Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Полые холмы (сборник)

• Название: Хрустальный грот. Полые холмы (сборник)
• Автор: Мэри Стюарт
• Жанр: Иностранное фэнтези
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-389-15404-9

Мэри Стюарт (1916–2014) еще в юные годы дала обещание посвятить свою жизнь литературе. И фортуна встала на ее сторону. Первый роман («Мадам, вы будете говорить?») пришелся читателям по душе, и почти каждое новое произведение английской писательницы становилось бестселлером. Но настоящий успех пришел к ней в 1970-е годы, когда увидела свет трилогия о волшебнике Мерлине и короле Артуре («Хрустальный грот», «Полые холмы», «Последнее волшебство»), соединившая в себе историю и фантастику и впоследствии переросшая в пенталогию (добавились романы «Недобрый день» и «Принц и паломница»). Сама писательница свою задачу определяет просто: «Если голос преданий так настойчив, если мотивы так живучи и возрождаются вновь и вновь, значит в них содержится реальное зерно, даже в самых фантастических историях, которые наслоились вокруг сердцевины скудных фактов Артурова существования. Увлекательное занятие – осмысливать эти подчас дикие и нелогичные сюжеты, придавать им характер более или менее связных и правдоподобных рассказов о человеческих поступках и мире воображения».

В книгу входят первые два романа цикла.

---

Как бы то ни было, спать мне нельзя ни в коем случае. Похоже, молодой человек приехал всего на пару часов, но за это время, да еще поев, я успею как следует согреться, так что спокойно переночую здесь до утра. Я успею услышать, как они выходят из дома, проберусь внутрь и снова накрою коня плащом. Вряд ли молодой господин сразу заметит, что его походный паек исчез.

Я отхлебнул еще вина. Удивительно, насколько вкуснее кажется с вином даже этот черствый ячменный хлеб! Вино было хорошее, крепкое и сладкое, с привкусом изюма. Оно теплом разбежалось по жилам. Застывшее тело размякло, оттаяло и наконец перестало трястись. Я уютно свернулся калачиком в своем темном гнездышке, зарывшись в папоротник, чтобы укрыться от холода.

* * *

Наверно, я все-таки уснул. Понятия не имею, что меня разбудило: я не слышал ни звука. Даже бычки в хлеву стояли тихо.

Ночь, казалось, стала темнее, так что я решил, что, должно быть, уже гаснут звезды и близко рассвет. Но, раздвинув папоротник и высунувшись наружу, я увидел, что звезды по-прежнему горят белыми огоньками в черном небе.

Как ни странно, вроде бы потеплело. Поднявшийся ветер принес с собой рваные облака, и они мчались по небу, временами закрывая звезды, так что по седым от инея полям пробегали волны света и тени и засохший бурьян и травы, казалось, струились, как вода или как пшеничное поле под ветром. Однако шума ветра слышно не было.

А над летящими по небу облаками по-прежнему ярко сияли звезды, усеивавшие черный купол. Тепло и то, как я лежал, свернувшись в темноте, напомнили мне о Галапасе и о хрустальном гроте, где я вот так же лежал калачиком и смотрел на свет. И россыпь ярких звезд над головой была похожа на потолок грота, усеянный кристаллами, отражающими свет; они точно так же вспыхивали и гасли, как кристаллы, играющие в пляшущем пламени. Там были алые и сапфировые искры, а прямо надо мной горела ровным светом одинокая золотая звезда. Потом по небу пронеслась еще одна тень, гонимая бесшумным ветром, и снова вспыхнул свет, и ветви боярышника затрепетали на ветру, и я увидел тень стоячего камня.

Должно быть, я слишком глубоко зарылся в хворост, оттого и не слышал шума ветра в траве и ветвях. Не услышал я и шагов молодого человека, ни того, как он отодвинул сук, брошенный на место привратником. Я просто внезапно увидел его перед собой. Он шагал через поле – высокая темная фигура, такая же безмолвная, как ветер.

Я сжался, как улитка в своей раковине. Теперь уже поздно возвращать на место плащ! Вся надежда на то, что молодой господин решит, что вор сбежал, и не станет искать меня. Но он даже не подошел к хлеву, а шагал через поле, удаляясь от меня. И тут я увидел, что посреди поля, полускрытое тенью стоячего камня, пасется белое животное. Должно быть, его конь сорвался с привязи. Одним богам известно, что он там нашел, в этом зимнем поле, но я видел, как белое животное щиплет траву рядом со стоячим камнем. Отсюда конь казался призрачным. Должно быть, порванная узда свалилась с него, и седло тоже исчезло…

Ну вот, по крайней мере, пока молодой человек будет ловить коня, я успею убраться… А то, еще лучше, брошу плащ рядом с хлевом, как будто он упал со спины лошади, снова зароюсь в папоротник и подожду, пока он уедет. Он подумает, что во всем виноват привратник. И правильно: я загородку не трогал. Я осторожно приподнялся, выбирая удобный момент…

Пасущееся животное услышало шаги и подняло голову. По небу, заслоняя звезды, пронеслось еще одно облако. По полю пробежало пятно тени – и снова стало светло. Стоячий камень озарился звездным светом. И я увидел, что ошибся: это был не конь. И не бычок из тех, что стояли в хлеву. Это был бык, массивный белый бык, взрослый, матерый, с царственными рогами и шеей, подобной грозовой туче. Он опустил голову так, что подгрудок коснулся земли, и копнул копытом землю – раз, другой…

Молодой человек остановился. Теперь, когда облако уплыло, я ясно видел его: высокий, крепкий, волосы в звездном свете кажутся совсем седыми. На нем были какие-то иноземные штаны, перевязанные ремнями, а поверх – короткая туника, подпоясанная низко, на бедрах, и высокая шапка. Светлые волосы, видневшиеся под шапкой, окружали его лицо подобно лучам. В руке он нес небрежно скрученную веревку; конец веревки волочился по заиндевевшей земле. Плащ развевался на ветру – короткий темный плащ, цвета в темноте было не разобрать.

Плащ? Стало быть, это не мой молодой господин. И к тому же зачем бы этому надменному молодому офицеру ловить среди ночи отбившегося от стада быка?

Белый бык вдруг бросился на него, внезапно и беззвучно. Пятна света и тени рванулись вслед за ним, смазывая и размывая сцену. Взлетела и упала веревка с петлей на конце. Человек отскочил в сторону.

Зверь пронесся мимо и остановился – веревка натянулась и удержала его.

Иней искристой пылью взметнулся из-под поскользнувшихся копыт.

Бык развернулся и снова ринулся на человека. Тот ждал его, не двигаясь с места, слегка расставив ноги в небрежной, почти что пренебрежительной позе. Когда бык приблизился к нему, он, казалось, качнулся в сторону – легко, словно танцор. Бык пролетел вплотную к нему – я видел, как он рогом разодрал развевающийся плащ и коснулся плечом бедра человека, словно любовница, ищущая ласки. Человек взмахнул руками. Веревка свернулась кольцом – и новая петля легла на царственные рога. Человек натянул веревку, и зверь снова остановился и развернулся на бегу, подняв в воздух кристаллики инея, – и тогда человек прыгнул!

Нет, не в сторону. Он вспрыгнул на быка, оседлал мощную шею, вонзив колени в загривок, и натянул веревку, точно поводья.

Бык остановился как вкопанный, расставив ноги и опустив голову, натягивая веревку всей своей силой, всем весом. До меня по-прежнему не долетало ни звука: ни топота копыт, ни скрипа веревки, ни рева, ни сопения… Я наполовину вылез из кучи папоротника, вытянулся и застыл, забыв обо всем на свете, кроме этого поединка человека с быком.

Новое облако опять накрыло поле тьмой. Я вскочил на ноги. Кажется, я хотел схватить доску, которой был загорожен вход в хлев, и бежать к нему через поле, чтобы хоть как-то помочь… Но не успел я сделать и шага, как облако ушло и я увидел, что бык стоит на том же месте и человек так же сидит у него на шее. Но теперь голова быка медленно поднималась вверх. Человек бросил веревку, ухватил быка за рога и медленно тянул их назад, назад и вверх… Медленно, словно в некоем обряде укрощения, бык запрокидывал голову, вытягивая и подставляя мощную шею.

В правой руке мужчины что-то блеснуло. Он наклонился вперед и полоснул ножом поперек шеи.

Медленно, безмолвно бык повалился на колени. Черная кровь хлынула на белую шкуру, на белую землю, на белое основание камня…

Я выскочил из своего укрытия и бросился к ним через поле, что-то крича на бегу. Что кричал – понятия не имею.

Не знаю, что я собирался сделать. Человек увидел меня и повернул голову, и я понял, что моя помощь ему не нужна. Он улыбался, но лицо его, озаренное лунным светом, казалось удивительно гладким, нечеловечески спокойным и бесстрастным. Я не видел ни следа волнения или напряжения. И глаза его были холодными и темными, без тени улыбки.

Я споткнулся на бегу, попытался остановиться, запутался в длинном плаще и упал, подкатившись ему под ноги беспомощным, нелепым клубком, как раз в тот миг, когда белый бык медленно завалился на бок и рухнул наземь. Я ударился обо что-то головой, услышал пронзительный детский вскрик – мой собственный – и провалился во тьму.

Глава 4

Кто-то еще раз сильно пнул меня в ребра. Я застонал и перекатился на бок, пытаясь уйти от удара, но плащ мешал. Кто-то сунул мне в самое лицо чадящий факел. Знакомый молодой голос воскликнул:

– Клянусь богом, это же мой плащ! Хватай его, ты! Да поживее! Будь я проклят, если дотронусь до него. Он весь грязный!

Вокруг меня толпились люди, иней скрипел под множеством ног, горели факелы, звучали любопытные, или рассерженные, или безразличные голоса. Кое-кто был верхом – их кони гарцевали за спинами стоящих, фыркая и переминаясь с ноги на ногу: лошадям было холодно.

Я съежился и взглянул вверх. Голова болела, и перед глазами все плыло, казалось нереальным, обрывчатым, словно явь и сон смешались и перепутались нарочно, чтобы сбить меня с толку. Огонь, голоса, качающийся корабль, падающий белый бык…

Кто-то сдернул с меня плащ. Вместе с плащом оторвался кусок гнилой мешковины, и один мой бок обнажился до пояса. Чья-то рука схватила меня за запястье, вздернула и поставила на ноги. Другая рука грубо схватила меня за волосы и заставила поднять голову, так чтобы стоящий передо мной человек мог видеть мое лицо. Он был высок, молод, светло-русые волосы отливали рыжиной в свете факела, и подбородок его был украшен изящной бородкой. Он гневно смотрел на меня своими голубыми глазами. Несмотря на холод, плаща на нем не было. В левой руке он держал кнут.