Надежда Первухина - Королевство на грани нервного срыва

• Название: Королевство на грани нервного срыва
• Автор: Надежда Первухина
• Жанр: Юмористическое фэнтези
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-17-982439-8

Угораздило меня стать женой гения! И при этом звездной принцессой. Вечной, дрын еловый мне в печень! Но недолго я радовалась семейной жизни. Мой муж – герцог Альбино Монтессори, величайший поэт нашего времени, – скончался при странных обстоятельствах. И пусть он был подлецом, хладнокровным мерзавцем и самовлюбленным болваном, его смерть стала для всех потрясением. Но на этом неприятности не закончились: Оливия, дочь герцога, впала в летаргический сон, а меня объявили ведьмой. Жизнь в замке оказалась парализована, а народ маялся в печали, не зная, куда себя притулить.

О, святой Градусник! Кто, если не я, разберется во всем этом и наведет в королевстве порядок?..

---

– Рожать от Альбино? Я лучше сопьюсь, – тихо пробормотала я. Уж слишком крамольной была эта фраза. И продолжила: – Дотторе, я не понимаю, какое все это имеет отношение к тому, что моя падчерица погрузилась в глубокий сон. Убей святой Градусник, не пойму!

– Мня-мня, я предполагаю, но вообще-то лучше бы собрать консилиум, на худой конец, коллоквиум…

– Мне достаточно вашего мнения. Коллоквиум мне не прокормить.

– Ваша светлость, боюсь, юная герцогиня Оливия страдала глубоко скрытым, подавленным страхом, который находился в ее подсознании с самого детства, ведь она была, такскзть, калекой, уродом… И в некий момент особого эмоционального воздействия, например фрустрации, испуга, ужаса, ее подсознание вырвалось на свободу и стало управлять всем организмом. Как видите, она спит, но это не простой сон. Это летаргический сон.

– Вы уверены, дотторе?

– В медицине, ваша светлость, ни в чем нельзя быть уверенным, даже когда лечишь грибок ногтей. Лечишь грибок ногтей, а пациент вдруг помирает от сердечной недостаточности… Хм-хм, пардон, отвлекся… Вы пытались ее разбудить?

– Да, слегка хлопали по щекам и трясли за плечи.

– А вот так?

И наш деликатнейший дотторе ущипнул Оливию с такой силой, что на ее нежной коже мгновенно появился синяк.

– Вы что себе позволяете?! – приглушенно заорала я.

– Это было необходимо, – пробормотал доктор. – Она не реагирует. Дыхание ровное, конечности вялые, глазные яблоки не двигаются. Да, это не сопорозус. Это летаргия. Феноменально! Герцогиня, надеюсь, вы позволите мне ежечасно пребывать при вашей падчерице, ведь летаргический сон – явление уникальное…

– А вам как раз надо писать магистерскую диссертацию…

– Академическую, ваша светлость.

– Так. Все ясно. То есть ничего не ясно. Как вывести Оливию из этого сна? Если уж ваши кошмарные щипки не помогают?

– В том-то и заключается уникальность летаргического состояния, что больной не реагирует ни на какие внешние раздражители. И если я возьму раскаленную кочергу…

– Она немедленно окажется у вас в анусе, дотторе. Я не потерплю никаких членовредительских экспериментов надо моей доч… падчерицей. Заявляю раз и навсегда.

– Я только хотел сказать, – обиженно пробубнил дотторе. – Что ваша падчерица может пребывать в этом сне не просто дни и недели, но месяцы и годы. Единственный описанный случай летаргического сна случился в Росском царстве. Там плотник упал с крыши и, не получив ни малейших повреждений, моментально погрузился в летаргический сон. Он проспал в больнице под наблюдением врачей двадцать два года, после чего проснулся и сказал: «Я все ваши речи слышал, похабники, а ответить не мог. Лучше б я помер», после чего действительно немедленно скончался.

– Как же он получал пищу и воду во сне, справлял нужду?

– Все исключительно при помощи каучуковых трубок, присоединенных к его желудку и интимным отверстиям.

Я поежилась.

– Значит, моя Оливия может пролежать двадцать два года во сне? Во сне будет расти, созревать, стареть?

– Увы… Возможно, меньше. Возможно, я найду способ пробудить вашу падчерицу ото сна. Я займусь этим лично и положу на это все силы.

– Надеюсь, дотторе, ваши слова не имеют двойного смысла. Насчет сил. Что ж, с этого момента вы – личный врач герцогов Монтессори. Прошу вас не покидать замка, разве что для покупки медикаментов и… ну, тех же зондов. Деньги вам немедленно выдаст домоправитель.

– Благодарю, ваша светлость. Большая честь, ваша светлость… А ваш супруг знает о постигшей его дочь болезни?

Я хлопнула себя по лбу:

– Дрын еловый, а о супруге-то я и забыла! Он нынче намеревался творить в гордом одиночестве, видно, придется нарушить его творческий полет. Сюзанна, дорогая, прошу вас, проводите доктора к Фигаро, дабы он получил аванс, и проследите, чтобы ему приготовили покои. Камин, ванна, белье, трехразовое питание, вино, закуски, вай-фай – ох, это не отсюда! – в общем, все как полагается в нашем старом добром замке. А я пойду навестить дражайшего супруга в его Скриптории.

Скрипторий находился как раз под винными погребами. Была я там только один раз, и то недолго, – это был как бы подарок моего супруга на медовый месяц: он позволил мне побывать в его святилище.

В святилище царили дикий холод, сумрак и такая тишина, что у меня скулы свело от какого-то первобытного ужаса – абсолютная тишина не царит ведь даже в космосе! Потому что космос – это не то, что вы о нем думаете и, как вам кажется, наблюдаете. Это Все Сущее, включая антиматерию. Она просто Антисущее. Вот как хотите, так и разбирайтесь в этом. А меня мессер Софус насчет сего просветил, и я склонна ему доверять.

Я поцеловала Оливию в кончик носа, пробормотав: «Я скоро вернусь, моя засранка», – и вышла в галерею, приказав горничной принести мне мой самый теплый меховой плащ, шапку и перчатки. Она нагнала меня на лестнице, ведущей в Скрипторий, получила легкий выговор за нерасторопность и похвалу за сообразительность – с собой она прихватила входящие в моду у местной знати росские валенки. Это очень теплая, практичная и красивая обувь, и кстати дорогущая. За пару валенок эти россы дерут на рынке, как за фарфоровый сервиз из Яшмовой империи. Но сервиз зимой не греет, а вот валенки – да. Тем более что зимы в Старой Литании и сопредельных государствах становятся все суровее. Говорят, это какое-то глобальное похолодание на всей нашей Планете.

Утеплившись и взяв из держателя на стене масляный фонарь, я стала спускаться вниз. Скоро лицом я ощутила холод, а свет фонаря выхватывал узоры инея на облицованных темным гранитом стенах и ступенях. Мне казалось, что я спускаюсь в погребальный зал какого-нибудь древнего владыки и сейчас его забальзамированный и обмотанный саваном прах выскочит навстречу, потрясая костями и клацая челюстью. В иные мгновения этот образ вызвал бы у меня хохот, но сейчас, с учетом странной болезни, приключившейся с Оливией, мне было совсем не до смеха.

Наконец я очутилась в зале с колоннами – преддверии Скриптория. На полу, едва на него упал свет моей лампы, засверкали буквы из неизвестного минерала, вкрапленного в гранит: «Здесь никто никого не ждет». Это было правдой – гордыня, холодность и честолюбие герцога Альбино гнали от него всех, кто пытался к нему приблизиться с дружеской улыбкой. Этот человек уже при жизни стал гранитной статуей самому себе, и самым удивительным было то, как этот гранит мог исторгать, то есть писать стихи, исполненные тепла, любви, милосердия, доброты, верности – всех добродетелей, какие только может представить человечество. Я подозревала, что он болен особым заболеванием, в котором сознание человека разделяется на несколько независимых друг от друга личностей. Слыхала я от мессера Софуса рассказ о парне из одной Солнечной системы, у которого было в теле двадцать три личности. Так что дивны дела твои, Все Сущее!

Но вернусь в зал. Несмотря на то что я была невероятно тепло одета, холод пронизал меня до костей, ибо изречение «Здесь никто никого не ждет» в данный момент утратило силу. Меня ждало Оно.

В моем теле тоже жили две личности – Люции Монтессори и принцессы Ай-Кеаль, но они прекрасно уживались и гармонично дополняли друг друга. Глаза Люции не смогли бы увидеть то, что видели сейчас глаза звездной принцессы. А видели они сгусток абсолютной антиматерии. Антисущее. Ученые, говаривал мессер Софус, все мозги себе поломали, гадая, как же антиматерия может существовать. Она ведь Антисущее! То есть постоянно самоуничтожается. То есть это абсурд, когнитивный диссонанс! Идите лесом со своим диссонансом, кричали на физиков математики абстрактной алгебры; раз существует плюс бесконечность, значит, по закону равновесия всего в Сущем, есть и минус бесконечность! Вот там и мотается ваша антиматерия! Заткнитесь и считайте! Физики затыкались, глотали коньяк с мухоморами (тут я не очень поняла, в чем прелесть) и считали.

Сию антиматерию я и узрела в данный момент времени. Выглядело это жутко. Тем более что я решила – вот она щас как самоуничтожится и меня взрывной волной на элементарные частицы разнесет. И вообще, все, что можно, – на глюоны и бозоны, кванты и прочую плазму. Поэтому у меня включился инстинкт самосохранения Люции и голосом Люции я заорала:

– Стоять!!!

В этом колонном зале создан эффект квадрофонии. Мой вопль многократно отразился от мощных гранитных колонн, и, поскольку Оно находилось как раз в центре зала, жуткой силы звуковая волна четыре раза воздействовала на нее, словно заключив в непроницаемую звуковую клетку. И Оно сдалось, сникло и явило свой, скажем так, воспринимаемый облик. Оно оказалось дамой невыразительной внешности и корпулентности, непонятного возраста, с всклокоченными снежно-белыми волосами и ярко-алыми губами на бледном лице. Единственное, что придавало даме выразительность и индивидуальный шарм (как выразились бы галльцы), так это ее наряд. Вы же понимаете, мы, девочки, большое внимание уделяем тряпкам, и часто бывает, что роскошное платье или офигенный шарфик – это все, чем может похвастаться какая-нибудь кокеточка. Вот и дама, стоящая передо мной, была облачена в длинное, с огромным шлейфом и широкими рукавами платье черного-черного цвета, по которому, словно раскаленная лава из жерла вулкана, текли нестерпимо яркие сполохи и ленты. Из могильной глубины рукавов вырывались струи сверкающих искр, трещащих и шипевших, как потешные огни, столь популярные в Яшмовой империи. Воротник платья напоминал гало, словом, напротив меня стояла в прямом смысле сияющая женщина. Это раздражало, как всегда раздражают дешевые спецэффекты. Как будто я деревенская девочка, которой впервые показали фейерверк. Хотелось сказать пакость, и я не стала себя сдерживать.