Дима Зицер - Любить нельзя воспитывать

• Название: Любить нельзя воспитывать
• Автор: Дима Зицер
• Жанр: Детская психология
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-00115-250-7

Мы часто думаем, что воспитание – это работа, необходимость контролировать, запрещать, учить, исправлять – жить жизнью своего ребенка. А зачем? Давайте отбросим все эти «должна вырастить», «должна уберечь» и посмотрим на детей как на отдельных людей. И тогда для нас станет невероятной радостью наблюдать, как они растут, как учатся сами завязывать шнурки, как выбирают, что им нравится есть, носить, читать.

«Растить – значит не отказывать себе в огромном удовольствии наблюдать за процессом. Видеть то, что подарено судьбой только родителям, – видеть, как ребенок меняется, растет, познает мир. Я уверен, растить – родительская свобода и радость, воспитывать – родительская тюрьма. Может, пора на волю?».

Статьи, посты, заметки, объединенные в этой книге, представляют собой реакции автора, опытного педагога и психолога, на конкретные ситуации, ответы на родительские запросы. А заодно это приглашение подумать и посомневаться вместе на самые разные темы, касающиеся взаимодействия с любимыми людьми. Именно поэтому, по сути, перед вами педагогический блог, в котором актуальность темы определяет форму и содержание статуса.

В формате PDF A4 сохранен издательский дизайн.

---

Конечно, у человека может быть выраженная склонность к какому-то занятию, но ведь склонностей этих часто намного больше одной, разве нет? Да и часто ли соответствует этой склонности профессиональный выбор?

Молодому человеку диктуется необходимость как можно скорее определяться с будущей профессией, а иначе… Впрочем, что именно произойдет иначе, отдается на откуп фантазии говорящего взрослого. Тут и занятия общественной работой, и нищенское существование, и презрение родственников и друзей, и прочая, прочая, прочая…

А между тем наша цель должна быть прямо противоположной: создание уверенности человека в собственной – личностной – ценности. Ведь только понимая, кто он, чего хочет, чем интересуется (при всей условности этих вопросов), он сможет ответить и на вопрос, какая сфера принесет ему максимальную самореализацию. Иначе у него попросту нет инструментов для поиска этой сферы.

Настоящая профориентация именно в том и состоит, чтобы создать условия, при которых человек поверит, что может быть тем, кем захочет, поймет, какие инструменты ему интересны, необходимы. Условия, в которых возможно учиться понимать себя, свои желания, свое предназначение, наконец. Понимать, где, в какой области самопознание и взаимодействие с миром будут наиболее яркими и развивающими.

Можно и нужно менять направления, можно и нужно пробовать новое, можно и нужно брать тайм-ауты. Бывает страшно? Конечно, еще как! Именно поэтому целые поколения выдумывали миф о том, что одно место работы на всю жизнь – это и есть настоящая романтика, что, приняв однажды решение о будущей профессии, ни в коем случае нельзя его менять, даже если очень хочется, даже если мир изменился, даже если от работы ужасно тошнит.

Однако кроме личных страхов есть еще причины, по которым сфера профессионального самоопределения оказалась вывернутой наизнанку.

Боюсь, раз за разом мы утыкаемся в один и тот же ответ: такая постановка вопроса выгодна только тем, кто хотел бы управлять нами и нашими детьми. Управлять так, как удобно им. Если хотите, мы можем использовать слова «система» или «государство» – как вам привычнее. Ни в одной сфере не существует такой (умышленной!) путаницы между тем, что нужно государству, и тем, чего ищет личность. Государство, наверное, можно понять…

Ведь это и правда чертовски удобно, когда впереди одна колея, прямая, как стрела, когда нормой становится отсутствие фантазий о собственном будущем, настоящем и прошлом. Как будто специально (думаю, что так оно и есть) создается иллюзия: знание того, кем ты хочешь стать, и является самоцелью. Выбить из человека это признание, а затем связать его собственным словом, желательно на всю жизнь.

Мы ведь так удобны, когда уже в четырнадцать лет понятно, чего от нас ждать, когда мы сами начинаем верить в то, что меняться, придумывать, расширять рамки, проверять новые дороги, отказываться от прежних решений – это плохо, а истинной ценностью является одна дорога, одна профессия, одно место работы… Одна – та самая – колея.

Государство понять, наверное, можно. А нас?..

«Первое сентября как похороны»

Итак, давайте вспомним, как устроено первое сентября. То самое, которое «первый раз в первый класс». Построенные рядами дети, цветы, речи, траурное одеяние, которое возвращается в этом году с нашего молчаливого согласия. Воля ваша, а мне ну никак не избавиться от ассоциации с похоронами… К кому обращена речь директора школы? Уж конечно, не к тем, кто в первый класс пришел. Речь «виновнику торжества» обычно совсем непонятна. Он, бедный, занят тем, чтобы выжить в этой жесткой ситуации. Когда-то в начале 90-х наши коллеги провели любопытное исследование. Оказалось, что около 60 % новоявленных школьников, извините, писаются первого сентября. В честь праздника, так сказать. Так им хорошо там. Цветы, призванные скрасить отрицательные ощущения, не слишком помогают. Они, конечно, добавляют пафоса, но при этом окончательно запутывают как детей, так и учителей. Традиция цветов, принесенных первого сентября, начинает лживую дорожку, обязывающую относиться к школе со странной благодарностью. Не как к институту, созданному для человека и призванному быть комфортным, гуманным, мягким, помогающим наиболее удобным способом познавать мир и самого себя, а как к неизбежному злу, к которому уж лучше относиться с известной долей ностальгической симпатии. Себе дороже. «Когда уйдем со школьного двора-а-а…» Счастье – настоящее счастье – будет, когда уйдем. Но пока обманем собственных детей. «О, школа – это прекрасная пора…» Нет, никакая не прекрасная. Возможно, неизбежная пора. Но совершенно точно – тяжелая, часто унизительная, требующая понимания и поддержки. Подумайте, быть может, вы готовы дать эту поддержку, заменив ею тупой восторг и умиление?

Вообще, это особый денек. Дальше – больше. Школьнику предстоит впервые узнать, что, для того чтобы разговаривать, нужно поднимать руки. А для того, чтобы поздороваться, нужно не сказать «здрасьте», как его до этого учили, а молча встать. Это зачем же все? Врем про то, что «так вести себя интеллигентно и правильно», а на самом деле большинство учителей просто не умеет организовать учебный процесс, не «вырубая» детей. Вот и поднимают они руки уже в шесть лет, и встают, вместо того чтобы доставлять удовольствие себе и близким разговором, объятиями и пр. Дети строем входят в систему, которая и доведет их до полного личностного нивелирования. Во всяком случае, очень постарается.

Вспоминаю историю, рассказанную мне человеком, которому сегодня далеко за семьдесят. Его, как и всех нас, задолго начали готовить к первому сентября. Он радостно устремился в школу – поднимал руку, был внимателен на первых своих уроках, слушал учительницу. Вернулся домой счастливым – все прошло наилучшим образом… И вот настало второе сентября. Рано утром мама разбудила его: «Коленька, вставай». «Зачем же?» – недоумевал первоклассник. «Как же, в школу пора…» А Коленька – в слезы: «Я ведь уже вчера сходил!..»

Только теперь он понял, что вся эта затея – всерьез и надолго. И праздник обернулся детским огорчением. На десять лет. До сих пор вспоминает он ту горечь, которую испытал тогда. Это, конечно, анекдот… Но, ох, значимый анекдот…

В школе ведь все так. Всерьез и надолго. Ну, например, разве это удобно – учиться группой в тридцать человек, сидя в затылок друг другу? В самом деле, почему в классе обычно такая странная мизансцена? Я имею в виду фронтальное (относительно учеников) местонахождение учителя, посадку «лицо к спине», лишающую учеников возможности встретиться взглядом, ровные ряды парт и пр. С точки зрения дидактики в этом нет практически никакого смысла. Что же это? Ответ для меня очевиден: это наиболее простой способ управлять личностью. Причем в основном путем подавления. Помните первый класс? Слова учителя: «Ну-ка, подровнялись, правый ряд – закрыли рты, левый – на меня смотреть, полная тишина… А теперь тихонечко сели…» Это как поворот выключателя. Зачем? А затем, что иначе учитель не умеет. Вернее, вести себя именно так от него требует система. Он может только вырубить ток, выключить энергию, лишить ученика его права на собственное поведение, даже на саму концепцию собственного поведения. Глядя в затылок впереди сидящего, отвлекаться труднее. А на самом деле труднее думать… Учитель превращается в единственный объект для ученика. Есть только он. «Всем сидеть! Молчать! Закрыть рты! Слушать меня!» Вспомнили? Не страшно?..

С точки зрения адаптации существует несколько вариантов реакции на подобное обращение.

Реакция первая: «Я хороший». Этот способ взаимодействия с реальностью предполагает «хорошее поведение», то есть выполнение всех требований того, кто сильнее (в нашем случае – учителя, воспитателя и пр.). В этом случае человек, независимо от своих склонностей, желаний и пр., ведет себя «подобающим» образом: молчит, когда хочет говорить, встает, когда хочет сидеть, говорит, когда хочет молчать, и пр. Он, конечно, научается делать не то, что хочется, только вот зачем? Многие скажут: легче жить будет… Ой ли?..

Реакция вторая: «Я плохой, но делаю вид, что хороший». Это когда я веду себя как хочу, но стоит только на меня взглянуть – вытягиваюсь в струнку, замолкаю, выписываю в тетрадке и т. п. В этом случае мы учимся такому необходимому навыку, как вранье. Причем, поскольку большинству учеников все-таки невдомек, почему нужно вести себя именно таким, а не иным образом, главное тут – подчинение, основанное на страхе. Я делаю вид, что хороший, иначе мне попадет.

Реакция третья: «Я плохой». Она, прямо скажем, является наиболее редкой. По понятным причинам: сложно противостоять тем, кто по определению не просто сильнее тебя, но и с легкостью может испортить твою жизнь. Однако встречаются посетители школ и других образовательных учреждений, которые бескомпромиссно остаются самими собой. Поскольку чаще всего это принимается за хулиганство (которым, впрочем, часто впоследствии и становится), жизнь их, мягко говоря, непроста.