Орсон Кард - Голос тех, кого нет

• Название: Голос тех, кого нет
• Автор: Орсон Кард
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-237-04760-2, 5-17-003229-3

Роман «Голос тех, кого нет» продолжает историю Эндера Виггина, начатую в «Игре Эндера». Здесь земляне встречают еще одну расу развитых существ, но столь велики различия между расами, что это едва не приводит к новому трагическому конфликту.

Как и первая книга серии, этот роман был признан лучшим фантастическим романом 1986 года в США и удостоен сразу двух высших литературных премий.

---

Это было чудо. Хлеб, превращавшийся в его руках в плоть Христову. Как неожиданно мы понимаем, что в нас есть частичка плоти Господней, — в тот самый час, когда тверже всего уверенность, что мы сотворены только из грязи и глины.

18. КОРОЛЕВА УЛЬЯ

Эволюция не дала его матери ни канала, чтобы рожать, ни груди, чтобы кормить. А потому маленькое существо, которое позже получит имя Человек, не могло покинуть чрево своей матери иначе, как пользуясь зубами. Он и его маленькие родичи поглотили ее тело. Человек был самым сильным и подвижным, он успевал съесть больше всех, а потому стал еще сильнее. Человек жил в полной темноте. Когда его мать исчезла, стало нечего есть, кроме сладкого сока, который тек по поверхности его мира. Он еще не знал, что вертикальная плоскость на самом деле не плоскость, а стены дупла огромного пустотелого дерева и что жидкость, которую он пил, сок этого дерева. Не знал он также, что теплые существа много больше его самого — это старшие свинксы, уже почти готовые покинуть темноту дерева, а копошившиеся рядом малыши — его младшие братья, появившиеся на свет несколько позже его. Его занимали только три вещи: еда, движение и возможность видеть свет. Время от времени вместе с ритмом, которого он пока еще не мог понять, внезапный свет приходил во тьму. Да, каждый раз все начиналось со звука, источник которого он не мог обнаружить. Потом дерево начинало дрожать, сок больше не тек из щелей — вся энергия дерева уходила на то, чтобы изменить строение ствола, раздвинуть древесину и кору и пропустить внутрь поток света. Когда в мире появлялся свет. Человек тут же терял чувство направления и снова начинал слепо тыкаться в стены, пытаясь найти сладкую жидкость.

И наконец пришел день (в то время почти все теплые создания уступали ему в размерах и ни одно не было больше его), когда Человек оказался достаточно сильным и быстрым. Он добрался до отверстия, прежде чем оно захлопнулось, перекинул свое тело через край смыкающейся щели и впервые в жизни ощутил мягким брюхом жесткую, шершавую кору дерева. Он почти не заметил этой новой боли — свет ошеломил его. Свет был всюду и вовсе не серый, как раньше, а ярко-желтый и еще зеленый. Много секунд, несколько минут, Человек не мог оторваться от этого зрелища. Потом снова почувствовал голод, но здесь, на внешней стороне материнского дерева, сок тек только в складках коры, откуда его много труднее добыть. Внутри все существа были маленькими, и их легко было оттолкнуть с дороги, а здесь осе большие, и Человеку не удалось пробиться к лучшим местам кормежки. Новые вещи, новый мир, новая жизнь — он боялся ее. Позже, когда он научится говорить, он вспомнит свое путешествие из мрака к свету и назовет его переходом от первой жизни ко второй, от жизни в полной темноте к жизни в сумерках.

Голос Тех, Кого Нет. «История Человека».

Миро решил покинуть Лузитанию. Взять корабль Голоса и все-таки отправиться на Трондхейм. Возможно, на суде ему удастся убедить людей Ста Миров не начинать войну против Лузитании. В худшем случае он станет мучеником. Его будут помнить, его история разбудит многих, он поможет своим. Хоть так. Что бы с ним там ни случилось, хуже, чем здесь, не будет.

В первые несколько дней после того, как он перелез через ограду, Миро быстро поправлялся. К рукам и ногам вернулась чувствительность, он научился немного управлять ими. Достаточно хорошо, чтобы ходить качающимися, неуверенными шагами, как старик, чтобы самостоятельно двигать кистями рук, чтобы покончить с этим унижением — уткой. Но потом прогресс замедлился, а спустя еще пару дней и вовсе прекратился.

— Вот оно, — сказал тогда доктор Навьо. — Мы добрались до уровня необратимых повреждений. Тебе страшно повезло, Миро, ты можешь ходить, способен говорить. Ты остался целым человеком. Ты ограничен в своих возможностях примерно так же, как очень здоровый столетний старик. Я бы куда с большим удовольствием заявил тебе, что твое тело скоро станет таким, каким было до того, как ты полез на ограду, что к тебе вернутся сила и координация двадцатилетнего. Но я безумно счастлив, что мне не придется говорить тебе, что ты останешься на всю жизнь прикован к постели — к пеленкам и кормлению с ложечки, к тихой музыке и мыслям о том, куда подевалось твое тело.

«Ну что ж, — думал Миро, — я благодарен. Мои пальцы сжаты в бесполезные кулаки, мой голос звучит хрипло и невнятно, я сам не могу разобрать слова. Я так рад, что я совсем как столетний старик. Я с удовольствием проживу столетним еще восемьдесят лет».

Как только стало ясно, что Миро не нуждается в постоянном уходе, семья разбежалась по своим делам. То, что происходило в эти дни, было слишком важным и увлекательным, чтобы неотрывно сидеть с искалеченным сыном, братом, другом. Он все прекрасно понимал и не хотел, чтобы они сидели с ним дома. Он желал быть с ними, но там. Работа ждала его. Наконец-то ограда снесена, отменены законы. Теперь можно задавать свинксам вопросы, которые так долго мучили его.

Сначала он пытался работать с помощью Кванды. Она приходила к нему каждое утро и каждый вечер и писала свои отчеты на терминале, установленном в передней дома семьи Рибейра. Миро внимательно читал доклады, задавал вопросы, выслушивал рассказы, а она тщательно запоминала, что он хотел бы спросить у свинксов. Через несколько дней такого обмена он заметил, что хотя каждый вечер Кванда и приносит ответы на вопросы, но тем дело и ограничивается. Она не пробует разобраться, уточнить значения, ведь ее мысли заняты собственной программой. А потому Миро перестал диктовать ей свои вопросы и соображения. Солгал, сказав, что куда больше заинтересован тем, что делает она, что ее направление важнее.

А на самом деле он просто не хотел видеть Кванду. Открытие, что она его сестра, принесло страшную боль, но Миро не сомневался: если бы решал он один, то плюнул бы на все табу, взял ее в жены и ушел в лес жить со свинксами, если бы возникла такая нужда. Но Кванда была верующей и принадлежала общине. Она не могла заставить себя нарушить этот, по ее мнению, универсальный закон. Она горевала, когда поняла, что Миро — ее брат, но сделала все, чтобы забыть поцелуи, шепот, обещания, шутки, смех, прикосновение руки…

Лучше бы ему тоже забыть. Только он не мог. При каждой встрече ее сдержанность заставляла его страдать. Она была так вежлива, так добра Он ее брат, калека, она всегда будет ласкова с ним. Но любовь ушла.

Невыносимое сравнение — Кванда и мама. Новинья любила своего мужчину, продолжала любить, несмотря на все барьеры, отделявшие их друг от друга. Но возлюбленный матери был человеком, а не беспомощным полутрупом.

А потому Миро сидел дома и изучал отчеты о работе всех подряд. Как мучительно было понимать, что они делают, и знать, что не можешь присоединиться к ним. Но так все же лучше, чем просто слоняться по дому, смотреть бессмысленные фильмы по видео или слушать музыку. Он мог печатать — медленно, тщательно прицеливаясь всей рукой так, чтобы самый жесткий из его непослушных пальцев, средний, точно попадал на нужную клавишу. Миро был слишком неуклюж, чтобы набирать что-то путное, так даже записки не пошлешь, но его умения хватало, чтобы вызывать на экран чужие файлы и читать. Он был способен поддерживать хоть какую-то связь с прежним делом жизни. Ворота открылись, наступил расцвет лузитанской ксенологии.

Кванда вместе со свинксами составляла полный словарь мужского языка и языка жен, а заодно разбиралась с фонетикой, грамматической структурой и орфографией, чтобы сразу же создавать письменность. Кванде помогал Квим. Миро знал, что у того свои цели: мальчик хотел стать миссионером, отправиться к свинксам других племен и принести им Слово Божие. Прежде чем они получат «Королеву Улья» и «Гегемона», он собирался перевести хотя бы часть Библии и говорить со свинксами на их языке. Вся эта работа по фиксации языка и культуры свинксов была очень нужной и важной — сохранить прошлое, подготовиться к общению с другими племенами, но Миро знал, что с ней бы прекрасно справились ученые Дома Кристано. Люди в монашеских одеждах теперь часто появлялись среди свинксов, спокойно задавали вопросы, четко и подробно отвечали на то, что спрашивали у них. Миро считал, что Кванда позволила себе расслабиться.

Настоящим делом, по крайней мере в понимании Миро, занимались Эндер и несколько лучших техников из хозяйства мэра Босквиньи. Сейчас они тянули водопровод от реки до поляны материнского дерева. Свинксы очень нуждались в воде. Они электрифицировали лес и учили свинксов, как обращаться с терминалами. Одновременно они преподавали свинксам элементарные приемы сельского хозяйства и пытались приручить кабр, чтобы свинксы получили средство передвижения и тягловую силу. Страшная путаница, разные уровни технологии порой плохо состыковывались друг с другом, но Эндер говорил (он обсуждал эту проблему с Миро), что хочет, чтобы свинксы получили от договора немедленные, ощутимые, оглушительные результаты. Водопровод, терминал с голографическим экраном, связь с компьютером, позволяющая прочесть все, что есть в библиотеке, электрический свет по ночам. Но все это магия, все напрямую зависит от людей. Одновременно он хотел сохранить их общество самодостаточным, развивающимся, подвижным. Белый свет среди ночи, слух о котором поползет по соседним племенам, превратится в миф, очень поможет, но это всего лишь пропаганда. Настоящие перемены принесут деревянный плуг, коса, борона, зерна амаранта. И десятикратный рост населения. Повсюду. Ибо все это так просто передать — две пригоршни зерен в мешке из шкуры кабры да заложенное в памяти знание, как с ними обращаться.