Брайан Ламли - Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы

• Название: Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы
• Автор: Брайан Ламли
• Жанр: Ужасы
• ISBN: 978-5-17-107712-9

Мифы Ктулху. Целая вселенная, созданная величайшим писателем-визионером первой половины XX века – Говардом Филлипсом Лавкрафтом. Вселенная, где путь между миром человеческим и миром Великих Древних – непознаваемых вечных существ, проникнутых безграничной злобой (или полнейшим безразличием?) к смертным – открыт практически постоянно. Вселенная, где идет беспрестанная борьба между Светом и Тьмой. Ибо несть числа Темным Богам, и велика сила Ктулху. Прислушайтесь, и вы услышите его голос. Этот голос звучал в ушах многих талантливых писателей – Роберта Ирвина Говарда и Кларка Эштона Смита, Огюста Дерлета и Лина Картера, Генри Каттнера и Алана Дина Фостера, Колина Уилсона и Рэмси Кэмпбелла, Роберта Блоха и Томаса Лиготти, Стивена Кинга и Нила Геймана, – однако мало кто из них смог передать услышанное столь полно, как признанный мастер литературы ужасов, лауреат Всемирной премии фэнтези и Премии Брэма Стокера за заслуги перед жанром Брайан Ламли.

---

– Предчувствие? – спросил я. – Предупреждение?

– Конечно! – ответил он. – Но о чем, и откуда? И чем больше я смотрел на эту проклятую фотографию, тем больше убеждался, что столкнулся с чем-то чудовищным! Увидев его рассерженное, застигнутое врасплох камерой лицо, я узнал его – хотя никак не мог его знать.

– Ага! – сказал я. – Ты имеешь в виду, что знал его раньше, под его прежним именем?

Кроу улыбнулся, и его улыбка показалась мне слегка усталой.

– Мир прежде знал его под несколькими именами, – ответил он, и улыбка исчезла с его лица. – Кстати, если уж зашла об этом речь – что ты скажешь о его имени?

– Штурм? Я уже об этом думал. Похоже на немецкое?

– Отлично! Да, немецкое. Его мать была немкой, а отец персом, оба натурализовались в Америке в начале века. Они покинули Америку и приехали сюда во время маккартистской «охоты на ведьм». Штурм Магрусер, кстати, родился первого апреля 1921 года. Это важная дата, Анри, и не просто потому, что это День дурака.

– Он довольно молод, – заметил я, – для того положения, которого успел достичь.

– Верно, – кивнул Кроу. – Через месяц ему исполнилось бы сорок три.

– Исполнилось бы? – меня удивил тон голоса Кроу. – Значит, он умер?

– К счастью, да, – ответил он. – Магрусер, и вместе с ним его проект! Он умер позавчера, четвертого марта тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года – тоже важная дата. Об этом говорили во вчерашних новостях, но я не удивлен, что ты их пропустил. Ему уделили не слишком много места, и после него, насколько я знаю, не осталось никого, кто стал бы его оплакивать. Что же касается его «секретного оружия», – Кроу невольно вздрогнул, – его секрет умер вместе с ним. За что мы тоже должны быть благодарны.

– Значит, кладбище, которое ты упоминал в письме – то самое, где его должны похоронить? – предположил я.

– Кремировать, – поправил он. – Где его пепел развеют по ветру.

– По ветру! – Я щелкнул пальцами. – Теперь понял! «Штурм» значит «буря» – это немецкое слово, означающее бурю!

– И опять верно, – кивнул Кроу. – Но давай не будем торопиться?

– Торопиться! – фыркнул я. – Друг мой, я вообще ничего не понимаю!

– Не совсем так, – возразил он. – Перед тобой головоломка, для которой нет исходной картинки. Сложить ее нелегко, но как только ты закончишь складывать рамку, постепенно лягут как надо и остальные фрагменты. Итак, я говорил о том, как три недели назад увидел фотографию Магрусера. Помню, я тогда только что встал, и еще в халате принес утреннюю газету, чтобы почитать. Занавески были открыты, и за ними был виден сад. Было довольно прохладно, но вполне терпимо для этого времени года. Утро было сухим, и вереск словно манил меня, так что я решил прогуляться после того, как прочитаю новости и позавтракаю. Потом я открыл газету – и увидел перед собой лицо Штурма Магрусера!

Анри, я выронил газету, словно она была из раскаленного железа! Увиденное настолько потрясло меня, что мне пришлось сесть, чтобы не упасть. Меня довольно трудно вывести из равновесия, и можешь себе представить, какое потрясение требуется моему организму, чтобы настолько на него повлиять. А потом, когда я сел и нагнулся, чтобы поднять газету, случилось еще одно.

В саду неожиданно поднялся сильный ветер. Задрожала живая изгородь, над дорожкой взметнулась прошлогодняя листва. Вспорхнули птицы, словно почувствовав присутствие кого-то или чего-то невидимого. И внезапно возникли маленькие смерчи, пыльные вихри, поднимавшие в воздух листья, гравий и прочий мусор. Пыльные вихри, Анри, в марте, в Англии – полдюжины смерчей, пронесшихся вокруг Блоун-хауса в течение получаса! В любых иных обстоятельствах это был бы удивительный, чудесный феномен.

– Но не для тебя?

– Нет, – покачал он головой. – Тогда – нет. Я скажу тебе, что они значили для меня, Анри. Они говорили мне, что точно так же, как я узнал… нечто, узнали и меня самого! Понимаешь?

– Честно говоря, нет, – на этот раз была моя очередь покачать головой.

– Неважно, – помолчав, сказал он. – Достаточно того, что я воспринял эти странные вихри как знак того, что я действительно почувствовал нечто невыразимо опасное и непристойное в этом Штурме Магрусере. Мое открытие настолько меня напугало, что я сразу же занялся выяснением всего, что мог о нем узнать, чтобы понять, в чем заключается угроза и как лучше всего ее избежать.

– Могу я тебя на секунду прервать? – попросил я.

– Гм? Да, конечно.

– Насчет тех дат, про которые ты говорил, что они важны. Даты рождения и смерти Магрусера. В каком смысле они важны?

– А! До этого мы еще дойдем, Анри, – улыбнулся он. – Может, ты этого и не знал, но я также в каком-то смысле нумеролог.

На этот раз улыбнулся я.

– Ты имеешь в виду – вроде тех, что измеряют Великую пирамиду и находят в ее размерах разгадку тайн вселенной?

– Не будь столь несерьезен, де Мариньи! – отпарировал он и сразу перестал улыбаться. – Я не имел в виду ничего подобного. И в любом случае, не спеши высмеивать пирамидологов. Кто ты такой, чтобы утверждать, что может быть, а чего не может? Пока ты сам чего-то не постиг, относись к этому с уважением.

– О! – только и смог сказать я.

– Что касается дат рождения и смерти – попробуй эти: тысяча восемьсот восемьдесят девять, тысяча девятьсот сорок пять.

Нахмурившись, я пожал плечами.

– Для меня они ничего не значат. Они тоже важны?

– Это даты жизни Адольфа Гитлера, – сказал он, – и если ты сложишь отдельные цифры, ты обнаружишь, что они образуют пять девяток. Девять – важное число в оккультизме, означающее смерть. Число Гитлера девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять показывает, что он был настоящим Ангелом Смерти, и никто не мог бы в том усомниться! Кстати, если умножить пять на девять, получится сорок пять, последние две цифры числа тысяча девятьсот сорок пять – года его смерти. Это всего лишь один пример из древней науки. Так что, прошу тебя, Анри, не смейся больше над нумерологией…

Несмотря на замешательство, до меня все же начала доходить суть рассуждений Кроу.

– Ага! – снова сказал я. – У Штурма Магрусера, как и у Гитлера, даты жизни тоже складываются в сорок пять? Я прав? Посмотрим… первое число четвертого месяца тысяча девятьсот двадцать первого года… это будет восемнадцать… и четвертое число третьего месяца тысяча девятьсот шестьдесят четвертого… получается сорок пять!

Кроу кивнул и вновь улыбнулся.

– Да, ума тебе не занимать, Анри, – но ты упустил самое важное. Но сейчас это не имеет значения, продолжу свой рассказ…

Я уже говорил, что решил выяснить все возможное об этом человеке со странным именем, который сторонился камеры, владел крупным международным концерном и был способен напугать меня так, как никто прежде. Не спрашивай меня почему, но я знал, что действовать нужно быстро. Оставалось слишком мало времени до того… до того, как что-то произойдет.

Сначала, однако, я связался с моим другом в Британском музее, куратором Отдела особых изданий, и попросил его найти кое-что для меня в «Некрономиконе». Когда-нибудь я тебя с ним познакомлю, Анри. Он прекрасный человек. Похоже, немного не от мира сего – иначе и быть не может, если работаешь в таком месте, – но он столь свободен от злобы и греха, столь наивен и невинен, что я уверен – даже самое великое зло попросту не пристанет к нему. Что, впрочем, и к лучшему. Я никогда бы не попросил чересчур любопытного или подозрительного человека проникнуть в зловещие тайны книги Альхазреда.

Наконец я смог полностью сосредоточиться на Магрусере. Был полдень, и мой разум лихорадочно работал уже несколько часов, так что я начал чувствовать усталость, не столько физическую, сколько душевную. У меня также возникло странное ощущение, будто за мной наблюдают и наблюдатель таится где-то в моем саду!

Стараясь об этом не думать, я начал осторожно расспрашивать по телефону насчет Магрусера, но едва я произнес его имя, меня вновь охватило то же чувство, на этот раз более сильное, словно на весь дом опустилось невыразимое зло. А подняв взгляд от телефона, я снова увидел тень покачивающегося пыльного вихря, игравшего с листьями и ветками посреди дорожки.

III

– Страх мой сменился злостью. Что ж, если это война… то придется мне применить собственное оружие. Или если не оружие, то уж точно средства защиты.

Не буду вдаваться в детали, Анри, но ты знаешь, что я имею в виду. Я давно обладаю необходимыми знаниями, чтобы создавать своеобразные барьеры от сил зла; ни одному оккультисту или изучающему подобные вещи, который хоть чего-то стоит, без них не обойтись. Но недавно мне повезло, и я стал обладателем некоего… следует ли мне назвать его «заклинанием»? – по слухам, куда более действенного, чем все прочие.

О том, как мне в руки попало это «заклинание».

В декабре в Лондон прибыл Тельред Густау из Исландии, где он изучал извержение вулкана Сэртси. Во время извержения Густау выловил из моря некий очень древний предмет – по сути, настоящую капсулу времени из незапамятных эпох. Когда он связался со мной в середине декабря, он все еще не мог скрыть возбуждения. Он сказал, что ему требуется мой опыт, чтобы помочь разгадать тайну «старше самих динозавров» – его слова.