Энн Тайлер - Дилетантское прощание

• Название: Дилетантское прощание
• Автор: Энн Тайлер
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-86471-786-8

Аарон всю жизнь страдал от излишней опеки. С детства частично парализованный, он пребывал в заботливых тисках матери, сестры и трости, от которой при всяком удобном случае старался избавиться. Встреча с Дороти, слегка циничной, самостоятельной и холодноватой докторшей, становится для Аарона сродни глотку свободы. И вот они уже женаты, и счастливы, и самодостаточны. Но однажды на их уютно-безалаберный дом падает старое дерево, и счастья как не бывало. Аарон чувствует себя так, словно его предыдущую жизнь взяли и стерли. Все предстоит начинать заново, в одиночку. Он продолжает жить, ходить на работу, даже шутить, но будто по инерции. Но как-то раз он видит на улице Дороти. И вскоре она уже прогуливается с ним, и он ведет с ней беседы и удивляется тому, что ее никто не видит. Призрак Дороти помогает ему жить дальше. Аарон наблюдает, как другие вокруг затевают романы, обедают в ресторанах, копаются в грядках и от души наслаждаются всякой житейской чепухой. У него так не получается. Только в присутствии Дороти он обретает себя. Возможно, все дело в том, что он не умеет прощаться? И стоит обучиться этому искусству? Тонкий, полный теплого юмора и неожиданного оптимизма роман о потере и возрождении к жизни.

---

Наше издательство частенько называли «Дилетант», но, разумеется, не официально, избави бог. Подобное имечко не внушает доверия. Нет, мы – «Издательство Вулкотта», слова набраны мелким изящным готическим шрифтом, некогда очень модным. (В «дилетантской» серии наше название печаталось только на обложке, ибо на корешке оно не умещалось.)

В первые дни после смерти Дороти я редактировал «Дилетантское наблюдение за птицами». Как обычно, для создания исходника мы наняли специалиста, орнитолога из Мэрилендского университета, и, как всегда, получили неудобоваримую глыбу информации, которой я пытался придать форму.

У меня выработался один прием: я представляю себе конкретного читателя – это вроде того, как опытный оратор адресуется к конкретному слушателю. На сей раз я вообразил девушку, тайно влюбленную в молодого человека, который пригласил ее понаблюдать за птицами. Это будет их первое свидание. Разумеется, она не знает латинских названий пернатых (хотя наш специалист напихал их целую кучу), однако надо подсказать ей, как одеться, что с собой взять, о чем спрашивать. Или во время наблюдения нужно хранить молчание? Ну конечно, специалист об этом ни словом не обмолвился. Несколько раз я ему звонил и консультировался, делая пометки на полях. А затем сокращал, сокращал и сокращал текст. Но тогда книжка получалась слишком тонкой, и я вновь звонил орнитологу.

В конце рабочего дня я убирал рукопись в стол, брал трость и, остановившись перед дверью, расправлял плечи, напуская на себя жизнерадостный вид, не отягощенный никакими воспоминаниями. Затем открывал дверь и выходил в приемную.

– На сегодня все, Аарон?

– Как там птички поживают?

– Поехали ко мне, вместе поужинаем.

Последняя реплика исходила от Нандины, у которой был свой кабинет (гораздо просторнее моего), однако всякий раз, как я уходил с работы, она оказывалась в приемной.

– Да нет, я, пожалуй, домой, – говорил я. – Но все равно спасибо.

Пегги на меня таращилась, комкая в руках кружевной платочек. От смущения весь в красных пятнах, Чарлз сидел, вперившись в компьютер. Айрин, развалившись в кресле и склонив голову набок, оценивала, насколько мне худо.

– Всем пока! – прощался я.

И, отворив тяжелую дубовую дверь, наконец-то выбирался на улицу.

На крыльце моего дома меня ждали съестные подношения. Я думаю, меж собой соседи установили нечто вроде очередности, но явно переоценили мой дневной рацион. Рядком стояли полуфабрикаты в фольге, готовые блюда в пенопластовых коробках и стеклянных жаропрочных кастрюльках (которые, черт бы их побрал, предстояло вымыть и вернуть), все снабженные именными ярлычками, чтоб я знал, кого благодарить. Думаем о тебе! Ашеры. И вот еще: В упаковке разогреть при темп. 350°, пока не потемнеет и не забурлит. Мими. Я отпирал входную дверь и транспортировал все дары в прихожую. Затем поочередно переносил их в кухню, всякий раз отставляя трость, если требовались обе руки, дабы не разлить что-нибудь жидкое. Все складывал на столешницу возле раковины, а затем пополнял список дарителей, уже приближавшийся к краю листа. Сью Борден – фаршированные яйца, Ян Миллер – что-то с карри. Вычеркнутые имена означали, что письменная благодарность уже принесена.

Не забыть прикупить почтовых марок. Последнее время их уходило много.

Зарегистрировав все блюда, я отправил их в мусорное ведро. Терпеть не могу выбрасывать еду, но иного выхода нет, поскольку холодильник забит под завязку. А посему долой куриный салат, долой запеканку, долой томаты в соусе песто. Можно сказать, с крыльца прямиком на помойку, минуя посредника в виде кухонного стола. Порой я рассеянно хватал куриную ножку или свиное ребрышко и грыз, не прекращая своей работы. Ополаскивая стеклянное блюдо для выпечки, мокрыми руками я отщипывал куски от чизкейка, примостившегося на краю раковины, и хотя я не восторге от чизкейков, этот заметно уменьшался в размерах. А потом я вдруг пресытился, заныли зубы, как от избытка сладкого, хоть я даже не присел к столу.

Я вытер блюдо и отнес его на крыльцо, сопроводив запиской «Мими». Спускались прозрачные зеленоватые сумерки, какие бывают на закате летнего дня, слышался ребячий гомон, из проезжавших машин доносились обрывки мелодий. Я вернулся в дом и запер дверь.

Настал черед корреспонденции, скопившейся на полу в прихожей и представлявшей угрозу жизни и здоровью всякий раз, как я через нее переступал. Я собрал всю почту и понес ее в кухню, которая теперь служила и гостиной. Планы по превращению в гостиную гостевой комнаты так и остались планами. Кухонный стол по совместительству исполнял обязанности письменного: на одном его краю рядком расположились чековая и адресная книжки, всякие канцелярские принадлежности. О, я прекрасно справлялся с рутинными делами. Счета оплачивал в день их поступления, не затягивая до крайнего срока. Каталоги и рекламные листовки тотчас отправлял в корзину для макулатуры. Вскрывал и внимательно прочитывал все письма с соболезнованиями, надеясь, что в них вдруг откроется какая-нибудь черточка Дороти. Вот, например, письмо ее коллеги: Доктор Росалес была врачом высочайшего уровня, ее будет очень не хватать нашему Рентгенологическому центру. Еще одно впечатление, очень мне приятное. Или вот письмо бывшей пациентки: Я ужасно опечалилась, когда в газете прочла о смерти вашей о вашей утрате докторе Росалес. После операции по удалению груди она меня очень поддерживала, отвечала на все мои вопросы и относилась ко мне как к нормальному к обычному уважительно. Наверное, женщина по ошибке отправила черновик, но это было даже лучше, потому что в нем сквозили искренние чувства. В моей жене она ценила те же качества, что и я: деловитость, отсутствие снисходительности. Вот такую Дороти я полюбил.

На каждое послание я отвечал сразу:

Уважаемый доктор Адамс, Большое спасибо за Ваше письмо. Вы очень добры.

Искренне, Аарон Вулкотт.

Уважаемая миссис Эндрюс, Большое спасибо за Ваше письмо. Вы очень добры.

Искренне, Аарон Вулкотт.

Затем отписывал команде фуражиров:

Дорогая Мими, Большое спасибо за твою запеканку. Очень вкусно.

Искренне, Аарон.

Дорогие Ашеры, Большое спасибо за ваш чизкейк. Очень вкусно.

Искренне, Аарон.

Далее – работа по дому. Дел, чтоб отвлечься, хватало.

Сперва – подмести пол в прихожей. Работа нескончаемая. Проснувшись утром и вернувшись с работы вечером, я видел, что прихожая вновь усыпана известкой и кусками штукатурки. Иногда к ним добавлялись катыши серой пыли. Они-то откуда берутся? Видимо, из отжившего свой срок утеплителя, подумал я и, перестав махать веником, глянул на стропила. Но тотчас отвел взгляд, словно увидел чьи-то внутренности.

Потом стирка, четко дважды в неделю: в один день – белое, в другой – цветное. В первую стирку белого меня ошпарило одинокостью. В закладке оказались две рубашки Дороти, ее благоразумные хлопчатобумажные трусы и ситцевая пижама. Все это надо было выстирать, высушить и, уложив в соответствующий комодный ящик, аккуратно расправить. Однако следующие стирки прошли уже легче. Дело-то привычное. У нас было заведено, что стирает тот, кому первому захотелось чистого белья, и чаще всего им оказывался я. Сейчас я охотно спускался в прохладный сумрачный подвал, где не было ни малейших следов дуба. Иногда, уже загрузив мокрые вещи из машины в сушилку, я так и стоял, положив ладони на крышку аппарата и ощущая его вибрацию и набегающее тепло.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

По шкале Фаренгейта, примерно 27 градусов по шкале Цельсия.