Михаил Француз - На пороге мира

• Название: На пороге мира
• Автор: Михаил Француз
• Жанр: Боевая фантастика
• ISBN: 978-5-17-112075-7

Во все времена государства тратили огромные финансовые и человеческие ресурсы на создание хладнокровных и безжалостных суперсолдат, однако в основном это были неудачные попытки… Что же будет, если однажды все же получится создать хотя бы одного супербойца? На пороге какого мира мы тогда окажемся?..

---

Глава 3

Было сложно. Очень сложно. Сохранять от всех в тайне подготовку к поступлению в кадетское училище. К «красноперым». К врагам «местных».

Еще труднее было сдавать все экзамены так, чтобы не попасть на глаза «своим». А экзаменов было много. Нетрудных для Леньки, ведь он очень серьезно к ним готовился. Но вся сложность была в том, что сдать их необходимо ровно так, чтобы пройти, получить стипендию, но не засветиться слишком выдающимися способностями.

Трудно. Но Жестянкин справился. Сдал. Прошел. Поступил. И теперь наступало самое-самое трудное: уйти.

То есть настал день, когда больше не скроешь того, что Ленька Отмор кидает «голоногих» и переходит к «красноперым».

Тот факт, что «войны» уже почти полгода нет, что семь месяцев Отмор уже не первый, а презренный «трус», мало что менял. Ведь это же тот самый Ленька Отмор, что гонял в хвост и в гриву этих самых «красноперых». Этого ведь никто не забыл. И не простил – ни «красноперые», ни «голоногие», которые мигом записали в предатели и свалили все свои поражения и неудачи на него. Как же! Ведь они же такие крутые, умные и хитрые! Они же не могли проиграть этим лохам в фуражках. Если бы предатель Отмор не сливал все их планы «красноперым»!

Покарать предателя! И покарали.

Ленька медленно спускался с лестницы второго этажа в холл. На плече у него висела сумка с пожитками. Тощенькая такая сумишка…

А внизу стояли уже все «голоногие». Общий сбор. Общая «сходка». Стояли молча. Молча и плотно, перекрывая спинами выход и окна.

Ленька Отмор, не ускоряясь и не замедляя шага, спустился с лестницы и вышел на середину комнаты.

Он молчал. И они молчали.

Минута. Две…

– Предатель! – все же прозвучал выкрик из толпы.

Как спусковой крючок, сработало это слово…

Из «больнички» Жестянкин вышел только через две недели. И оттуда он отправился уже напрямую в училище, не заходя в детдом. Долгов на нем больше не было. За «предательство» он ответил кровью. Не смыл – пятно на нем навсегда останется в памяти детдомовцев, – но ответил. Именно поэтому он не сопротивлялся, когда начали бить. Не выхватил ножа, не стал вцепляться в глотки, глаза и яйца. Не стал.

Возможно, прояви он свой напор и достаточную жестокость, то смог бы шокировать, подавить, опрокинуть, разогнать толпу, благо это было возможно. Да даже прояви он достаточную силу духа, надави взглядом – и ему могли вовсе уступить дорогу без драки… Такое тоже могло быть возможным. Но тогда бы долг на нем остался висеть. И этот долг вернули бы рано или поздно в какой-нибудь подворотне «пером» в бок, ибо сидеть за стеной вечно невозможно.

Поэтому не стал Ленька давить в психической атаке, не стал кидаться в бешеную, безбашенную, дикую, яростную физическую борьбу, хотя и очень хотелось. Очень.

Он дал себя избить, четко группируясь, как однажды показывал Коршунов на базе, так, чтобы атакующая впинковую толпа не покалечила и не убила.

Досталось ему все равно крепко, да и не могло быть иначе, но задачу свою выполнил – быть «местным» и интересным для «местных» перестал.

А по выходу из больницы попал туда, куда изначально и ставил целью себе попасть – в училище. Туда, где он мог теперь спокойно заниматься с дядей Пашей – старым инструктором по физо, живущим при спортзале, – его странными и завораживающими ночными танцами.

Кто-то скажет, что не стоило оно того. Не стоило таких жертв, не стоило таких сложностей, не стоило оно положения первого в стае, которое он легко мог за собой сохранить после того ночного провала, даже наоборот – упрочить. Но…

Но это был его сознательный выбор и его план. Четкий и безупречно претворенный в жизнь, непреклонный и безжалостный, как к себе, так и к другим. Пусть приз и спорный, но это был приз, который он выбрал себе сам, и который он получил собственными усилиями, без посторонней помощи и несмотря ни на что. Многие ли могут похвастаться подобным в одиннадцать лет?

* * *

– Товарищ полковник, кадет Жестянкин по вашему приказанию прибыл! – четко доложил бывший беспризорник, войдя в кабинет начальника училища.

– Проходи, Леонид, – ответил тот из-за стола, поднимая глаза от бумаг. – Ты не против, если я буду тебя так называть?

– Никак нет, товарищ полковник!

– Присаживайся, – указал он на стул перед своим столом. – Разговор у нас будет не совсем официальный. Скорее, даже вовсе неофициальный.

– Я вас внимательно слушаю, – ответил мальчик, садясь на указанное место и поправив воротник (форма была совсем новая, и он еще не успел к ней привыкнуть, что не мешало ему уже сейчас четко соблюдать все правила ее ношения). Руки свои он сложил на коленях, спину продолжал держать ровной и прямой, голову не опускал.

– Ты для меня загадка, Леонид, – чуть недовольно постучал дорогой перьевой ручкой по крышке стола полковник Сомов. – Ребенку из неполной семьи очень сложно попасть в наше училище, собственно, как и вообще в любое заведение, выпускающее командные кадры, как и в любые гвардейские части, даже на рядовые должности. СИБ таких просто не пропускает… В твоем же случае СИБ не имел возражений, хоть и не только о полной, но и вообще о семье говорить вовсе не приходится.

Полковник замолчал в ожидании, внимательно глядя в лицо своего нового воспитанника, еще носящее желтые следы не до конца сошедших синяков (били его в детдоме с душой, со старанием и усердием). Но кадет молчал, не меняя осанки и выражения вежливого внимания на этом самом лице. Страха или волнения он не выказывал.

– Ладно, СИБ это СИБ. Все их планы и резоны нам с тобой никогда не понять. Меня гораздо больше интересует другой вопрос… – Сомов снова сделал паузу. – Ведь кадет Жестянкин Леонид Васильевич – это тот самый Ленька Отмор, что меньше полугода назад командовал, именно командовал, а не руководил организованной по всем правилам войной, не побоюсь этого слова, против нашего училища. Причем делал это грамотно, эффективно и последовательно. Откуда такие познания?

– Из Интернета, – ответил Жестянкин, не меняя положения тела и выражения лица.

– Из Интернета? – неподдельно удивился Сомов. – Что-то я не припомню такого онлайн-курса. Объяснишь?

– Отдельного курса там нет, но в свободном доступе лежат различные наставления, учебники, пособия, уставы, готовые планы-конспекты занятий для молодых офицеров. Разнообразные статьи, воспоминания и мемуары участников боевых действий…

– То есть, ты хочешь сказать, что перелопатил это все самостоятельно, без учителя, и применил на практике только ради… А чего ради? Из-за чего вообще ты развязал эту «войну»?

– Я встретил компанию кадетов-третьекурсников на улице. Недостаточно быстро, по их мнению, уступил дорогу. Меня оскорбили. Избили. Собственно, вся причина.

– Избили? – нахмурился Сомов. – Из-за пары затрещин устроить такое?

– «Война» уже была. Я не начинал ее. Просто воспользовался.

– Ты не просто воспользовался, ты возглавил ее!

Мальчик только пожал плечами. Ему нечего было на это сказать. Сомов тоже помолчал, внимательно разглядывая собеседника.

– Что ж, оставим это как есть. В конце концов, история знает и не такие примеры: тот же Гайдар в шестнадцать полком командовал. Меня больше волнует другое: ты развязал войну против училища, но вот я вижу тебя перед собой в форме «красноперых», которых ты так ненавидел. Как ты это мне объяснишь? Учти, предателей никто не любит. И они никому не нужны.

– Повторюсь: я не развязывал «войну», я воспользовался ситуацией для личной мести. Те шестеро, что нанесли мне обиду… В результате моих действий они все вылетели из училища. Месть свершилась. Остальное было лишь информационным прикрытием.

– Пусть так, – принял ответ Сомов. – Но ты повел людей за собой, взяв на себя командование, ты взвалил на свои плечи ответственность за них. А потом бросил их.

– Меня свергли. Общей сходкой свергли и заклеймили трусом после первой же провалившейся операции…

– Настоящего командира нельзя свергнуть! Если свергли – значит, ты не командир, а дерьмо собачье. Либо предатель, который всех бросил!

Мальчик не менял положения тела. Не менял выражения лица. Но на щеках его ненадолго вздулись желваки. Затем пропали.

– Ты не нравишься мне, крысеныш детдомовский! Я не стану оспаривать твое поступление, хрен с тобой – учись, раз пролез, пусть. Но следить я за тобой буду очень пристально! И не дай бог… Вон отсюда! – закончил свою речь Сомов.

Жестянкин встал, вытянулся по стойке «смирно», выполнил воинское приветствие, четко развернулся и покинул кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Глава 4

– …Таким образом, «Черное Солнце» набирает вес в нашем регионе. Уже пять мелких терактов, предотвращенных силовиками, можно однозначно приписать этой организации. Считаю переброс в Новопитер дополнительного спецподразделения целесообразным, – закончил свой доклад мужчина, стоящий перед дубовым столом.