Елена Арсеньева - Проклятый подарок Авроры

• Название: Проклятый подарок Авроры
• Автор: Елена Арсеньева
• Жанр: Детектив
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-094298-5

Говорят, бывают люди – самые обычные люди, – которые притягивают к себе беды. Говорят, бывают люди – хорошие, добрые, – которые против воли своей причиняют беды другим. Такой была блистательная красавица своего времени – Аврора Шернваль-Демидова-Карамзина, которая получила «титул» смертоносной красавицы. Казалось, над ней тяготеет некое проклятие. Все, что она кому-нибудь дарила, было источником беды. Так случилось, что ее медальон погубил множество людей. Одной из них стала русская девушка – партизанка Лиза Ховрина-Петропавловская. История ее трагической и героической судьбы странным образом сплелась с судьбой писательницы Алёны Дмитриевой…

---

– Сколько? Сто марок? Двести? Пятьсот? – спросил он с самой беззаботной улыбкой.

– Нет, это слишком много, герр обер-лейтенант, – наиприветливейшим образом улыбнулся старикашка. – Залог выплачен почти полностью. Остался последний взнос – всего-навсего двадцать пять марок. И милая барышня сможет забрать свой медальон.

– Всего двадцать пять марок? – явно разочарованно повторил Вернер. – Ну вот, а мне так хотелось тряхнуть кошельком и выступить в роли поистине щедрого рыцаря sans crainte et reproche![7]

Лиза молча смотрела на старика. Если залог выплачен почти весь, значит, настоящая Лиза Петропавловская бывала здесь не единожды. И старикан не мог ее не запомнить. Однако в его бледных глазах не видно никакого сомнения. А может быть, он еще не сообразил, что происходит? Или раньше тут был другой приемщик, а старик просто не знает Лизу?

Скорей всего, так и есть! Вот повезло, ну просто невероятно повезло!

Старик принял от Вернера деньги, тщательно пересчитал и сел за маленький и неудобный письменный стол, покрытый кухонной клеенкой с давно выцветшим и неразличимым узором. На клеенке лежали гроссбухи и стоял очень красивый, можно сказать, даже роскошный чернильный прибор каслинского литья, находившийся в вопиющем противоречии с убогой обстановкой ломбарда. «Наверное, кто-то сдал, а выкупить не смог», – подумала Лиза и почувствовала неприязнь к этому «скупому рыцарю». Наживается на чужих несчастьях! Кому война, а кому мать родная, кажется, так говорится?

– На чье имя прикажете выписывать квитанцию о приеме денег? – спросил старик, переводя взгляд с Вернера на Лизу и беря плексигласовую ручку с вставленным в нее перышком.

Лиза посмотрела на нее с отвращением. Точно такая была у Фомина… Кажется, ею не пользовались со времени покупки в магазине – совершенно новенькая, с блестящим перышком «рондо», она торчала в стаканчике рядом с тупым химическим карандашом. Тут же стояла высохшая чернильца-непроливайка. Она тоже была не нужна, потому что Фомичев писал только химическим синим карандашом. Слюнил во рту и, крепко сжав в толстых пальцах, корябал по тетрадному листку, присапывая от старания.

Лиза передернулась от тошнотворных воспоминаний, но тут же опомнилась и прислушалась к разговору.

– Мне никакой квитанции не нужно, – проговорил между тем Вернер. – Выпишите ее для фрейлейн.

– Как прикажете, – кивнул старичок и принялся листать гроссбух, бормоча: – Эн, О, Пэ… Па, Пе… – Найдя что искал, он взял ручку и начал писать, приговаривая: – Елизавета Петропавловская, адрес: улица Липовая, 14 а. Ничего у вас не изменилось, фрейлейн? На другую квартиру не переехали?

Лиза молча покачала головой. Она смотрела на старика. Он держал ручку как-то странно, хотя в чем странность, Лиза не могла понять.

– Извольте, – подал старик квитанцию. – А вот и ваш заклад. – И, открыв выдвижной ящик письменного стола, он извлек довольно большой и очень красивый медальон на цепочке – явно золотой, чистого, ярко-желтого оттенка.

– Прекрасная вещь, – сказал он, приветливо глядя на Лизу. – Я очень рад, что она к вам вернулась. Червонное золото[8], теперь такого не найдешь!

Сделан медальон был очень красиво и изящно: прекрасное плетение цепочки, на крышечке изящный вензель: две буквы А сплетены вокруг К. Но Лиза бросила на медальон только беглый взгляд и уставилась на пальцы приемщика. На правой руке они были изувечены самым жестоким образом, нелепо скрючены – непонятно, как он вообще мог перо держать и писать, неудивительно, что почерк был таким корявым и неразборчивым.

У Лизы вдруг пересохло в горле. Неразборчивый почерк… На квитанции о приеме вещи в залог точно такой же почерк. Этот же старик выписывал и первую квитанцию.

Почему промолчал? Почему не обличил ее? Или не узнал подлинную Лизу Петропавловскую?

Да нет, непохоже… эти старческие, выцветшие глаза, чудится, насквозь человека видят!

Узнал, конечно, но решил, видимо, не связываться с немецким офицером. Подумал, небось, что настоящая Лиза Петропавловская потеряла квитанцию, а эти двое авантюристов решили поживиться.

Ничего себе, поживиться! Вернер готов был пятьсот марок выложить, и если бы залог уже не был выплачен, выложил бы таки.

А был ли выплачен залог? Беспокоилась бы так Лиза Петропавловская из-за каких-то двадцати пяти марок? Думала бы о них перед смертью?

Здесь что-то не так. Не так! Подозрительно все это. И то, что старик достал такую ценную вещь из незапертого ящика стола… вообще для хранения ценностей сейфы есть, это же не целлулоидная игрушка, это золото!

Да, все это тревожно, странно! И никак не удастся сообщить о гибели Лизы Петропавловской. Значит, нужно будет прийти сюда еще раз. Надо попытаться отделаться от Вернера, а потом вернуться – и…

Они простились с подобострастно кланявшимся стариком и вышли, причем на крыльце при виде Вернера вытянулся в невероятный фрунт парень в кепке, поношенном пиджаке, высоких сапогах и солдатских галифе. На рукаве пиджака была белая повязка с надписью «Polizei».

«Полицай, это полицай!» – догадалась Лиза. Предатель… таких ненавидели не меньше, чем самих фашистов. Жалко, красивый парень: как бы итальянский такой тип, огромные карие глаза, черные волосы, тонкие черты, смугло-румяное лицо. И предатель! Да, с ним Ломброзо ошибся бы, это точно.

А она сама?! Какое она имеет право кого-то осуждать? Баскаков называл предательницей и ее просто потому, что она не хотела умирать, она хотела жить!

Лиза стиснула зубы. Не думать об этом! Ничего не вспоминать!

Вернер забежал вперед и предупредительно распахнул перед ней дверцу «Опеля»:

– Садитесь, фрейлейн, я отвезу вас домой.

– Нет, нет, что вы, это слишком, вы чересчур добры… – забормотала она нервически, с трудом вспоминая адрес своего «дома», названный стариком: Липовая улица, 14 а, так, кажется, – и понимая, что пропадет, если Вернер попросит показать дорогу.

Господи, да что, делать ему нечего?! Партизаны в окрестных лесах еще остались, в городе, судя по словам Баскакова, подполье действует, и вообще – война, война идет, так ты воюй, герр обер-лейтенант, а не с девушками любезничай! К тому же любезничаешь ты с русской, а как насчет расового сознания? Значит, ты не ариец, Алекс Вернер, нет, ты не настоящий ариец!

– Не понимаю, как можно быть слишком добрым, – усмехнулся между тем «не настоящий ариец», не обращая внимания на явное нежелание Лизы сесть в машину и мягко, но настойчиво подталкивая ее туда. – Слишком добрым, избыточно благородным, излишне благоразумным… Мне кажется, эти прилагательные относятся к разряду абсолютных понятий. А вы так не полагаете?

Лиза смирилась с судьбой и снова плюхнулась на кожаное сиденье «Опеля». Ей было не до прилагательных, честное слово. Вот сейчас, вот сейчас Вернер спросит, как проехать к ее дому… что она будет делать?!

А тот продолжал молоть языком:

– Очень советую вам носить этот прекрасный медальон, он необыкновенно украсит вас, хотя, как говорится, лучшее – враг хорошего. Но он правда очень красив с этим вензелем…

Лиза едва слушала. Придется, наверное, разыграть внезапный приступ жестокой тошноты, попросить остановить, сказать, что ее укачало, что она больше не может ехать, иначе испортит ему машину. И, кажется, даже разыгрывать ничего не придется, ее вот-вот и в самом деле вырвет от страха и всех этих непоняток, которые на нее обрушились.

– Приехали! – возвестил в это время Вернер, и автомобиль, не сделав и двухсот метров за угол, остановился. – Я довольно хорошо знаю эту улицу, часто проезжал по ней: ведь в конце ее находится тот самый ресторан, где вам предстоит работать. Даже жаль, что это так близко от вашего дома, а то я непременно начал бы набиваться к вам в сопровождающие, когда вы отправитесь на службу.

«Если ты начнешь набиваться ко мне в гости, я заору!» – мрачно подумала Лиза, выползая из машины.

– Милое местечко, идиллическое такое, – пробормотал Вернер, глядя на покосившуюся, заржавевшую металлическую ограду, на которой косо висела табличка: «Липовая ул. 14, 14 а». – Надеюсь, вы живете вон там, а не там?

«Вон там» находился одноэтажный флигелек в зарослях отцветшей сирени. Ну а «там» располагались развалины двухэтажного дома, заросшие крапивой и бурьяном.

Лиза тупо посмотрела на своего неотвязного спутника и поняла, что он так шутит. Ну и шуточки…

– Ну что ж, милая Лиза… как вас величать по отчеству? – осведомился Вернер. – Или вы не против, чтобы я обращался к вам по имени, как водится между добрыми приятелями?