Гарт Стайн - Искусство бега под дождем

• Название: Искусство бега под дождем
• Автор: Гарт Стайн
• Жанр: Современная зарубежная литература
• ISBN: 978-5-389-16090-3

Однажды Энцо, умный и добрый пес, услышал в телепрограмме, что после смерти собака может переродиться в человека. С тех пор жизнь его обрела цель. «Вот почему я стану хорошим человеком, – думает пес, – потому что умею слушать. Я никогда никого не прерываю, не увожу разговор в сторону. Если вы обратите внимание на людей, то заметите, что они постоянно меняют линию беседы… Люди, я умоляю вас: учитесь слушать! Представьте себя собакой вроде меня, слушайте других людей и давайте им возможность выговориться». Вот такие мудрые и простые мысли. И когда для Дэнни, его хозяина, автогонщика и классного автомеханика, наступают трудные дни, пес решает: он должен помочь хозяину – пусть даже для этого ему придется совершить то, что собаке, казалось бы, не под силу…

---

– Как неудачно получилось, – сетовал Максвелл Дэнни на кухне, и в голосе его я отчетливо слышал злорадство.

– А деньги удастся вернуть? – спросила Триш.

Дэнни был в отчаянии, но почему – я не знал, пока ближе к вечеру к нам не приехал Майк и они с Дэнни не открыли по баночке пива. Оказалось, Дэнни как раз собирался сесть за руль, он был третьим в команде. Машина вела себя отлично, и все шло прекрасно. Они держали второе место в своем классе, и Дэнни надеялся взять лидерство после захода солнца, в ночных гонках. Если бы гонщик, который вел машину вторым номером, не стукнул машину о стену на шестом повороте.

Он ударил машину о стену в тот момент, когда их обходил дейтонский прототип, гораздо более мощная машина. Первое правило гонок: никогда не шарахайся в сторону, никогда никого не пропускай, пусть тебя пропускают. А второй гонщик ушел в сторону, и машина «поцеловала мрамор», так гонщики называют установленное вдоль трека бетонное заграждение с навешанными на нем разноцветными шинами, смягчающими удар. Второй водитель «поцеловал мрамор», и машину развернуло. Она почти на предельной скорости ударилась о заграждение еще и багажником и сразу развалилась на миллион маленьких кусочков.

Гонщик остался цел и невредим, но гонки для команды закончились. Дэнни, который целый год готовился к своему звездному часу, стоял в своем расписанном рекламой костюме, купленном ему спонсором, в специальном шлеме, напичканном разного рода оборудованием, с вентиляционными отверстиями и фиброкарбоновой противоударной защитой, и смотрел, как эвакуатор уволакивает с трека на мусорную свалку его самый реальный, жизненно важный шанс, в котором он так ни разу и не посидел за рулем.

– Деньги вернуть, конечно, не удастся, – констатировал Майк.

– Деньги меня не интересуют, – ответил Дэнни. – Я должен был победить, но не победил.

– Она рано родилась, да? Нельзя предугадать, что случится, пока это не случилось.

– Можно, – ответил Дэнни. – Если гонщик хороший, он все предугадает.

– В любом случае за Зою, – сказал Майк и поднял банку.

– За Зою, – отозвался Дэнни.

«За Зою, – сказал я себе, – которую я всегда буду защищать».

Глава 7

Когда мы жили вдвоем с Дэнни, он зарабатывал до десяти тысяч долларов в месяц, занимаясь, как говорят коммерсанты, продажами по телефону. После того как Ева забеременела, Дэнни встал за прилавок шикарного автомагазина, предлагающего дорогие немецкие машины. Эту работу Дэнни называл настоящей и очень любил, хотя она съедала все его свободное время и мы уже не могли проводить все дни вместе.

Иногда, по выходным, Дэнни преподавал в автошколе по программе подготовки гонщиков – таких школ у нас множество, и каждая специализируется на какой-то одной фирме – «Порше», «БМВ» или «Альфа-Ромео» – и частенько брал меня с собой на трек, что мне страшно нравилось. Сказать по правде, душа у него к преподаванию не лежала, так как не давала возможности ездить самому – он сидел как пассажир и только подсказывал водителю, что и как делать. А еще он говорил, что оплаты в школе ему не хватит даже на бензин, чтобы проехать один круг на гонках. Он мечтал о переезде в Соному, Феникс, Коннектикут, Лас-Вегас или даже в Европу – преподавать в солидной автошколе, чтобы иметь возможность ездить больше, но Ева говорила, что едва ли когда-нибудь оставит Сиэтл.

Ева работала в крупной компании по розничной продаже одежды, потому что это давало нам дополнительные деньги и обеспечивало медицинскую страховку, а еще потому, что она могла приобретать одежду для всей семьи с большой скидкой. Через несколько месяцев после рождения Зои она вернулась на работу, хотя в душе хотела остаться дома, с малышкой. Дэнни сказал, что готов оставить работу и сидеть с Зоей, но Ева посчитала такой шаг непрактичным. Поэтому она каждое утро отвозила Зою в дневной детский сад, а вечером по пути домой забирала ее.

Дэнни и Ева работали, Зоя находилась в детском саду, так что я был предоставлен сам себе. Большую часть тоскливых дней я либо слонялся по квартире – то в одной комнате посплю, то в другой покемарю, либо часами ничего не делал, а просто таращился в окно, провожал взглядом городские автобусы, которых мимо нашего дома ходило множество, и старался угадать их маршруты. Только тогда я понял, какое это счастье, когда в доме много людей и все бегают и суетятся, как в первые месяцы после появления Зои. Я был частью семьи, вписывался в события. Я был неотъемлемой одушевленной частью Зоиных развлечений: иногда, после кормления, когда она не спала и сидела в своем маленьком креслице-качалке, перехваченная ремнями, Ева и Дэнни играли в обезьянку посредине. Обезьянкой должен был быть я. Они бросали друг другу смотанный из носков мяч, а я, дурак дураком, бегал между ними, пытаясь схватить его, а потом вертелся волчком, в конце концов настигал мячик и, держа его в зубах, плясал, как клоун на задних лапах. Зоя визжала и хохотала, болтала ножками с такой силой, что ее креслице скользило по полу. Дэнни с Евой тоже покатывались со смеху, и я вместе с ними.

А потом все уехали, оставив меня.

Я грустил в пустоте одиноких дней. Смотрел в окно и вспоминал, как мы с Зоей играли в «Энцо-принеси», игру, которую выдумал я, но название ей позднее дала она. Игра состояла в том, что мячик из носков делала сама Зоя, а Дэнни или Ева ей помогали. Иногда вместо мячика использовалась какая-нибудь игрушка. Зоя бросала их, я же должен был, толкая носом, принести их ей. И тогда она снова смеялась, а я вилял хвостом, и так повторялось снова и снова. До тех пор, пока однажды не случилось событие, изменившее всю мою жизнь.

Дэнни включил утром телевизор, чтобы послушать погоду, и, уходя на работу, забыл его выключить. Позвольте вам сообщить: канал «Погода» показывает вовсе не погоду, он показывает мир. Затрагивает, как погода нас всех, – всю мировую экономику, здоровье, счастье, дух. Детально рассказывает о самых разных природных явлениях: ураганах, циклонах, торнадо, муссонах, граде, дожде, штормах, молниях и бурях. Но в особое восхищение, похоже, его приводит слияние нескольких явлений. Очаровательное, захватывающее зрелище. Настолько, что, когда Дэнни вернулся домой, я все еще сидел возле телевизора как приклеенный.

– Что это ты смотришь? – спросил он, входя в комнату, словно разговаривал с Евой или Зоей, будто для него вполне естественно обращаться ко мне с вопросами.

Однако Ева на кухне готовила обед, а Зоя находилась у себя в комнате. У телевизора сидел я один. Я повернулся к нему, затем снова перевел взгляд на экран, где показывали основное событие дня: наводнение на Восточном побережье в результате затяжных проливных дождей.

– Погоду? – усмехнулся он, взял пульт и переключил на канал автогонок «Скорость». – Вот что нужно смотреть.

К тому моменту, когда я вырос, я просмотрел массу телеканалов, но только тех, что включали люди. С Дэнни мы предпочитали автогонки и фильмы, с Евой наслаждались музыкальными видеофильмами и слушали голливудские сплетни, с Зоей смотрели детские шоу. (Я попытался научиться читать во время показа «Улицы Сезам», но у меня не получилось. Я, конечно, достиг определенного уровня грамотности и различаю надписи на дверях «От себя» и «На себя», но только по форме букв. Какой звук издает та или иная буква и почему, я так и не смог понять.) Внезапно меня озарило: ведь я могу смотреть телевизор сам. Эврика! Если бы я был нарисованный мультипликатором, надо мной в тот момент сама собой зажглась бы лампочка. Увидев на экране мчащиеся автомобили, я восторженно гавкнул. Дэнни рассмеялся:

– Этот канал лучше, да?

Да! Конечно, лучше! Я распластался в кресле, исполненный радости, как всякая лежащая на пузе собака, и помахал хвостом – оба жеста означали счастье и одобрение. И Дэнни меня понял.

– Я и не знал, что ты так любишь телевизор, – сказал он. – Если хочешь, буду оставлять его тебе включенным на весь день.

Хочу! Разумеется, хочу!

– Правда, тебе следует ограничить себя, – предупредил он. – Я не хочу, чтобы ты торчал весь день у телевизора. Полагаюсь на твою ответственность.

На мою ответственность? Так он считает меня ответственным лицом?

К тому времени – а мне в ту пору уже исполнилось три года – я часто смотрел телевизор, но мое настоящее образование началось с момента, когда Дэнни начал оставлять телевизор включенным специально для меня. Скука прошла, часы одиночества опять стали пролетать быстро. Выходные, наполненные активностью, поскольку все семейство было в сборе, сделались короткими, а ночи с воскресенья на понедельник наполнились томительно-сладостным расслаблением и предвкушением недели у телевизора.

Я погрузился в самообразование, потеряв счет неделям, и даже не заметил, как наступил второй день рождения Зои. Неожиданно для себя я оказался в центре праздника, устроенного в нашей квартире для ребятишек из детского сада, который посещала Зоя, и из парка, где она гуляла. Он был шумным и веселым до сумасшествия. Все детишки хотели, чтобы я поиграл и повозился с ними на коврике. Я позволял им надевать на меня шляпы и кофты, и Зоя назвала меня своим старшим братом.