Ричард Морган - Сломленные ангелы

• Название: Сломленные ангелы
• Автор: Ричард Морган
• Жанр: Киберпанк
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-099085-6

После событий «Видоизмененного углерода» Такеси Ковач, бывший чрезвычайный посланник и бывший частный детектив, оказывается далеко от Земли, на планете Санкция IV, где участвует в операции по подавлению революционного мятежа, которая вскоре переходит в полномасштабную бойню. Но именно в этом изуродованном войной мире таится сокровище, способное перевернуть человеческую историю: портал к действующему кораблю инопланетной цивилизации. Почти все археологи, обнаружившие его, погибли, кто-то явно хочет скрыть находку от людей и ради этого пойдет на любые жертвы. Вместе с отрядом наемников Ковач отправляется на поиски артефакта, еще не зная, что за секреты исчезнувшей расы пришельцев придется заплатить самую высокую цену, а при столкновении с технологиями, чьи возможности невероятны, а тайны чудовищны, не помогут навыки даже самых опытных солдат.

---

Повисла напряженная тишина. По лицу Шнайдера, точно кровь, растекалась усмешка.

– Что ж, – произнес он наконец. – Вижу, что недооценил тебя. В твоем личном деле нет ничего об этом, м-м, аспекте твоей личности.

– Любые данные обо мне, к которым ты мог получить доступ, не дают и половины реальной картины. К твоему сведению, Шнайдер, моей последней официальной военной должностью была служба в Корпусе чрезвычайных посланников.

Я подождал его реакции, пытаясь понять, удалось ли мне его припугнуть. Посланники имеют почти что мифологический статус в пределах Протектората, и славятся они отнюдь не мягкостью характера. Эта часть моей биографии не была секретом на Санкции IV, но я старался не афишировать ее без нужды. В лучшем случае из-за такой репутации в столовой воцарялось напряженное молчание при каждом моем появлении, а в худшем свежеоблаченные юнцы, в которых нейрохимии и пересаженных мускулов больше, чем здравого смысла, решали бросить мне вызов. После третьего летального исхода (с сохранением стека) Каррера вызвал меня на ковер. Командование, как правило, неодобрительно относится к убийствам внутри личного состава. Такого рода энтузиазм следует приберегать для врага. Было решено, что вся информация о моем прошлом в Корпусе посланников будет погребена в базе данных «Клина», а во всех прочих записях я буду проходить как профессиональный наемник, бывший морпех Протектората. Достаточно распространенная здесь карьера.

Но если мое прошлое посланника и напугало Шнайдера, он этого никак не выказал. Он снова склонился ко мне, и в его проницательном взгляде читалась напряженная работа мысли.

– Посланник, значит? И когда служил?

– Довольно давно. А что?

– При Инненине довелось быть?

Огонек его сигареты ярко светился перед моими глазами. На какое-то мгновение мне показалось, что я проваливаюсь в этот огонь. Красная точка расплылась, превратившись в узоры лазерного огня, хлещущего по разрушенным стенам, в чавкающую под ногами грязь, где умирал раненый Джимми де Сото, вырываясь из моих рук и крича от боли, и распадающуюся вокруг нас линию обороны на Инненинском плацдарме.

Я на секунду прикрыл глаза.

– Да, я был при Инненине. Так ты будешь рассказывать об этом своем сказочно выгодном деле, или как?

Желание поделиться секретом буквально распирало Шнайдера. Он вытянул еще одну сигарету из моей пачки и откинулся на стуле.

– Тебе известно, что на взморье Северного предела, чуть подальше Заубервиля, находится одно из старейших марсианских поселений, известных археологам?

Ну все ясно. Я вздохнул, и мой взгляд скользнул с его лица обратно к иллюминатору с видом на Санкцию IV. Конечно, чего-то этакого и следовало ожидать, но почему-то я разочаровался в Яне Шнайдере. За недолгие минуты нашего знакомства мне показалось, что в нем чувствуется некий твердый стержень, обещавший что-то более сто́ящее, чем всякая фигня о затерянных цивилизациях и зарытых техносокровищах.

Прошло уже добрых полтысячелетия со времени, когда перед нами открылся мавзолей марсианской цивилизации, а люди все никак не поймут, что артефакты, оставшиеся от вымерших соседей по Солнечной системе, по большей части либо нам совсем не по зубам, либо находятся в нерабочем состоянии. (А очень может быть, и то и другое, откуда же нам знать.) Практически единственной по-настоящему полезной находкой были астронавигационные карты, люди разобрали их с большим трудом, но в результате смогли послать колонизационные корабли в точки, где гарантированно располагались планеты земного типа.

Этот успех плюс разрозненные руины и артефакты, обнаруженные на планетах, которых удалось достичь с помощью карт, породили огромное количество самых разнообразных теорий, идей и верований. За время, что я бороздил просторы Протектората, я ознакомился почти с каждой. В некоторых регионах в уши мне лилась параноидальная белиберда о том, что вся история придумана ООН для прикрытия, а на самом деле астронавигационные карты получены от пришельцев из нашего же собственного будущего. Существовала также стройная религиозная доктрина, приверженцы которой считали людей затерянными потомками марсиан и ожидали воссоединения с духами предков после достижения достаточного кармического просветления. Некоторые ученые с затаенной надеждой разрабатывали относительно перспективные теории, полагавшие Марс всего лишь одним из аванпостов, колоний, отрезанных от материнской культуры, и утверждавшие, что сама эта культура по-прежнему существует где-то на другом краю Вселенной. Согласно еще одной, моей любимой версии, марсиане переехали на Землю и стали дельфинами, чтобы стряхнуть с себя оковы технологической цивилизации.

Как бы то ни было, суть одна. Их больше нет, а мы всего-навсего подбираем оставшиеся крохи.

Шнайдер ухмыльнулся:

– Думаешь, я спятил, да? Несу что-то в духе детских голограсказок?

– Что-то вроде того.

– Ты сначала послушай, – он делал короткие и быстрые затяжки, не прекращая говорить, так что дым сочился изо рта при каждом слове. – Понимаешь, все думают, будто марсиане были похожи на нас. В смысле, не физически, нет, мы считаем, что у их цивилизации были такие же культурные основы, как и у нашей…

Культурные основы? Такие обороты были не в стиле Шнайдера. Это он услышал от кого-то другого. Во мне шевельнулась легчайшая тень любопытства.

– А значит, когда мы исследуем мир, подобный этому, то все в штаны кончают от радости, когда удается обнаружить центры расселения. Это города, тут же решают все. Мы находимся на расстоянии двух световых лет от основной системы Латимера – а это две пригодные к обитанию биосферы и три условно пригодные; и в каждой есть марсианские руины, – но, однако же, стоит только зондам добраться до этого места и зафиксировать что-то, смахивающее на города, все немедленно бросают свои дела и несутся сюда.

– Ну, «несутся» – это, я бы сказал, преувеличение.

На субсветовых скоростях даже самой навороченной колонизационной барже потребуется почти три года, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее двойные солнца Латимера от этой звезды-недоростка с незамысловатым названием. В межзвездном пространстве ничего не происходит быстро.

– Да? А ты знаешь, сколько времени прошло? С момента получения данных от зонда до инаугурации правительства Санкции?

Я кивнул. Как региональный военный советник знать такие вещи я был обязан. Заинтересованные в ситуации корпорации ускорили подготовку Хартии Протектората до одной недели. Но это случилось около века назад и имело мало отношения к тому, о чем сейчас собирался поведать мне Шнайдер. Жестом я попросил его продолжать.

– Дальше, – он наклонился вперед и вскинул руки, точно собрался дирижировать оркестром, – в дело вступают археологи. Порядок обычный: право собственности принадлежит нашедшему, правительство выступает в роли посредника между ним и корпорацией-покупателем.

– За процент.

– За процент. Плюс право на экспроприацию – цитирую – «с соответствующей компенсацией стоимости любой находки, которая может быть расценена как представляющая особенную важность для интересов Протектората», и так далее и тому подобное. Понятно, что любой приличный археолог, желающий озолотиться, отправится прямиком в эти самые центры расселения, и именно так они все и поступили.

– Откуда тебе-то это все известно, Шнайдер? Ты-то не археолог.

Он вытянул левую руку и оттянул рукав, демонстрируя свернувшуюся кольцом крылатую змею, вытатуированную иллюминиевой краской. Чешуя змеи мерцала и переливалась, а крылья еле заметно двигались вверх и вниз, так что, казалось, можно расслышать их сухой шелест. Между зубами змеи вилась надпись: «ГИЛЬДИЯ МП-ПИЛОТОВ САНКЦИИ IV», и все это окаймлял девиз: «ЗЕМЛЯ – ЭТО ДЛЯ ПОКОЙНИКОВ». Выглядела татуировка практически свежей.

Я пожал плечами:

– Красиво. И?

– Я занимался перевозкой грузов для группы археологов, работавших на побережье Дангрека к северо-западу от Заубервиля. По большей части скребуны, но…

– Скребуны?

Шнайдер моргнул:

– Да. И что?

– Я родом с другой планеты, – заметил я терпеливо. – Здесь я просто воюю. Что за «скребуны»?

– А… Ну молодняк. – Он неопределенно покрутил руками. – Только что из Академии, их первые раскопки. Скребуны.

– Понял. Скребуны. Ну и кто из них не?

– Что? – он снова сморгнул.

– Кто не был скребуном? Ты сказал, «по большей части скребуны, но…». Но кто?

На лице Шнайдера читалось недовольство. Ему не нравилось, что я его сбиваю.

– Люди с опытом там тоже имелись. Скребунам обычно оставляют участки, где не предполагается значительных находок, но и среди ветеранов всегда есть люди, которые стараются мыслить нестандартно.

– Или заявляются уже после того, как все лучшие делянки расхватаны.

– Ну да, – по какой-то причине эта острота ему тоже не пришлась по душе. – Иногда и так. Короче говоря, мы – они – кое-что обнаружили.