Игорь Каберов - В прицеле свастика

• Название: В прицеле свастика
• Автор: Игорь Каберов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

В основе книги — наиболее значительные события фронтовой жизни Героя Советского Союза И.А.Каберова и его боевых друзей — летчиков. Правдиво и ярко рассказывает автор о воздушных сражениях на подступах к Ленинграду в годы Великой Отечественной войны.

---

Мать захлопотала у стола, а я вошел в спальню:

— Валюша, Ниночка, родные вы мои!..

Нет, не передать словами, какая это была радость.

— Ну-ка, покажись, покажись папе! — Я взял на руки дочку.

Третий годик уже пошел, — немножко растерянно говорила жена, поправляя волосы дочери, упавшие на глаза. — Вот, Ниночка, это и есть твой папа...

Нинушка посмотрела на меня внимательно, соскользнула с моих рук на пол и, не спуская с меня глаз, ухватилась за мамину юбку.

А в соседней комнате уже накрыт стол. Проснулась сестренка Надя, пришла тетя Лиза, наша соседка по квартире. Для начала, как водится, выпили по рюмочке за встречу, и пошли, пошли разговоры. Закипел самовар. Отец принес его из кухни, поставил на стол. Мать, как она всегда это делала, бросила в трубу самовара кусочек сахару. Характерный, знакомый с детства запах чаепития наполнил квартиру. А мама все хлопотала и хлопотала у стола. Она нарезала ломтиками сушеную соленую треску и залила ее в блюдце крутым кипятком. Чешуйки стали дыбом, ломтики изогнулись, размякли — моя любимая еда. Эх, если бы еще рассыпчатой, или, как у нас говорят, «хохочущей», картошки! Но и картошка уже появилась на столе. Между тем отец налил по второй. Он сидел напротив меня и пристально глядел на мои ордена:

— Вот это, слева, орден Ленина. А рядом?

— А рядом орден Красного Знамени...

Глядя на отца, на мать, на Валю с Нинушкой — на всех сидевших за столом, я все еще не мог поверить, что я дома. И одна мысль билась в моем мозгу: «Как все-таки это здорово, когда у человека есть свой дом, свой родной уголок, есть дорогие сердцу люди!..»

Между тем отец принес из спальни мою старенькую двухрядку, смахнул с нее рукавом пыль: — Ну-ка, сыграй, не забыл, наверно... И я еще не успел заиграть, как он запел:

...Вот на пути село родное,
В него ямщик приворотил...

У нашего нового адъютанта капитана Дармограя жена с малышом тоже эвакуировалась в Вологду. Он отправился к семье следом за мной. Мы познакомились в родных местах и замечательно провели отпуск. Но чем счастливее дни, тем они короче. Вскоре за нами прилетел санитарный У-2. Мы распрощались с близкими, а через некоторое время были уже в своем полку.

Здесь нас ждали новенькие английские истребители «Хаукер Харрикейн».

Прежде всего бросились в глаза размеры машины. «Харрикейн» и по длине и по размаху крыльев был почти в полтора раза больше нашего Яка. Горбатый, на высоких «ногах», он показался нам довольно странным. Все таблички в кабине, различные другие надписи были сделаны на английском языке. Впрочем, это не помешало нам быстро изучить новый самолет. Мы начали летать на нем и вскоре закончили программу переучивания.

Высота в футах, скорость в милях, бензин не в литрах, а в галлонах — ко всему этому надо было, конечно, привыкнуть, и мы привыкли. Однако никак не могли мы смириться с вооружением «харрикейна». На нем было двенадцать пулеметов винтовочного калибра (крыльевые установки — по шесть пулеметов в каждой плоскости). После наших советских пушек и крупнокалиберных пулеметов мы сочли это недостаточным. Не понравилась нам и бронеспинка. Она представляла собой две расположенные вертикально одна над другой четырехмиллиметровые пластины. И это во времена скоростных пушек и бронебойных снарядов!

— Да ее палкой пробить можно, — сказал Сухов, и все мы с ним согласились.

О нашем недовольстве узнало командование. Чтобы заменить бронеспинки и оружие на «харрикейнах», нам было приказано срочно перелететь в Москву.

И вот она, наша белокаменная столица. Мы приземлились на бетонной дорожке аэродрома. Без промедления сдаем машины на завод.

— Через десять дней, — говорит представитель завода, — ваш заказ будет выполнен. А сейчас отдыхайте, знакомьтесь с Москвой.

Получив место в гостинице, я обращаюсь к Мясникову за разрешением навестить брата. Он учится под Москвой в школе лейтенантов. Само собой разумеется, разрешение получено. Скорее на Рязанский вокзал! Сорок минут езды на электричке, и я вижу большие деревянные казармы, живописный, весь в зелени, военный городок. Спрашиваю, не здесь ли размещается пулеметная школа лейтенантов. Да, она размещается здесь.

Начальник школы, высокий, общительный человек, приветливо встречает меня, расспрашивает, кто я и с какою целью прибыл, хорошо отзывается о моем брате.

— Он, кажется, старше вас?

— Да, на восемь лет...

Это один из самых скромных и образованных курсантов, — говорит капитан. — Впрочем, он не только курсант. Александр Каберов ведет в школе военную топографию и пулеметное дело. Скажу по секрету: при выпуске он получит звание старшего лейтенанта и будет оставлен у нас. Нам нужны хорошие преподаватели.

Я благодарю капитана за добрые слова и выхожу на улицу. В ожидании брата (его уже вызвали ко мне) брожу по шлаковой дорожке. И вот смотрю — бежит он. В гимнастерке необычного, свинцового, цвета, в бриджах, ботинках с обмотками, с винтовкой и скаткой на плечах, бежит Шура к зданию штаба. Мимо меня проходит строевым шагом, по всем правилам отдает честь и снова бежит. Не узнал. Да и не мудрено, В последний раз мы виделись в 1934 году. Я тогда учился в школе ФЗУ, а он на физико-математическом факультете педагогического института в Вологде. Окончив институт, брат уехал работать в одну из районных школ. Сначала он преподавал, потом директорствовал. Перед самой войной возвратился в Вологду и некоторое время тоже был директором средней школы-десятилетки. Но меня в ту пору уже не было дома.

— Шурка!

Он замирает на месте, потом поправляет пилотку и поворачивается ко мне. Поворачивается и стоит, будто на посту.

— Шурка, это же я, Игорь!

Мы бросаемся друг к другу.

Глаза брата становятся влажными. Он с радостью и недоверием смотрит на меня:

— Неужели это ты, Игорь?

— Как видишь!

Он трогает мои ордена:

— Ты сам сбивал фашистские самолеты?.. А я вот никогда не видел воздушного боя... Наверное, это очень страшно... Не на земле ведь...

Разговор идет то о Ленинграде, то о Вологде. Я рассказываю о своей поездке домой, спрашиваю у Шуры, получает ли он письма от жены. Перед самой войной ома с четырьмя детьми поехала отдохнуть к родителям на Кавказ. Война застала их в Орджоникидзе. Выехать обратно было уже невозможно.

Зайдя к начальнику школы, мы с Шурой оформляем увольнительную для него и едем в Москву. Новая выходная форма защитного цвета хорошо сидит на Шурке. Вечер мы проводим в гостинице среди моих боевых друзей. Я знакомлю брата с командиром нашей эскадрильи Мясниковым, с комиссаром Ефимовым, получившим недавно звание Героя Советского Союза. Широкий кругозор брата, его техническая осведомленность, способность свободно ориентироваться в вопросах внешней политики производят впечатление. Далеко за полночь продолжается наша беседа.

Утром мы едем смотреть Москву. Погуляв по улицам и площадям, направляемся в ЦПКиО на выставку трофейного оружия. Здесь представлены сбитые нашей авиацией и зенитной артиллерией немецкие самолеты Ю-88, Ме-109, «Хейнкель-111», «Дорнье-217». Рядом с самолетами стоят вражеские танки, толстенная броня которых насквозь прожжена советскими бронебойными снарядами.

Из ЦПКиО мы направляемся в цирк, из цирка — в кино. Поздно вечером я провожаю брата в его военную школу.

— Шурка, а что, если тебя после выпускных экзаменов оставят в школе на преподавательской работе? Может такое быть? — спрашиваю я.

Брат молчит, обдумывает что-то.

— Нет, Игорь, — отзывается он наконец, — Мне это не подходит. В Вологде я четыре рапорта написал — все добивался, чтобы меня отпустили на фронт. А меня зачислили в эту школу. Но теперь-то уж я добьюсь своего.

— Поразмысли хорошенько, — осторожно говорю я. — Ты здесь куда нужнее, чем там, на поле боя.

— Я уже поразмыслил. — Шурка начинает горячиться. — Пойми ты. Отец наш воевал. Юрка воевал и погиб на Карельском перешейке. Борька — и тот финскую отстукал! Вот и ты воюешь. А я, значит, некая избранная личность? Получил высшее образование, военную подготовку и отсиживайся в тылу? Так выходит?

— Думаю, что не так. Твои отличные знания нужны курсантам школы. Плохо обученные командиры гибнут на войне, хорошо обученные — побеждают. Это была бы и твоя победа...

Переубедить его мне не удалось. С последней электричкой я возвратился на Рязанский вокзал и уже глубокой ночью добрался до гостиницы.

Нет, не внял моему совету Шура. Позже я узнал, что он не захотел остаться в школе. В бою под Орлом, командуя ротой, брат был тяжело ранен. Выздоровев (он лежал в одном из госпиталей Тулы), Шура снова ушел на фронт. В боях под Тернополем, выводя роту из окружения, он погиб... Ни тогда в Москве, ни позже мне больше не довелось увидеться с братом...

Остался в памяти день, когда мы покидали столицу. Я запустил двигатель самолета и ждал, когда он прогреется. В это время и подкатила ко мне легковая автомашина. Из автомашины вышел человек в кожаной куртке на молнии: