Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

• Название: Эмпайр Фоллз
• Автор: Ричард Руссо
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-86471-807-0

Майлз Роби двадцать лет готовит бургеры в “Имперском гриле”, эта работа стоила ему высшего образования и изрядной доли самоуважения. Майлз – хороший парень, но в его характере есть один трагический изъян – он не способен на решительные действия. И его доброту порой не отличить от готовности плыть по течению. Вот только течения в городке Эмпайр Фоллз весьма затейливы. Даже река Нокс тут делает петлю, прибивая к берегу все, что собрала выше на своем пути. Так и Майлз, с юности пытавшийся вырваться из душного родного города, кружит вокруг собственной жизни. Может, тут его держит умная тонкокожая дочка Тик, которой без поддержки отца не выжить в местной школе? Или Жанин, без пяти минут бывшая жена Майлза, закрутившая роман с беспросветно самовлюбленным хозяином фитнес-клуба? Или же властная Франсин Уайтинг, владелица всего, что есть в городе, – и, похоже, это “все” охватывает и самого Майлза? А может, необходимость присматривать за стариком отцом, слишком бойким в своих несносных эскападах? Или все же тайны прошлого, определившие жизнь и Майлза, и многих других в городе? В «Эмпайр Фоллз» Ричард Руссо погружает читателя в мир маленькой жизни, где так и бурлят странности, интриги, страсти, смешные и трагические события. «Эмпайр Фоллз» – роман человечный, полный юмора, сочувствия, грусти и радости. В 2002 году книга получила Пулитцеровскую премию. Ричард Руссо практически не переводился на русский язык (пара рассказов в журнальном варианте не в счет), и это большой пробел, потому что Руссо – не только большой писатель, обласканный критиками, увенчанный премиями и любимый читателями, но его книги должны быть особенно близки именно русскому читателю.

---

Лишь взяв ресторан в свои руки, Майлз начал понимать, насколько трудно ему в новой должности выстраивать отношения с завсегдатаями “Гриля”. Раньше он был смышленым пареньком, сынком Грейс Роби, учившимся не где-нибудь, а в колледже, – а это не тьфу тебе, добродушно усмехались клиенты. Поглощая ланч за стойкой, они постоянно задавали ему каверзные вопросы: как превратить трактор в экскаватор или где лучше выкопать выгребную яму – по их представлениям, в колледже учили именно этому. Обнаруживая его полную неосведомленность в подобных вопросах, они недоумевали вслух: что же в Портленде за колледж такой, черт побери. Часто они обращались к Майлзу не напрямую, но через Роджера Сперри, словно им уже нужен был переводчик. После смерти Роджера еда улучшилась в обратной пропорции к общению. Претензий Майлзу не предъявляли, но, по мнению все тех же мужчин за стойкой, он слишком много времени проводил спиной к ним, уделяя куда больше внимания скворчащим гамбургерам, нежели разговору, взаимным шуткам и обсуждению бытовых неурядиц. Уважая его поварские умения, они чувствовали, что беседа с ними его мало интересует и что он в принципе недоволен жизнью. Роджер Сперри был всегда так рад их видеть, что вечно пережаривал или недосаливал, и его промахи служили лишь общему веселью. Под руководством компетентного Майлза “Имперский гриль”, отродясь не приносивший серьезных дивидендов, тихо, медленно, почти незаметно для невооруженного глаза катился к упадку, пока в один прекрасный день не стало ясно: заведение не прибыльно, и таковым ресторан оставался долгие годы.

Майлзу нередко слышалась нотка сожаления в голосе миссис Уайтинг, когда она вспоминала о своем обещании оставить ему ресторан. Казалось, она винила Майлза в том, что дела настолько плохи, и вопрошала вслух, зачем ей не самый доходный бизнес, который грозит превратиться в убыточный. Но когда – и такое случалось не раз – Майлз падал духом и задавал своей нанимательнице тот же вопрос, миссис Уайтинг мгновенно меняла тон и призывала Майлза не опускать руки. “Имперский гриль”, уверяла она, крайне важен для города в качестве единственного заведения, где не кормят фастфудом, и обитателям Эмпайр Фоллз, из последних сил сохраняющим надежду на будущее, “Гриль” жизненно необходим, и неважно, процветает ресторан или нет.

Еще более загадочным было возникшее у Майлза ощущение, что миссис Уайтинг совсем не обрадовалась, когда бизнес с некоторых пор начал оживать. В последние девять месяцев благодаря смелым инициативам Дэвида ресторан успешно сводил концы с концами, а весенние месяцы завершились даже небольшой прибылью. Когда Майлз доложил миссис Уайтинг о внушающих оптимизм переменах, ожидая улыбчивой реакции на скромное умножение ее достояния, она отнеслась и к этому известию, и к самому глашатаю настороженно, будто не поверив представленным ей цифрам либо заподозрив, что ребятки Роби пытаются ее на что-то раскрутить.

Майлз знал, что миссис Уайтинг упомянула в своем завещании о передаче “Гриля” Майлзу, много лет назад она показала ему соответствующий пункт в документе. Но чего он не знал, естественно, не изменила ли она завещание, о чем его не раз предупреждал Дэвид. Конечно, всякое могло быть, но Майлз упорно твердил – по крайней мере, в ответ на сомнения брата, – что коли старушка пообещала оставить ему ресторан, она так и поступит. Однако признавал: было бы очень в духе миссис Уайтинг сделать так, чтобы к моменту наследования ресторан стоил как можно меньше. Пока же отжившая свое “Хобарт” оставалась исключительно его проблемой, и Майлз подумывал о резиновых уплотнителях.

Тик сидела напротив, устало жуя батончик мюсли в ожидании завершения посудомоечного цикла.

– У меня случился “имперский момент” по дороге сюда, – сообщила она без особого энтузиазма. – Не очень грандиозный, но все же. Цветочный магазин. “Б. У. К. Е. Й. Т.”

Они играли в эту игру уже год, обнаруживая непреднамеренный юмор в опечатках “Имперской газеты”, странностях в рекламе местных магазинов, логических нестыковках в объявлениях и указателях, как, к примеру, в надписи на кирпичной стене, огораживавшей старую пустующую рубашечную фабрику, – “БЕЗ ПРОПУСКА НЕ ВХОДИТЬ”. Они называли эти смешные находки “имперскими моментами”, и Тик проявляла завидную, если не обескураживающую ловкость в этой игре. В прошлом месяце в Фэрхейвене она заметила объявление рядом с закрытой из-за ремонта дверью невзрачного бара, о котором поговаривали, что там собираются геи, – “ВХОД СЗАДИ”. Майлз опешил, осознав, что его шестнадцатилетняя дочь понимает юмор ситуации, но в то же время гордился ею. Хотя и задумывался, а не была ли права Жанин. Его будущая бывшая с самого начала не одобряла эту игру, считая, что таким способом эти двое опять демонстрируют свое мнимое превосходство над всеми и особенно над нею, Жанин.

– У тебя зоркий глаз, – кивнул Майлз. – Я наведаюсь туда и взгляну на эту б/у Кейт. – По правилам они должны были проверять находки друг друга.

– Это и я могу сделать, – вызвалась Тик, когда ее отец принялся очищать тарелки, прежде чем поставить их в посудомоечную машину.

– Не сомневаюсь, – заверил ее Майлз. – Как дела в школе?

– Нормально, – пожала плечами Тик.

Если Майлзу и хотелось что-нибудь изменить в своей дочери, то самую малость, и все же, вопреки его разумению, в жизни Тик слишком многое было “нормальным”. Она была умницей, из тех, кто понимает разницу между первоклассным, посредственным и паршивеньким, но, как и большинству ребят ее возраста, пускаться в подробные разъяснения ей было в лом. Как тебе фильм? Нормально. А жареная картошка? Нормально. Как твоя вывихнутая лодыжка? Нормально. Все и всегда было нормально, если даже и не было, если даже на самом деле все было паршивенько. Когда полный эмоциональный спектр от отчаяния до восторга суммируется одним словом, что прикажете делать родителям? Еще более Майлза беспокоила мысль, что “нормально” часто используют в качестве затычки в разговоре, надеясь, что человек, задавший вопрос, попросту отвалит.

И Майлз придумал хитрый ход: не отваливать. Но и не продолжать расспросы, потому что на них ответят тем же уклончивым словом. Надо молчать. Хотя далеко не всегда эта хитрость срабатывала.

– У меня новая подруга, – разразилась наконец Тик целым предложением, когда “Хобарт”, содрогнувшись, затихла. Девочка поднялась, чтобы вынуть чистую посуду.

Майлз ополоснул руки и подошел к шкафу, куда Тик убирала теплые тарелки. Взяв одну с полки, он придирчиво осмотрел ее. Тарелка сверкала чистотой. “Хобарт” еще поживет.

– Кэндис Берк. Она тоже ходит на рисование. Сегодня она украла канцелярский нож.

– Зачем?

– Наверное, у нее такого не было. Каждую фразу она начинает с “о боже, о господи”. Типа, “о боже, о господи, у меня тушь потекла”. Или “о боже, о господи, ты даже тощее, чем в прошлом году”.

Последнее, догадывался Майлз, не было выдуманным примером. Тик, и раньше худую как палка, теперь все чаще подозревали в анорексии, в прошлом году даже вызывали в медпункт и расспрашивали о ее режиме питания. Майлза с Жанин тоже вызвали, и произошло это до того, как Жанин резко похудела, так что, глядя на родителей Тик, заполнивших собою почти целиком крошечный школьный медпункт, сама собой напрашивалась мысль, что девочка не без ухищрений довела себя до состояния тростинки.

Майлз тщился вспомнить, знает ли он Кэндис Берк. В городе фамилия Берк нередко встречалась.

– Как она выглядит?

– Толстой.

– Сильно или слегка?

– Она такая же толстуха, как я худышка.

– Иными словами, не слишком, – ввернул Майлз. Дочь-подросток шарахалась от его комплиментов. По правде говоря, Майлз считал ее неотразимой красавицей и регулярно пытался объяснить, что ее популярности среди мальчиков мешают только ее ум и чувство юмора. – Интересно, из каких она Берков?

– Она живет с матерью, – пожала плечами Тик, – а мать с новым бойфрендом в конце Уотер-стрит. Она говорит, у нас с ней много общего. По-моему, она влюблена в Зака. Все время твердит: “О боже, о господи, он такой милый. Как ты это выдерживаешь? То есть он же был твоим, а теперь нет”.

– Ты сказала ей, что она не много теряет?

При упоминании Зака Минти, бывшего бойфренда Тик, Майлз до сих пор скрипел зубами, хотя с их разрыва минул не один месяц. Майлз лелеял надежду, что столь своевременное знакомство с Донни на Винъярде освободит его дочь от какой-либо остаточной привязанности к подростку, за которым, как и за его отцом и дедом в свое время, всегда нужен был глаз да глаз. Молчание дочери встревожило Майлза.

– Все бы ничего, – сказала она наконец, – но сейчас я не только без Зака, у меня и ни одной подруги не осталось.

В течение полугода две лучшие подруги Тик уехали из города.

– Кроме Кэндис, – напомнил Майлз.