Эми Шумер - Девушка с тату пониже спины

• Название: Девушка с тату пониже спины
• Автор: Эми Шумер
• Жанр: Русское современное
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-096894-7

Шумер – голос поколения, дерзкая рассказчица, она шутит о сексе, отношениях, своей семье и делится опытом, который помог ей стать такой, какой мы ее знаем: отважной женщиной, не боящейся быть собой, обнажать душу перед огромным количеством зрителей и читателей, делать то, во что верит. Еще она заставляет людей смеяться даже против их воли.

---

Я родилась сокровищем-полуеврейкой в больнице Леннокс Хилл, в Западном Ист-Сайде, и прибыла за пять кварталов домой, в наш огромный дюплекс, на лимузине. Это папа придумал. Раскроем карты, родители у меня были богатые. Мы купались в деньгах. То есть они купались. Брали частный самолет на Багамы прямо перед вылетом и думали, что эта шикарная жизнь никогда не кончится. А она кончилась.

Отцу принадлежала компания, называвшаяся «Лондонский Льюис», они занимались детской мебелью, импортировали кроватки и всякое такое из Италии. Не помню, почему компанию называли «Лондонский Льюис», но если они подыскивали выпендрежное название, которое возьмут только новые деньги – чтобы звучало люксово и по-иностранному, – то они попали прямо в точку. В то время никто не торговал изысканной иностранной мебелью для детей, так что богатые родители с Манхэттена устремились в отцовский магазин, где могли выбрать самые модные тюрьмы для младенцев, какие только можно купить за деньги.

Когда я была маленькой, у меня были дорогущие вещи, как у богатых. Мы переехали из города в маленький пригород на Лонг-Айленд, когда мне было пять. В пригород из тех, где раз в неделю едят омаров, а на завтрак по воскресеньям – копченую рыбу. Как мы это называли, «побудь евреем на всю катушку!». В омаровые вечера мама приносила домой живых, из магазина, и клала их на пол в кухне, чтобы мы с братом и сестрой с ними поиграли. Тогда мне казалось, что это просто такое веселое занятие перед тем, как сварить вкусных панцирных. Но сейчас я понимаю, что мы играли со своей будущей едой – вроде как если бы Русалочка съела Себастьяна; и это было не круто. Они что, не могли нам просто золотую рыбку купить? Другие дети гоняли на великах снаружи, а мы устраивали гонки омаров, они у нас бились, как гладиаторы. Бред. Как бы то ни было, я помню, каково было расти в богатом доме, больше всего по части еды. Если подумать, я в основном помню о любом событии или моменте жизни именно это – что ела. Пару лет назад, до того, как у меня появились «настоящие» деньги, я спросила Джадда Апатоу, прикольно ли быть богатым, – и он мне объяснил, что когда становишься богатым, понимаешь, что все хорошее в жизни бесплатно. Можно купить дом, сказал Джадд, можно купить отличные суши и диски – но, в общем, и все. И все-таки мне, обслужившей кучу столиков и доедавшей с чужих тарелок по дороге на кухню, казалось, что дорогие суши – это неплохо.

В общем, «Лондонский Льюис» захватил рынок – пока другие магазины не начали торговать детской мебелью из Европы, и родители все потеряли. Случилось это, так вышло, как раз, когда отец заболел рассеянным склерозом. Невыносимо вовремя, дорогое Мироздание! Я не помню, каково это было – все потерять, но помню, как забирали отцовскую машину, когда мне было десять. Я смотрела, как он стоял на дорожке с пустым лицом, пока машину вывозили. Мама утверждает, что не знала, как там было с деньгами, но будь это программа MTV «Настоящая жизнь: Бабло Сквозь Пальцы», там бы сказали: «Она спустила его деньги на меха и дома». А будь это фильм по Лайфтайм, сказали бы: «Она стала жертвой, чья жизнь страшно изменилась за долю секунды». Не знаю, что из этого правда. Наверное, ни то, ни другое. Я только знаю, что мама заперлась в доме, отказываясь принимать реальность, когда забирали черный «порше» с откидным верхом.

Я, по большому счету, не заметила потери, но почувствовала, как изменилось качество моих дней рождения. Наверное, именно тогда я сильнее всего ощутила перемену в финансовом положении своей семьи. Когда мне исполнилось девять и у нас еще были деньги, родители устроили мне «праздник на ферме» в нашем прекрасном доме на Сарри-лейн, тихой улице в центре Роквилла. В то утро в гараж рано-рано поутру поставили коробку с дырочками. Когда я сняла крышку, на меня уставилась стайка утят. Я решила, что умерла и попала в рай. Помню, как в глубине души поверила, что я та девочка из «Паутины Шарлотты». Я так влюбилась в этих малышей, что могла бы сидеть и гладить их весь день и умерла бы счастливой.

Мы могли себе позволить полный фарш, поэтому весь день настоящие фермеры по очереди доставляли к нам домой настоящих животных. Эй, заводите ослов! У нас был пони; козы; цыплята. Если вы выросли в Айове, вы, наверное, читаете это и думаете: и чо? Пара животных во дворе для вас – обычный вторник. Но поверьте, если вы из Нью-Йорка и у вас на дорожке перед домом корова, вы богаты – и на год станете самой популярной девочкой в школе. Мои друзья нарядились в комбинезоны, играли в куче сена и просто с ума посходили. Если взглянуть на это здраво – стыдобища, конечно: компания богатеньких детишек, которым казалось, что превратиться на время в бедных деревенских детей – это весело. Еще я как-то была на дне рождения, где устроили бой едой. Можете себе представить, если бы голодающие сирийские дети увидели, как еду вот так запросто выкидывают? Меня передергивает.

Но вы не волнуйтесь: очень скоро ирония явилась, чтобы куснуть меня за жопу. После того как родители потеряли все деньги, наша жизнь делалась все менее и менее приятной. Мы начали переезжать в дома поменьше, пока не стало казаться, что спим мы все кучей. И не веселья ради, как в «Там, где живут чудовища». А печальной, нищей кучей, как дедушки и бабушки в «Чарли и шоколадной фабрике». (Эми, ты когда-нибудь ссылаешься на взрослые книжки? Нет!) Когда я пошла в колледж, мама переехала в квартиру в подвале, где единственная спальня досталась моей сестре Ким, которая меня на четыре года моложе, а мне приходилось спать в одной постели с мамой. (Совет: когда напьетесь в хлам, не пытайтесь продинамить таксиста, а потом залезть к маме в постель голышом. Таксист пойдет за вами, постучит, матери придется перед ним извиняться и платить, а вы будете лежать голышом под одеялом, хихикать и вертолеты ловить… подружка рассказывала.)

Но, если честно, я никогда не чувствовала себя бедной, даже когда мы были бедными. Мне всегда хватало денег на обед, на то, чтобы съездить с классом на экскурсию. Меня всегда обеспечивали. Время от времени мы ездили смотреть бродвейские спектакли или отправлялись на машине куда-нибудь, где были деревья и озеро. Или пруд. Или хоть лужа побольше, когда было совсем туго. Мы жили не по средствам, просто не как «Настоящие домохозяйки Нью-Джерси». Больше было похоже на персонал ресторана Лизы Вандерпамп. (Да, я говорю сплошными метафорами из репертуара канала «Браво»; и спасибо, Господи, за Энди Коэна.) По счастью, все мои друзья одевались кое-как и никогда не интересовались дизайнерскими шмотками или другими материальными благами. Я никогда не носила ювелирные украшения (и никогда не могла с первой попытки правильно написать слово «ювелирный») или брендовые вещи. Друзья мои этим были озабочены чуть больше меня, но в глаза разница не бросалась. То есть мы покупали майки от Bebe, но позволить себе могли только те, на которых было написано Bebe. На них всегда была скидка – и понятно, почему.

Я ездила на поганой машине, но у меня хотя бы была машина. Твиззи была очень подержанным фургоном, пахло там как в хлеву, но разворачивалась она легче легкого. Мне нравилось есть в ней пончики, и я подвозила из школы столько народу, сколько влезало. Выкрикивала: «Подбор!» – катаясь по парковке (по-моему, это отсылка к «Тупой и еще тупее»). Если Твиззи разгонялась больше тридцати миль в час, всем в машине начинало казаться, что у них в руках виброгантели. Но это все-таки была машина! Я не чувствовала себя ребенком из семьи с низким доходом. Помню, мне так нравилось мое платье на выпускной, что я его надела на два выпускных: когда ходила в предпоследнем классе, а потом – на свой собственный выпускной. Не помню, чтобы мне хотелось чего-то, что я не могла себе позволить. Мне очень повезло.

Только в колледже я начала замечать, что мне приходится потрудиться несколько больше, чем среднему студенту, чтобы свести концы с концами. Я питалась на купоны в столовой, воровала еду в студенческом союзе и при необходимости разводила парней на напитки – это было непросто, потому что на первом курсе я была похожа на блондинистого Бабадука. Я нашла работу, вела в своем колледже групповые занятия гимнастикой, и эти занятия были моим основным источником законного дохода. (Я приторговывала травкой, а еще воровала по универмагам… упс. Тссс. Это не должно выйти за пределы книжки.) Ладно, я была худшим в истории торговцем наркотиками. У меня кончались пакетики, и мне приходилось использовать мусорные мешки для крошечных порций травы. Я давала к ней подарок – типа печеную картошку или что там было в квартире. И каждое лето, когда я приезжала домой из колледжа, мы с сестрой работали в единственном баре на Лонг-Бич, подавали пиво, вино и еду, которую пожарили за пять минут. Мы вкалывали по шестнадцать часов, возвращались домой, покрытые десятью слоями жирной пленки от фритюрницы, ноги наши распухали и выпирали из удобной обуви, а карманы фартуков были полны долларов. Мы раскладывали чаевые на кровати и пересчитывали – иногда выходило до пятисот долларов, и мы чувствовали себя султанами. А затем засыпали с улыбкой и просыпались утром в восемь, чтобы снова все повторить.