Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

• Название: Бесконечная шутка
• Автор: Дэвид Уоллес
• Жанр: Социальная фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-096355-3

В недалеком будущем пациенты реабилитационной клиники Эннет-Хаус и студенты Энфилдской теннисной академии, а также правительственные агенты и члены террористической ячейки ищут мастер-копию «Бесконечной шутки», фильма, который, по слухам, настолько опасен, что любой, кто его посмотрит, умирает от блаженства. Одна из величайших книг XX века, стоящая наравне с «Улиссом» Джеймса Джойса и «Радугой тяготения» Томаса Пинчона, «Бесконечная шутка» – это одновременно черная комедия и философский роман идей, текст, который обновляет само представление о том, на что способен жанр романа. Впервые на русском языке.

---

Невероятно сильнодействующий ДМЗ, оказывается, классифицируется как пара-метоксилированный амфетамин, но Пемулису после медленных и мучительных экскурсов в монографии MED.COM он кажется скорее схожим с антихолинергическо-делириумным классом, куда мощнее, чем мескалин, или МДА, или ДМА, или ТМА, или МДМА, или ДОМ, или СТП, или употребляемый внутривенно ДМТ (или турбина, или скополамин из дурмана, или флюотан, или буфотенин (он же «Джеки-О»), или анаденантера, или псилоцибин, или Сайлерт[56]; химически ДМЗ напоминает какой-то смешанный брак между лизергиновыми и мусцимолоидными, но значительно отличается от ЛСД-25 тем, что его воздействие менее визуальное и пространственно-церебральное, но более темпорально-церебральное и почти онтологическое, с некой примесью ускорения в стиле экспериментов с фенилкиламинами, благодаря чему потребитель воспринимает свои отношения с обычным потоком времени как радикально (и эйфорически, вот где голову поднимает схожесть с мусцимолами) измененные[57]. Невероятно сильнодействующий ДМЗ впервые был синтезирован из дериватива фитвиави – малоизвестной плесени, растущей только на других плесенях, – тем же неоднозначно везучим химиком из «Сандоз Фарм.», который впервые набрел на ЛСД, будучи еще относительно эфебным и зеленым органическим химиком, когда возился с эрготическим грибком с пшеницы. Открытие ДМЗ состоялось под занавес 1960-х до э. с, примерно когда Алан Уотте раздумывал над приглашением Т. Лири стать «Резонансным Писателем» в утопичной ЛСД-25-колонии Лири в Миллбруке, Нью-Йорк, на ныне канадской земле. Вещество, даже случайный синтез которого отправил химика из «Сандоза» на раннюю пенсию и просмотр ковра не моргая, невероятно сильнодействующий ДМЗ приобрел широкую известность в узких химических кругах как самая жуткая хрень, когда-либо рождавшаяся в пробирке. Также теперь это труднейшее для поисков рекреационное соединение во всей Северной Америке после сырого вьетнамского опиума, с которым вообще безнадега.

ДМЗ в химическом андерграунде Бостона иногда называют «Мадам Психоз», в честь популярной культовой очень раннеутренней радиоличности со студенческой радиостанции МТИ WYYY-109 – «Самое Большое Целое Число на всем диапазоне FM», которую Марио Инканденца и знаток статистики и гейм-мастер Эсхатона Отис П. Господ из ЭТА слушают почти с религиозным фанатизмом.

Пару раз в октябре Пемулису возможную транзакцию предлагал эннет-хаусовец с дневной смены из будки у ворот, который поднимает решетку в академию. У Пемулиса жесткая политика не производить транзакций с работниками ЭТА, которые попали на холм из «дома на полпути», т. к. он знает, что некоторые из них там по распоряжению суда, и точно знает, что там то и дело устраивают случайные анализы мочи, а типы вроде типов из Эннет-Хауса – как раз те люди, от которых теннисные таланты Пемулиса позволяли держаться подальше в плане социальной среды, общения и транзакций; так что его основная позиция по отношению к этим низкооплачиваемым чернорабочим – не быть дураком и типа зачем искушать судьбу.

Когда Пемулис подъезжает к Восточным кортам, они пусты и усеяны мячиками; большинство ребят еще на ланче. Общая комната Пемулиса, Трельча и Шахта – в общежитии Б в северной части второго этажа Западного корпуса, и из нижележащей столовой Пемулис слышит голоса и звон посуды, точно чувствует, что подают. Первым делом он садится за телефон и звонит в комнату Инка и Марио в Админке, где Хэл сидит около окна с риверсайдской версией «Гамлета», которую обещал Марио прочесть, чтобы помочь брату с частично основанным на ней концептуальным кинопроектом, сидит на крутящемся капитанском стуле без подушки под старой репродукцией детали с малоизвестной софткорной александрийской мозаики «Консумация левирата», закусывает энергетическим батончиком «АминоПэл®» в чрезвычайно расслабленном ожидании, на подлокотнике лежит телефон с уже выдвинутой антенной, на линдисфарнском ковре у ног Хэла – два тома фолио Барона по подготовке к SAT, «Тилден о спине» 1937-го года до э. с. издания переплетом вверх и ключи на шейной цепочке, – ждет в чрезвычайно расслабленной позе. Хэл специально берет трубку только после третьего звонка, как девчонка в субботу вечером.

– М-м-мяулло.

– Орел в гнезде, пакет при нем, при нем, – на линии ясный и конденсированный голос Пемулиса: – Повторяю. Орел в гнезде, пакет при нем.

– Пожалуйста, соверши преступление, – немедленный ответ Хэла Инканденцы.

– Батюшки-светы, – говорит Пемулис в телефон, подоткнутый под подбородок, аккуратно отклеивая подкладку «шляпы мистера Хауэла».

«Теннис и дикое дарование», текст читает Хэл Инканденца; 11,5-минутный цифровой развлекательный картридж, постановка, запись, монтаж и – согласно заявке – автор – Марио Инканденца; почетное упоминание среди участников из новоновоанглийского региона в ежегодном конкурсе «Новые глаза, новые голоса» «ИнтерЛейсТелИнтертенмент», апрель Года Простого-для-установки-Апгрейда для материнской-карты-с-миметичным-качеством-изображения-ТП-систем – «Инфернатрон»/«ИнтерЛейс» для дома, офиса, или мобильного варианта от ЮСИТЮ2007 (sic), почти ровно три года спустя после скоропостижной кончины доктора Джеймса О. Инканденцы

Вот как надевать большую, как плащпалатка, рубашку с серым лого ЭТА на груди.

Пожалуйста, аккуратно надень суспензорий и поправь эластичные резинки так, чтобы резинки не впивались в попу и не комкались в ней, а то все увидят, когда ты пропотеешь насквозь.

Вот как забинтовать больную лодыжку бинтами «Эйс» цвета кожи так плотно, что левая нога по ощущениям как полено.

Вот как выигрывать, после всего.

Это желтая железная сетчатая теннисная корзина «Болл-хоппер», полная грязно-зеленых старых тухлых мячей. Неси ее на Восточные корты, пока рассвет еще бледен и вокруг ни души, не считая траурных голубей, что кишат на заре в соснах, и воздух такой насыщенный, что видно собственное летнее дыхание. Подавай мяч в никуда. Навали из мячей кучу вдоль основания ограждения напротив, пока солнце взбирается над Бостонской бухтой, выступает легкий пот, а подачи начинают делать бум. Отключи голову, пусть оно само летит и бум, бум. Дрожь мяча об ограждение напротив. Сделай тысячу подач в никуда, пока Сам с фляжкой сидит и дает советы. Ноги старика белые и безволосые от десятилетий в штанах. Вот связка ключей на корте в шаге перед тобой, пока ты посылаешь тухлые мячи в никуда. После каждой подачи чуть не падай вперед и быстро хватай с земли ключи левой рукой. Вот как тренироваться выходить к сетке после подачи. До сих пор, даже годы спустя после смерти отца, ты оставляешь ключи только на полу.

Вот как держать палку.

Приучись звать ракетку палкой. Здесь все так делают. Это традиция: Палка. Продолжение твоей руки заслуживает прозвища.

Пожалуйста, не отвлекайся. Тебе покажут, как ее держать, только один раз. Вот как ее держать. Вот так. Забудь всю эту ерундистику про почти-восточный-бэкхэнд-для-слайса. Просто поздоровайся с ней. Пожми опойковую рукоятку палки. Вот как ее держать. Палка – твой друг. Вы станете очень близки.

Всегда крепко держись за друга. Твердая хватка критически важна и для контроля, и для силы. Вот как ходить с теннисным мячом в бьющей руке, сжимая его снова и снова в течение долгих периодов времени – в классе, за телефоном, в лаборатории, перед ТП, мокрый мяч для душа, в идеале – сжимать его всегда, не считая приемов пищи. Вот столовая академии, где у каждой тарелки лежит теннисный мяч. Ритмично сжимай теннисный мяч месяц за годом, пока не будешь обращать на него внимания не больше, чем на сердце, качающее кровь, а правое предплечье не увеличится в три раза больше левого, и пока с противоположного конца корта рука не будет похожа на лапу гориллы или стивидора, прилепленную к телу ребенка.

Вот как выполнять дополнительные индивидуальные тренировки перед утренними тренировками академии, до завтрака, чтобы после тысячного мяча, который сам Сам со своим великанским размахом и жуткими икрами забивает за горизонт, одной только улыбкой призывая к большим и великим демонстрациям усилий, чтобы после того, как у тебя открылось уже третье и последнее дыхание и тошнит, тошнить было нечем, и спазмы быстро прошли, и прохладно обдувал восточный ветерок, и ты чувствовал себя свежо и мог дышать.

Вот как влезть в красно-серые свитера ЭТА и выйти всей командой на пробежку 40 км вверх и вниз по авеню Содружества, даже если ты бы лучше сам себе волосы поджег, чем бежать в общей куче. Пробежка мучительная и бессмысленная, но решать не тебе. Твой брат едет на пассажирском месте, пока впадающий в маразм немец стреляет пульками тебе по ногам, и оба они смеются и кричат «Шнель». Энфилд находится к востоку от Холмов Разбитых Сердец[54] Бостонского марафона, которые прямо по Содружке за водохранилищем в Ньютоне. Пробежка по городу потной кучей утомляет. Пусть Сам положит длинную бледную руку тебе на плечо и скажет то, что ему говорил его отец: что талант – довольно страшный дар, что талант – сам по себе ожидание: он с тобой с самого начала, и ты либо его оправдываешь, либо нет.