Эдвард Сент-Обин - Данбар

• Название: Данбар
• Автор: Эдвард Сент-Обин
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-091728-0

Некогда могущественный владелец огромной корпорации Генри Данбар теряет контроль над реальностью. Его здоровье ухудшается, и он передает управление двум старшим дочерям, которые только того и ждали. Упрятав папашу в частную клинику, они замышляют хитроумный план, позволивший бы им обогатиться, оставив отца не у дел. Но Данбар, почуяв неладное, сам планирует побег из клиники, чтобы вернуть себе прежнюю власть и изменить свое решение в пользу младшей дочери, Флоренс.

---

– Ну конечно! – закивала сестра Робертс. – Поэтому вы и здесь, дорогой! Мы вам поможем!

– У меня есть другая дочь… – начал Данбар.

– Другая дочь? – переспросила сестра Робертс. – Ох, дорогой, мне нужно будет обсудить с доктором Харрисом вашу дозировку.

Данбар сунул таблетки в рот и глотнул воды из стакана, который ему заботливо подала сестра Робертс. Одарив ее благодарной улыбкой, старик прилег на кровать и, ни слова не говоря, закрыл глаза.

– Поспите-поспите! – промурлыкала сестра Робертс, выкатывая тележку из спальни. – Сладких снов!

Услышав, что дверь затворилась, Данбар тотчас открыл глаза. Он сел и выплюнул таблетки на ладонь, потом рывком поднялся с кровати и побрел обратно в гостиную.

– Чудовища, – пробурчал он, – стервятники, терзающие мое сердце и внутренности. – И он представил себе вздыбившиеся перья на головах стервятников, все в крови и ошметках мяса. Коварные, распутные стервы, совратившие его личного терапевта – врача, поставленного следить за состоянием организма Данбара, уполномоченного брать кровь и мочу Данбара на анализ, проверять его на рак простаты и просвечивать его нежную носоглотку, но не стоит и думать об этом, не стоит думать об этом… Совратив его личного терапевта и превратив в своего очень личного гинеколога, своего сутенера, трахаля, пенисоглавого змея!

Трясущимися пальцами он затолкал таблетки в узкое горлышко вазы.

– Думаете, вы сможете оскопить меня своими химикатами, а? – продолжал Данбар. – Ну, тогда берегитесь, мои милые сучки, я возвращаюсь. Думаете, со мной покончено? Но я вам отомщу! Я… пока не знаю, что сделаю с вами… но я…

Слова еще не оформились, решение еще не пришло, но ярость продолжала клокотать в его душе, пока он не зарычал как волк, изготовившийся к прыжку, и это был глухой, медленно нарастающий рык пленника. Он занес вазу над головой, вознамерившись швырнуть ее в свое тюремное окно, но вдруг замер, не в силах ни разбить ее, ни поставить на стол, и его решимость действовать вдруг стала жертвой сшибки между всесилием и бессилием, обездвижившей его тело и душу.

2

– Но почему ты не хочешь сказать мне, где он? – спросила Флоренс. – Он же и мой отец!

– Дорогая, ну конечно, я скажу тебе, где он, – ответила Эбигейл. В ее хрипловатом голосе угадывался канадский выговор, щедро залакированный британским высшим образованием. Зажав телефонную трубку между ухом и плечом, она закурила сигарету. – Я просто не могу сейчас вспомнить название этого кошмарного заведения. Я попрошу кого-нибудь прислать его тебе электронной почтой чуть позже сегодня – обещаю!

– Уилсон поехал за Генри в Лондон, потому что он очень за него волновался, – продолжала Флоренс. – И был уволен, как только приехал. Это после сорока лет беззаветной преданности отцу…

– Да, знаю. Просто ужасно! – отозвалась Эбигейл, равнодушно глядя через окно спальни на залитые солнцем высотки Манхэттена. – Папа стал такой мстительный.

– Уилсон говорит, он еще никогда не видел его таким расстроенным, – продолжала Флоренс. – Я слышала, он бросался на прохожих на Хемпстед-Хай-стрит после психиатрического освидетельствования, на которое ты его направила. Банкоматы зажевали все его карты, а когда он обнаружил, что его сотовый отключен от обслуживания, он так рассвирепел, что бросил его под колеса проезжавшего мимо автобуса. Я просто не понимаю, как такое могло произойти.

– Ну, ты же знаешь, какой он нетерпеливый!

– Я не это имею в виду. Я хочу сказать: как такое могло случиться, что его карты и его телефон…

– Дорогая, у него был самый настоящий припадок: полиция нашла его сидящим в дупле дерева на Хемпстед-Хит, он сам с собой разговаривал!

– Если бы всех, кто разговаривает сам с собой, сажали в психушку, на свободе не осталось бы никого, кто мог бы за ними присматривать!

– Ты начинаешь действовать мне на нервы! – воскликнула Эбигейл. – Доктор Боб, – продолжала она, с улыбкой обернувшись к нему, чтобы подчеркнуть драматическую иронию упоминания его имени, – констатировал, что у папы произошел довольно серьезный психический срыв!

Доктор Боб поднял вверх два больших пальца в знак высокой оценки использования ею столь впечатляющей фразы.

– И теперь его поместили в лучшую и весьма комфортабельную психиатрическую клинику в Швейцарии, – добавила Эбигейл. – Вот только забыла ее название… вертится на кончике языка. Откровенно говоря, когда я увидела их сайт, мне самой захотелось туда попасть: это просто райский уголок! Извини, если я была раздражена, но дело в том, что мы любим папочку вовсе не меньше, чем ты! Ведь, по правде сказать, мы с ним общаемся куда дольше твоего, так что получается, мы любим его даже больше, чем ты, как говорится, в плане аккумулированного дохода! Но если серьезно, на рынках он до сих пор считается главой «Траста», и если в прессу просочатся слухи, что Генри Данбар свихнулся, все мы можем завтра проснуться и обнаружить, что наши акции обесценились на пару миллиардов долларов, а послезавтра – еще на пару миллиардов… Тут дело за малым – достаточно только слуха!

– Мне наплевать на котировки акций! Я просто хочу удостовериться, что он в порядке. А если он в беде, я хочу ему помочь!

– О, как это благородно! – усмехнулась Эбигейл. – Ну, кто-то из нас уже помогал ему управлять «Данбар-Трастом», чем, если ты не заметила, он и занимался всю жизнь. Я знаю: ты предпочла не участвовать в этих «отвратительных игрищах в борьбе за власть» и решила стать художницей и растить своих детей в «здоровой среде». И боже тебя сохрани, обращать внимание на нечто столь низменное, как котировки акций – пока дивиденды от портфельных инвестиций ежемесячно капают на твой банковский счет.

– Хватит этих велеречивых слов, Эбби! Я просто хочу увидеть его, вот и все! – возмутилась Флоренс. – Пожалуйста, как можно скорее скинь мне адрес клиники по электронной почте.

– Конечно, дорогая! И не спорь со мной, это так… Хм, бросила трубку! – Эбигейл отключила телефон и со стуком положила трубку на прикроватный столик. – Боже, как меня нервирует эта девчонка! – пробормотала она и, легким движением плеч скинув халат на пол, улеглась в кровать. – Иногда мне кажется, я могла бы придушить ее голыми руками!

– Я бы не советовала, – возразила Меган. Она лежала слева от доктора Боба, на ее лице застыло пугающе скучающее выражение. – Найми профессионала.

– Думаешь, мы сможем вычесть это из налогооблагаемой базы? – спросила Эбигейл. – Я имею в виду оплату услуг профессионала.

Меган, гордившаяся своим угрюмым нравом, позволила себе улыбнуться.

– Девушки! – с притворным ужасом воскликнул доктор Боб. – Речь же идет о вашей сестре!

– Сводной сестре! – поправила его Меган.

– Мы были бы просто счастливы, если бы ты сумел хирургическим путем удалить ту ее часть, которая не относится к Данбарам, а, Мег?

– Это похоже на вполне разумный компромисс, – кивнула Меган.

– У нее длинные ноги матери! – заметила Эбигейл.

– И глаза матери, – добавила Меган.

– В любом случае нам надо поводить ее за нос всего каких-то пять дней, до совещания в четверг, – рассудительно продолжала Эбигейл. – После которого мы заручимся поддержкой совета директоров. Пора лишить папу странной роли «независимого председателя совета директоров» – это же все равно как требовать доставку «немокрой воды»! Ненавижу эти его дурацкие распоряжения!

– А мне понравился твой имейл. – Меган внезапно оживилась. – «Ты разве не получила его последнее распоряжение? ПАПОЧКА СОБРАЛСЯ ЖИТЬ ВЕЧНО»?

– Знаю, грешно смеяться, – ответила Эбигейл, – но у меня из головы не идет эта картина: он стоит на Хемпстед-Хай-стрит и вопит: «Исполняй! Просто исполняй!»

– Это символ его нынешнего эмоционального и интеллектуального состояния, – насупилась Меган. – Вопить: «Просто исполняй!» – и ты либо все делаешь, как ему хочется, либо тебя увольняют. А помнишь выражение его лица, когда мы ему сообщили, что «Глобал-один» не вылетит за ним в Лондон?

– Зачем тебе 747-й «боинг», спросила я его, – вспомнила Эбигейл. – Ты же можешь воспользоваться одним из «гольфстримов» – они куда уютнее! Я думала, у него прямо там инфаркт случится.

– «Гольфстрим»? – Изображая отца, Меган заскулила, как капризный ребенок. – «Да за кого ты меня принимаешь? За кого? Ты меня с кем-то путаешь? С каким-то обычным богачом?»

– Он вечно талдычил, что к бизнесу не следует относиться сентиментально, что мы делаем только то, что нам говорят, – продолжала обиженно Эбигейл. – И он уж точно не был сентиментален, когда пришлось урезать мамочкину долю в ходе разбирательств об опеке над нами. Ну а теперь пусть наслаждается вкусом своих таблеток! И твоих таблеток! – добавила она, словно доктор Боб мог оскорбиться оттого, что никто не упомянул о его заслугах. – Что ты ему дал?