Виктория Шваб - Зло

• Название: Зло
• Автор: Виктория Шваб
• Жанр: Триллер
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-091510-1

История о ревности, страсти и суперсилах…

Виктор и Эли познакомились еще в колледже – гениальные, надменные и одинокие, они признавали только амбиции и интеллект друг друга. Став старше и разделив общую страсть к смертельно опасным опытам, они открыли теоретическую возможность приобретения сверхъестественных способностей. Но на практике все обернулось ужасающей катастрофой.

Десять лет спустя Виктор сбегает из заключения и пытается найти бывшего товарища, ставшего врагом.

Эли же преследует и уничтожает всех обладателей сверхспособностей. Теперь они, вооруженные суперсилами и подталкиваемые памятью о предательстве и потере, становятся непримиримыми врагами. Но чем закончится их дуэль и кто останется в живых?

Шваб создает грандиозный мир, совмещающий яркую стилистику комиксов и реализм нуара. Мир, в котором суперсилы не превращают тебя в героя и преданность ставится под сомнение.

---

Виктор бессильно упал на подушку. Наверное, ему надо было радоваться. Ошибиться в сторону «слишком рано» лучше, чем в сторону «слишком поздно». И все же. Он подцепил ногтем один из датчиков на груди. Если бы все получилось, почувствовал бы он себя по-другому? Взбесилась бы аппаратура? Разлетелись бы осколками люминесцентные лампы? Загорелись бы простыни?

– Что ты чувствуешь? – спросил Эли.

– Чувствую себя ослом, Кардейл! – огрызнулся Виктор.

Эли вздрогнул – больше из-за того, что его назвали по фамилии, чем из-за самого тона. Выпив по три стопки, вдохновленные предстоящим открытием, пока таблетки еще не начали действовать, они решили, что, когда все закончится, Эли будет называть себя Эвер, а не Кардейл, потому что это звучит круче, а в комиксах у героев часто бывают внушительные аллитерирующие имена. И не важно, что они не смогли вспомнить ни одного примера: в тот момент это казалось очень важным. В кои-то веки у Виктора появилось естественное преимущество, пусть и самое малюсенькое и незначительное, – то, как его имя и фамилия срывались с языка. Ему приятно было иметь нечто такое, чего не было у Эли, но что Эли хотел бы иметь. И может, Эли на самом деле это не волновало, может, он тогда просто старался удержать Виктора в сознании, но все равно, казалось, его задело, что Виктор назвал его Кардейлом, и сейчас этого было достаточно.

– Я тут подумал, – начал Эли, подаваясь вперед. Его руки и ноги переполняла энергия. Он стискивал пальцы, колени подрагивали. Виктор постарался сосредоточиться на том, что Эли говорит словами, а не телом. – Думаю, в следующий раз…

Он замолчал: появившаяся в дверях женщина вежливо кашлянула. Она не была врачом (белый халат отсутствовал), но бейджик у нее на груди определил ее как нечто гораздо худшее.

– Виктор? Меня зовут Мелани Пирс. Я штатный психолог локлендской больницы.

Эли повернулся к ней спиной и устремил суженные глаза на Виктора, предостерегая его. Он небрежно махнул Эли, одновременно предлагая тому удалиться и подтверждая, что ничего не скажет. Они уже так продвинулись! Эли встал, промямлил что-то насчет своего намерения позвонить Анджи и закрыл за собой дверь.

– Виктор… – Мисс Пирс произнесла его имя медленно, мурлычущим тоном, и провела рукой по волосам невнятно-коричневого цвета. Прическа у нее была пышная, характерная для немолодых южанок. Говор он не распознал, но тон был явно покровительственным. – Работники больницы сообщили мне, что с вашими близкими связаться не удалось.

Он подумал: «И слава богу», а вслух сказал:

– С родителями, да? Они читают лекции за границей.

– Ну, тогда в данных обстоятельствах вам следует знать, что…

– Я не пытался покончить с собой.

И это только отчасти было ложью.

Она покровительственно улыбнулась.

– Я просто увлекся празднованием.

А вот это уже полная ложь.

Чуть склоненная голова. Волосы у нее даже не шелохнулись.

– Учеба в Локленде довольно напряженная. Захотел расслабиться.

Правда.

Мисс Пирс вздохнула.

– Я вам верю, – сказала она. Ложь. – Но когда мы вас выпишем…

– А это будет когда?

Она поджала губы:

– Мы обязаны держать вас здесь трое суток.

– Мне надо на занятия.

– Это не обсуждается.

– Я не пытался покончить с собой.

Ее голос зазвучал менее дружелюбно, более честно, нетерпеливо – нормально.

– Тогда, может, вы объясните мне, что именно вы делали?

– Совершал ошибку.

– Мы все совершаем ошибки, – отозвалась она.

Виктора затошнило. Он не мог определить, вызвано ли это последствиями передозировки или ее расфасованной терапии. Он уронил голову на подушку и закрыл глаза, но она продолжала говорить:

– Когда мы вас выпишем, я порекомендую вам встречи с психотерапевтом Локленда.

Виктор застонал. Консультант Питер Марк. Мужчина с двумя именами вместо имени и фамилии, без чувства юмора и с чрезмерно сильным потоотделением.

– Это совершенно лишнее, – промямлил он.

Благодаря родителям в него впихнули столько психотерапии, что хватило бы на несколько жизней.

Мисс Пирс снова посмотрела на него свысока:

– По моему мнению, отнюдь не лишнее.

– Если я соглашусь, вы меня выпишете прямо сейчас?

– Если вы не согласитесь, вас исключат из университета. Вы проведете здесь трое суток и в течение этого времени будете беседовать со мной.

Следующие несколько часов он придумывал, как убить человека (мисс Пирс, а не самого себя). Может, если он ей об этом скажет, она сочтет это прогрессом… хотя вряд ли.

XIV

Два дня назад

Отель «Эсквайр»

Стопка грозила выскользнуть из перебинтованной руки Виктора, расхаживавшего по комнате. Сколько бы раз он ни проходил от одной стены до другой и обратно, его нервозность не уменьшалась. Вместо этого он только сильнее подзаряжался, так что при движении у него в голове потрескивали статические разряды. Желание заорать, или задергаться, или расколошматить новую стопку о стену накатило внезапно, так что он зажмурился и заставил свои ноги сделать то единственное, чего им не хотелось – остановиться.

Виктор застыл совершенно неподвижно, стараясь проглотить энергию, хаос и электричество и обрести вместо них тишину.

В тюрьме у него случались подобные эпизоды – поднималась точно такая же паника и обрушивалась волной. «Прекрати все это», – шипела, соблазняя, темнота. Сколько раз он сопротивлялся потребности протянуть не руки, а то, что в нем засело, и погубить все… и всех?

Вот только он не мог себе этого позволить. Ни тогда, ни сейчас. Он из одиночки-то сумел выбраться только благодаря тому, что убедил тюремных работников, полностью и целиком, что он нормальный, беспомощный, не опасный (или, по крайней мере, не более опасный, чем остальные четыреста шестьдесят три заключенных). Однако в те тюремные мгновения темноты его потребность сломать всех вокруг становилась буквально калечащей. Сломать их всех и просто выйти.

Сейчас, как и тогда, он ушел в себя, изо всех сил стараясь забыть, что у него вообще есть сила, которую можно обратить против других, есть прихоть, острая, как стекло. Сейчас, как и тогда, он приказал своему телу и разуму застыть, успокоиться. Когда он закрывал глаза и искал тишину, как и тогда, навстречу ему всплывало слово – напоминание о том, почему ему нельзя сломаться: вызов, имя.

Эли.

XV

Десять лет назад

Локлендский медицинский центр

Эли плюхнулся на больничный стул у кровати Виктора, бросив рюкзак на пол. У Виктора только что закончился сеанс общения с больничным психологом, мисс Пирс, во время которого разбирали отношения с его родителями, которыми мисс Пирс, естественно, восхищалась. Мисс Пирс рассталась с ним с обещанием достать книгу с автографом и ощущением, что они добились значительных успехов. Виктор расстался с ней с мигренью и предписанием – встретиться с университетским психотерапевтом как минимум три раза. А в обмен на книгу с автографом он выторговал сокращение своего трехсуточного приговора до сорока часов. Теперь он сражался с больничным браслетом, который содрать не удавалось. Эли придвинулся к нему, достал перочинный ножик и перерезал странный бумажно-пластиковый материал. Виктор потер запястье и встал, после чего поморщился. Клиническая смерть, как выяснилось, дело неприятное. Все у него ныло – тупо и постоянно.

– Готов выметаться? – спросил Эли, подхватывая рюкзак.

– Господи, да! – отозвался Виктор. – Что в рюкзаке?

Эли улыбнулся.

– Я тут подумал, – сообщил он, шагая по стерильным коридорам, – про мою очередь.

Виктору стало трудно дышать.

– Гм?

– Это действительно было поучительно, – сказал Эли. Виктор пробормотал нечто неодобрительное, но Эли не успокоился. – Выпивка была ошибкой. И болеутоляющие тоже. Боль и страх неразрывно связаны с паникой, а паника стимулирует выброс адреналина и других веществ, связанных со стрессом. Как тебе известно.

Виктор сдвинул брови. Угу, ему это было известно. Не то чтобы спьяну его это волновало.

– Есть только определенное количество ситуаций, – продолжал Эли, выходя с Виктором через автоматические стеклянные двери на холодную улицу, – в которых мы способны обеспечить достаточно паники и одновременно достаточно контроля. В большинстве случаев эти два фактора взаимно друг друга исключают. Или, по крайней мере, они редко присутствуют одновременно. Чем выше контроль, тем меньше нужно паниковать, и тэдэ и тэпэ.

– Так что же в рюкзаке?

Они добрались до машины, и Эли швырнул предмет разговора на заднее сиденье.

– Все, что нам нужно. – Он широко улыбнулся. – Ну… все, кроме льда.

* * *

На самом деле, «все, что нам нужно» свелось к дюжине шприц-тюбиков с адреналином и двойному количеству одноразовых согревающих вкладок – таких, какие охотники засовывают в сапоги, а футбольные фанаты – в перчатки во время зимних матчей. Эли взял три шприца и разложил на кухонном столе рядом со стопкой вкладок, после чего сделал шаг назад и широко повел рукой в сторону Виктора, словно приглашая на пир. Полдюжины пакетов со льдом лежали рядом с мойкой, и ручейки конденсата текли по полу. За льдом они заехали по дороге домой.