Лю Цысинь - Вечная жизнь Смерти

• Название: Вечная жизнь Смерти
• Автор: Лю Цысинь
• Жанр: Боевая фантастика

Через 50 лет после Битвы Судного Дня и конца Эры Устрашения. Противостояние Земли и Трисоляриса не окончено. Но над цивилизацией нависла еще более грозная опасность: земные сигналы могут привести других агрессивных высокоразвитых разумных обитателей Темного Леса. Ведь космос населен врагами, стремящимися уничтожить конкурентов.

Чэн Синь, космический инженер из начала XXI века, выходит из анабиоза. Ее знание давно позабытых программ периода Кризиса Трисоляриса может нарушить хрупкий баланс между такими разными культурами.

Мир вступает в новую эпоху – Эру Убежищ. Людям предстоит объединиться и подготовиться к возможному апокалипсису. Этот путь будет полон удивительных свершений, побед и трагедий, потрясающих открытий и прозрений. Достигнет ли человечество звезд или погибнет в своей колыбели?

---

Через полчаса он проснулся. Пузырь оставался на том же месте.

Тогда Айк выставил обруч на один час. Когда он проснулся, исчезли и пузырь, и дыра в стене. Там висел пейзаж Гавайских островов. Все как всегда.

Но Айк не мог избавиться от беспокойства за Веренскую. Он выскочил из каюты и подбежал к двери соседки. Вместо того чтобы нажать кнопку звонка, он заколотил по двери. Он представлял себе страшную картину, в которой умирающая Веренская лежит на койке с отрезанными ногами.

Дверь открылась не сразу. Полусонная девушка потребовала объяснений.

– Я хотел убедиться… что с тобой все в порядке. – Айк опустил глаза: из-под подола ночной рубашки высовывались красивые и совершенно целые ноги Веренской.

– Идиот! – Девушка захлопнула дверь.

Айк вернулся к себе в каюту и поставил сонный обруч на восемь часов. Что же до увиденного… Единственное мудрое решение – держать язык за зубами. «Гравитация» выполняла особое задание, поэтому за психологическим состоянием экипажа, особенно офицеров, тщательно следили. Из чуть более чем сотни членов экипажа двенадцать служили в отделе психологического контроля. Кое-кто даже подшучивал, что «Гравитация» не звездолет, а психиатрическая лечебница. А этот назойливый гражданский, психиатр Уэст, что угодно объяснял психическими расстройствами, заболеваниями и блокадами. Он, наверное, поставит диагноз даже засорившемуся унитазу. К психическому здоровью экипажа предъявлялись высокие требования; при малейшем отклонении человека укладывали в гибернатор. Айк очень боялся пропустить встречу кораблей, которой суждено войти в историю, – ведь тогда через полвека, когда «Гравитация» вернется, девчонки не посмотрят на него, как на героя.

Но Айк почувствовал, что уже не так сильно ненавидит психологов и доктора Уэста. Младший лейтенант обычно считал, что они делают из мухи слона. Он даже представить себе не мог, что бывают настолько реалистичные галлюцинации.

* * *

По сравнению с относительно легким наваждением Айка встреча старшины Лю Сяомина со сверхъестественными силами была намного более зрелищной.

Лю проводил плановый внешний осмотр обшивки корабля. Для этого он вел небольшой челнок на определенном расстоянии от «Гравитации» и высматривал любые отклонения и особенности – такие, например, как последствия метеоритных ударов. Это была давняя и уже устаревшая процедура, теперь не особенно необходимая и редко выполняемая. Современный корабль напичкан датчиками; они постоянно следят за состоянием обшивки и немедленно подадут сигнал о неполадке. Осмотр можно проводить только в полете по инерции, без ускорения или торможения. Когда «Гравитация» приблизилась к «Синему космосу», для корректировки траектории часто требовалось включать разгон или торможение. В тот день корабль шел по инерции, и старшине Лю приказали воспользоваться редким шансом.

Лю вывел челнок из ангара в середине корабля и аккуратно отвел подальше, чтобы видеть весь корабль. Обшивка сияла в свете звезд Галактики. При предыдущих осмотрах бо́льшая часть экипажа лежала в гибернации; теперь же многие иллюминаторы светились, и «Гравитация» выглядела еще более впечатляюще.

И тут Лю узрел нечто невероятное. У «Гравитации», этого идеального цилиндра, корма была сейчас срезана наискось! Кроме того, корабль оказался на 20 процентов короче, чем следует. Корму отсекло каким-то исполинским невидимым ножом.

Лю зажмурился на несколько секунд. Корма обратно не отросла. Старшина похолодел. Плывущий перед ним корабль был единым целым. Если отрезать корму, то выйдут из строя системы энергопитания, и через несколько секунд космолет взорвется. Но ничего такого не происходило! Корабль парил в космосе как ни в чем не бывало. Никаких тревожных сигналов ни в наушниках, ни на экранах.

Лю нажал клавишу передатчика, собираясь доложить, но тут же отпустил, не сказав ни слова. Он вспомнил совет старого астронавта, участника битвы Судного дня: «Не доверяй интуиции в космосе. Если должен действовать по наитию, сперва посчитай до ста. Или хотя бы до десяти».

Лю закрыл глаза и начал считать. Дошел до десяти, открыл глаза. Кормы нет. Закрыл снова, продолжил счет. Часто задышал, но заставил себя успокоиться, как учили. Досчитал до тридцати, открыл глаза. Увидел всю «Гравитацию» целиком. Он прикрыл глаза, глубоко вздохнул и подождал, пока сердцебиение не уляжется.

Старшина направил челнок в сторону кормы, к трем огромным дюзам термоядерного двигателя. Двигатель не работал, реактор держали на минимальной мощности, поэтому в дюзах лишь теплилось бледное красное свечение, напомнившее ему земные облака на закате солнца.

Старшина Лю был счастлив, что не потребовалось докладывать об увиденном. Офицеру предписали бы лечение; но младшего командира, такого как он, просто сунули бы в гибернатор, и дело с концом. Как и Айк, Лю Сяомин не хотел вернуться на Землю неудачником.

* * *

Доктор Уэст отправился к Гуань Ифаню – гражданскому ученому, работавшему в обсерватории на корме. Гуаня поселили в каюте в середине корабля, но он там редко появлялся, проводя почти все время в обсерватории и заказывая еду через роботов обслуживания. Экипаж прозвал его «отшельником на корме».

Обсерватория располагалась в крохотном сферическом отсеке – там Гуань и работал, и жил. Вечно растрепанный, небритый и длинноволосый, он, однако, выглядел еще довольно молодо. Уэст застал ученого парящим в центре отсека: взволнованный, вспотевший, с беспокойным взглядом, тот оттягивал рукой воротник, как будто ему не хватало воздуха.

– Я же сказал вам по телефону, что работаю! Некогда мне принимать гостей.

– Я именно потому и пришел, что по телефону уловил в вашей речи признаки психической нестабильности.

– Я не служу во флоте. Пока я не опасен для корабля или экипажа, вы мне не указ.

– Хорошо. Я уйду. – Уэст повернулся к выходу. – Просто не верю, что кто-то, страдающий клаустрофобией, может здесь спокойно работать.

Гуань окликнул доктора, но тот его проигнорировал. Тогда, как Уэст и ожидал, Гуань догнал его и остановил.

– Но как вы догадались? У меня действительно… клаустрофобия. Чудится, что меня запихнули в узкую трубу… а иногда что зажали между двумя железными пластинами и давят, давят, пока не раздавят в лепешку…

– Не удивляюсь. Посмотрите вокруг. – Доктор обвел рукой крохотное пространство, забитое переплетением кабелей и труб. – Вы исследуете величайшие объекты во Вселенной, а сами сидите в тесной норе. И как давно вы здесь? Вы не ложились в гибернацию уже четыре года, если не ошибаюсь?

– Я не жалуюсь. Задача «Гравитации» – догнать беглецов и передать их в руки правосудия, а не вести научные исследования. Хорошо, что для меня хоть столько места нашлось… Послушайте, причина моей клаустрофобии совсем в другом.

– А не прогуляться ли нам по главному плацу? Вам станет легче.

Доктор подхватил Гуань Ифаня за руку, и они поплыли к носу корабля. Если бы «Гравитация» разгонялась, путешествие от кормы до носа означало бы подъем из колодца глубиной в один километр. Но при дрейфе, в невесомости, это сделать куда проще. Плац располагался на носу корабля-цилиндра, под полукруглым прозрачным колпаком. Здесь казалось, что стоишь в космосе. По сравнению со сферическими каютами с их голограммами звездного неба на стенах в этом месте «эффект дематериализации» проявлялся с особой силой.

«Эффект дематериализации» – это термин космической психологии, того ее раздела, который занимается изучением психики астронавтов. На Земле людей окружают предметы, и потому подсознание принимает мир как материальный, овеществленный. Но в глубоком космосе, вдали от Земли, звезды всего лишь далекие яркие точки, а Галактика – фосфоресцирующий туман. И чувствам, и разуму кажется, что мир потерял вещественность, а на первый план вышла пустота. В подсознании космического путешественника мир утрачивает материальность. Эта когнитивная модель легла в основу космической психологии. Разум воспринимает корабль как единственный реальный предмет во Вселенной. На досветовой скорости движение корабля незаметно, и Вселенная становится одним бескрайним, пустым выставочным залом. Звезды в нем лишь иллюзия, а экспонат только один – корабль. У человека возникает чувство глубокого одиночества, а оно, в свою очередь, может вызвать у путешественника подсознательное заблуждение, что он является «сверхнаблюдателем» по отношению к одинокому «экспонату». Астронавт чувствует себя полностью обнаженным и незащищенным, что влечет за собой пассивность и страх.

Это беспредельно разомкнутое пространство порождало множество психологических осложнений при полете в глубоком космосе. Весь профессиональный опыт Уэста говорил, что клаустрофобия Гуань Ифаня – это явление редчайшее. И еще необычнее тот факт, что ученому не помогло бесконечное, открытое небо плаца. Беспокойство и тревога нисколько не ослабли. Похоже, Гуань прав – его состояние вызвано не теснотой в обсерватории. Этот случай интересовал Уэста все больше и больше.