Брайан Фриман - Ночная птица

• Название: Ночная птица
• Автор: Брайан Фриман
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-096225-9

Что, если бы вам пришлось переживать свои самые ужасные воспоминания… снова и снова? Детектив и психиатр вместе расследуют серию таинственных «самоубийств» в захватывающем психологическом триллере Брайана Фримана – одном из 20 лучших бестселлеров 2017 г. в США.

Фрост Истон, детектив отдела убийств Сан-Франциско, не верил в совпадения. И когда город потрясла серия жутких самоубийств, он привычно «взял след». Так детектив оказался в кабинете психиатра Франчески Штейн, терапия которой способна стирать самые ужасные воспоминания. Ведь все жертвы были ее пациентками…

Отныне судьбы мачо-полицейского и проницательного врача сплелись в клубок крайне загадочного дела. И чем дальше, тем опаснее оно становится. Некто, зовущий себя Ночная Птица, затеял интеллектуальную психологическую игру: шлет издевательские послания о погибших женщинах и… собственном прошлом Франчески и Фроста… И все ближе и ближе стук черных крыльев в кромешной тьме…

Это первоклассный рассказчик.

[i]Нельсон Демилль[/i]

Когда будете читать эту книгу, вам захочется включить побольше света.

[i]Publishers Weekly[/i]

Романы Фримана жесткие и напряженные – но до той степени, чтобы не отпугнуть более «нежных» читателей.

[i]Booklist[/i]

---

Точно так же, как у Бринн Лэнсинг.

Фрост снова запустил видео. Моника схватила со стола свою сумочку и стала рыться с ней. Вдруг в зале раздались полные ужаса крики. Фрост увидел что-то темное в руке Моники, потом услышал:

«Пистолет!»

«У нее пистолет!»

Гости бросились врассыпную. Смартфон, продолжая снимать, упал на пол, и теперь в объектив попадали лишь потолок и полосы подсветки. Фрост услышал звуки, характерные для паники – топот ног, грохот падающих столов, – потом прозвучал выстрел, и раздался звон разбитого стекла, когда пуля попала в огромное, во всю стену окно. Кто-то завопил громче остальных – это снова была Моника Фарр, – а затем новый выстрел оборвал этот вопль: пуля вошла в голову Моники под левым ухом, разворотила мозг и, пробив череп, застряла в потолке.

Тело упало с глухим стуком. Фрост услышал шепот. Плач. Ошеломленное бормотание. Все случившееся заняло каких-то тридцать секунд.

Истон свернул файл и закрыл компьютер.

За два месяца, миновавших со смерти Моники Фарр, он переговорил со всеми, кто когда-либо появлялся в жизни девушки. Это ничего не дало. Детектив не обнаружил ни доказательств, что она принимала наркотики. Ни признаков депрессии. Ни случаев странного поведения. Моника была не замужем, в свои двадцать семь она жила с родителями в обычном городском доме недалеко от озера Мерсед и работала менеджером по маркетингу в одной бухгалтерской фирме в центре. Родители не знали, где и как ей удалось раздобыть пистолет. Вскрытие не выявило никаких отклонений, никаких новообразований, давивших на мозг, никаких инородных субстанций в кровеносной системе – в общем, ничего, что могло бы вызвать галлюцинации.

Фрост так и не смог найти какое-либо объяснение тому, зачем Моника Фарр выстрелила себе в голову на свадебном приеме.

Точно так же и у Бринн Лэнсинг не было никаких причин погибать при падении с моста.

Однако же полицейский был уверен, что эти два случая связаны.

Фрост встал из-за стола. Нужно поспать хотя бы пару часов. Насвистывая какую-то песенку, он поднялся в спальню. Раздевшись, бросил одежду в гардеробную, а потом включил свет и увидел на белом ковре бледно-розовые следы от пятен крови. Он уже пытался их вывести. Ничего не получилось. Потом Истон неделями обходил их по большому кругу, направляясь к кровати. Сейчас же ему было на все наплевать. Он прошел по пятнам, как будто они были частью рисунка.

Но в свою двуспальную кровать Фрост не лег, а, прихватив подушку, спустился в гостиную и устроился на обитом твидом диване возле окна. Диван выпадал из общего стиля, так как это был единственный предмет мебели во всем доме, принадлежавший именно Фросту. Он заснул, уткнувшись лицом в подушку; одна рука свесилась до пола. Шак запрыгнул ему на спину и свернулся клубочком на шее. Через несколько секунд он тоже спал.

Глава 4

Вода.

Доктор Франческа Штейн налила в стакан воды и через смотровое окно устремила взгляд на пациентку в лечебном кабинете. Ее звали Джиллиан Кларк. Ей было четырнадцать. Каштановые волосы, веснушки и ласковая улыбка. Длинная, нескладная, как любой подросток, на футбольном поле она носится как ветер. В школе получает только отличные оценки. Хочет стать окулистом, потому что окулистом работает ее мама, а Джиллиан боготворит свою мать.

Девочка лежала в белом шезлонге в центре комнаты. Нажав кнопку интеркома, Франческа услышала тихую фортепьянную музыку. Хотя и с открытыми глазами, Джиллиан была под гипнозом. Изогнутая стена перед ней служила экраном, на котором в замедленной съемке чередовались цветы и другие растения. Обычно, чтобы расслабить пациентов, Фрэнки использовала видео океана, – но не с Джиллиан.

Вода была главной проблемой девочки.

Месяц назад, когда Фрэнки познакомилась с Джиллиан, они долго беседовали в рабочем кабинете, примыкавшем к лечебному. Говорили о мальчиках. О школе. О музыке. Об обычных составляющих жизни подростка.

А потом, бросив взгляд на мать Джиллиан, Фрэнки налила в стакан воды.

Реакция была неожиданной и ужасной.

Джиллиан стала судорожно глотать воздух. Из ее открытого рта вырвался сдавленный хрип, лицо покраснело. Грудная клетка перестала подниматься и опускаться. Так продолжалось до тех пор, пока Фрэнки не вылила воду в раковину, и как только вода исчезла, Джиллиан почти мгновенно стала самой собой. Она смеялась и вышучивала Тейлор Свифт. Она рассказывала, как на каникулах ездила с родителями в Диснейленд. Ни в ее умственном состоянии, ни в физическом не наблюдалось никаких последствий перенесенной травмы.

Фрэнки впервые в жизни сталкивалась с таким необычным случаем гидрофобии.

– Три месяца назад я взяла Джиллиан с собой, чтобы покататься на каяках возле моста Сан-Матео, – пояснила ее мать. – Мы попали в нестабильное течение, и ее лодка перевернулась. Джиллиан никак не могла вывернуться. Я гребла как сумасшедшая, чтобы поскорее добраться до нее, но прошла почти минута, прежде чем я вытащила ее из воды. Она почти захлебнулась. Врачи сказали, что никакой психологической травмы нет, но через несколько дней я заметила… в общем, я заметила, что от Джиллиан попахивает. И тогда сообразила, что с того случая она ни разу не принимала душ.

– Мне противно, когда меня касается вода, – вступила в разговор Джиллиан. – Как только я намокаю, мне кажется, что я опять там, в Заливе. И все повторяется. Я не просто все воспоминаю. Я оказываюсь там.

– С тех пор все хуже и хуже, – продолжала ее мать. – Вид воды способен вызвать новый приступ. Я ходила по врачам и психологам, но ни один не смог помочь. Мы в отчаянии, доктор Штейн.

Джиллиан перегнулась через стол и взяла Фрэнки за руку. В ее юных глазах читалась мольба.

– Я читала в одной статье, что вы большой специалист по памяти. Вы помогаете людям забыть плохое, ведь так? Пожалуйста, помогите мне забыть то, что случилось в Заливе!

Фрэнки пожала девочке руку.

– Я очень постараюсь помочь тебе, но это будет нелегко, Джиллиан. Чтобы изменить память, нужно пережить прошлое. Вот так это работает. То есть, чтобы все забыть, тебе придется вспомнить все в полной мере.

Глядя на Джиллиан через смотровое окно, Фрэнки вдруг поймала в стекле собственное отражение. Странно, как можно жить в собственном теле и видеть в зеркале отражение совершенно незнакомого человека. Вот уже несколько месяцев, как она чувствует себя чужой в своей жизни. Ее предупреждали, что так и бывает, когда теряешь отца. Чувствуешь себя пустой раковиной, выброшенной на песок.

«Зато у тебя есть воспоминания», – писали ей люди в открытках с выражением соболезнования. Фрэнки воспринимала эти слова как жестокую шутку. Она лучше кого-либо другого знала, что воспоминания ненадежны. Что воспоминания обманывают сознание.

Фрэнки было почти сорок. Короткая стрижка с несколькими длинными прядями за ушами подчеркивала красоту каштановых волос. На вытянутом лице с заостренным подбородком вполне естественно смотрелся узкий и слегка длинноватый нос. Фрэнки была одета в темный брючный костюм – наряд, который обычно предпочитают представительницы высшего руководства какой-нибудь фирмы, а не научные сотрудники или психиатры. Высокая и худая, она ходила на шпильках, чтобы казаться выше. Ее стройная, лишенная женственных форм фигура всегда привлекала внимание. В колледже и в медицинской школе судачили, что она больна анорексией. Это было неправдой. Такая конституция досталась ей по наследству: родители тоже были высокими и худыми, как она. Генетика, вообще-то, забавная штука. Ее сестра Пэм – она была на четыре года младше – имела практически идентичное лицо, зато ее фигура отличалась такими соблазнительными формами, что Фрэнки брала зависть. Мужчины провожали Пэм взглядами, и та относилась к этому благосклонно. Фрэнки же, такая же красивая, как и сестра, практически всегда отталкивала от себя мужчин. При виде ее им сразу становилось ясно: у нее мало времени на кого-то или на что-то за пределами ее сознания. Она умела взглядом своих темных глаз ставить людей на место. Ее муж, Джейсон, единственный осмеливался противостоять ей в лаборатории или в спальне, однако их отношения зиждились скорее на единомыслии, чем на страстной любви. Всю свою страсть Фрэнки тратила на помощь родителям, что отнюдь не способствовало счастливой семейной жизни.

В своей терапевтической практике она работала с детьми вроде Джиллиан, такими, у кого развились различные деформирующие фобии. Еще работала с солдатами, которые возвращались с заморских театров боевых действий, где им довелось столкнуться со всеми ужасами войны. Еще работала с жертвами физического и эмоционального насилия, а иногда и с самими злоумышленниками. Преступниками. Социопатами. Кто бы ни были эти люди, их объединяла одна общая черта.

Всех их преследовали воспоминания, и им хотелось изгнать свои призраки.

Фрэнки тихо вошла в кабинет к Джиллиан. Здесь больше, чем в любом другом месте, она чувствовала себя как дома. Пол был застлан ковром, чтобы поглощать посторонние звуки, в стены были встроены акустические экраны. Днем и ночью здесь поддерживалась постоянная температура двадцать два и две десятых градуса. Встроенные динамики позволяли связываться с пациентом извне – все зависело от пациента, – но с детьми, как с Джиллиан, она предпочитала сидеть рядом. Огромный, от пола до потолка, экран, почти такой же, как в кинотеатре IMAX, с разрешением 4К, создавал мир, в котором предстояло обрести форму тому, что видел и помнил мозг пациента.