение производилось в значительной степени за счет людей, вышедших из окружения. Даже сейчас, в августе – сентябре 1941 года, через фронт пробивались группы, иногда довольно значительные, бойцов и командиров, оставшихся в первые недели войны в тылу врага и упорно, на протяжении месяцев, двигавшиеся к своим, к Красной Армии. Идти приходилось нередко от самой границы. И все же советские бойцы и командиры шли на восток. Некоторые группы выходили из окружения как организованные военные подразделения – во главе с командирами и с оружием в руках. Но было немало и таких, кто переходил линию фронта безоружным, без обмундирования. Таких необходимо было вооружить, а оружия и боеприпасов в те месяцы у Красной Армии не хватало. Из положения выходили всякими путями, вплоть до того, что в тыл врага посылались группы бойцов, собиравших на полях сражений оставленные там оружие и боеприпасы. Таким образом 16-я армия приобретала винтовки, пулеметы, минометы, боеприпасы к ним. Иногда удавалось вывезти даже 45-миллиметровые орудия.

Командарм целыми днями находился в частях. Чаще всего для наблюдения за противником Рокоссовский использовал пункты, оборудованные в дивизиях. Особенно нравился ему НП, устроенный артиллеристами на верхнем этаже и на трубе ярцевской фабрики, откуда открывался прекрасный обзор неприятельских позиций. Но добираться к этому НП было сложно и опасно: приходилось свыше километра ехать низиной, по которой немецкие артиллеристы хорошо пристрелялись. Одиночная машина с командующим армией и начальником артиллерии, мчавшаяся со всей возможной скоростью, была достаточно заманчивой целью для немецких артиллеристов, и каждый раз на глазах немецких и советских солдат разыгрывался поединок, не совсем обычный для командиров ранга Рокоссовского. К счастью, все обходилось благополучно.

Бывая в частях, командарм обязательно добирался до переднего края. Здесь он обходил окопы, беседовал с бойцами, расспрашивал их, как они питаются, есть ли письма из дому, давно ли мылись в бане. Очень внимательно беседовал Рокоссовский и с командирами. Его интересовало все: как устроен быт на передовой, чувствуют ли себя командиры уверенно в бою, не обидел ли кто его подчиненных, не нужно ли чем помочь. Всегда чуткий к человеческому несчастью, командарм очень остро реагировал в тех случаях, когда встречал клевету и несправедливость.

Однажды прокурор армии во время доклада попросил санкции командарма на предание суду военного трибунала старшины, обвиняемого в мародерстве. Разговор происходил в присутствии члена Военного совета Лобачева.

– Мародерство? – переспросил командарм, откладывая в сторону оперативную сводку. – Странно... Доложите подробнее.

– Старшина роты похитил в колхозе Ярцевского района две швейные машины.

– И что сделал с ними? Отправил домой?

– Нет, насколько можно судить по материалам, оставил при себе.

– Оставил при себе, в роте? Швейные машины?

– Да.

– Тут что-то не так... Как считаешь, комиссар?

Лобачев уже был знаком с этой манерой командарма: когда Рокоссовский встречался со случаем, задевавшим его, он начинал величать Лобачева «комиссаром.».

– Может быть, послушаем старшину, Константин Константинович? В нашей 16-й армии еще до войны стало правилом: не отдавать военнослужащего под суд, пока командир или комиссар не поговорят с ним.

– Правильно. Доставьте старшину в нам, – приказал Рокоссовский.

Спустя некоторое время в штаб привели старшину.

– Расскажите, как было дело, – сказал Рокоссовский.

– Товарищ генерал, полк на Ярцевской мануфактуре бязи получил. Для всех бойцов по лишней паре нательного белья сшить можно, да не на чем. Я и отправился в колхоз, к председателю обратился: выдели, мол, для нужд Красной Армии пару швейных машин. Он со мной по избам пошел. Одна колхозница согласилась: «Бери, сынок, у меня на войне и муж и сыновья». Только я погрузил машинку на подводу, а тут другая несет тоже. Я взял и у нее. Отвез к себе, рубашки уже шить начали. А тут: мародерство...

Рокоссовский повернулся к прокурору.

– Так что же? Это мародерство? Старшину надо благодарить, поощрить надо. За инициативу. А вы, товарищ прокурор, простите меня, в деле не разобрались и сразу – под суд! – И он повторил, стуча ребром ладони по столу: – Не ра-зо-бра-лись! Приказываю немедленно старшину освободить. – И, обращаясь к Лобачеву, добавил: – Алексей Андреевич, укажите, пожалуйста, комиссару дивизии, чтобы не допускал произвола! Вы только подумайте! Народ заботится об армии, а тут...

Затишье на Западном фронте и на том его участке, который занимала 16-я армия, продолжалось до конца сентября. Но оно, это затишье, не убаюкивало внимание командарма-16, он сознавал, что враг еще намного сильнее, что инициатива все еще находится в его руках и что, располагая значительными средствами, имея возможность маневрировать ими, немецко-фашистские войска могут нанести сильные удары. Исходя из этих предположений, штаб 16-й армии разработал план обороны, обеспечивающий решительный отпор противнику в случае, если он начнет наступление на ее участке. Имелся в плане и раздел, предусматривавший и отход армии в том случае, если противнику все же удастся прорвать оборону. Командование Западного фронта, которое к атому времени возглавил генерал-полковник И. С. Конев, утвердив первую половину плана, отклонило вторую его часть, в которой речь шла о возможном отступлении.

Уходил сентябрь. Подмосковные леса покрывались позолотой. Но «пышное природы увяданье» на этот раз не могло нести радость в души бойцов. Враг рвался к Москве.

Приближался октябрь 1941 года.

Приближалась великая битва за столицу.

«...Позади Москва»

Еще в начале 20-х чисел сентября 1941 года разведка армии стала приносить сведения о том, что в глубине расположения противника происходит перегруппировка сил: колонны автомашин, орудий, танков передвигались из Смоленска в район Духовщины, северо-западнее Ярцева. В то же время разведка показывала, что против 16-й армии по-прежнему находятся только пехотные части противника. Тем не менее затишье на фронте настораживало, следовало быть начеку. И недаром.

Замкнув в начале сентября в кольцо блокады Ленинград и добившись крупных успехов в середине сентября на Юго-Западном фронте, восточное Киева, командование немецко-фашистской армии решило с начала октября начать осуществление операции, которая должна была завершить кампанию на Восточном фронте. Германский генеральный штаб разработал еще один план, получивший соответствующее его целям, с точки зрения гитлеровских генералов, название: план «Тайфун».