Наталья Нестерова - Испекли мы каравай

• Название: Испекли мы каравай
• Автор: Наталья Нестерова
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-112135-8

Что в жизни может быть чудеснее нежных заботливых женских рук? Не трудитесь – придумать невозможно! Обычно о мастерах говорят: «У мужика золотые руки!» А то, что и у женщин руки могут не только укачивать ребенка, ласкать любимого, утешать страдающего, забывают. Героини этой книги все как одна кудесницы – их руки, на первый взгляд, творят обычные вещи: рисуют, ткут, пекут, мастерят, а на самом деле совершают восхитительное таинство, доступное тем, кто знает наслаждение творчеством. Мастеровому человеку нелегко добиться признания, а если этот человек женщина, то ему нелегко вдвойне. Счастье, если рядом оказывается спутник, чья любовь спаяна с восхищением талантом избранницы. Какие они, девочки-кудесницы, в детстве? Тихие незаметные скромницы или шумные, эффектные воображалы? Они разные… В сборник вошли два романа «Испекли мы каравай» и «Средство от облысения».

---

Филипп шлепал по улицам босиком, на него смотрели подозрительно-насмешливо, но косые взгляды почему-то вызывали не стыд, а веселье. Дом Арины находился недалеко от парка, Филипп жил на другом конце города. Арина настояла, чтобы Филипп подождал ее во дворе, она сбегает за какой-нибудь папиной обувкой. Папа и мама оказались дома.

– Дай на время свои кроссовки, – торопливо попросила Арина отца. – И носки.

– Зачем? – насторожился папа.

– Кому? – уточнила мама.

Арина спешила, почему-то боялась, что Филипп может уйти, не дождаться. Ей хотелось поскорее хоть как-то загладить свой идиотский промах.

– Это одному парню, – быстро объясняла Арина. – Он утопил свои кроссовки, то есть утопил одну, потому что думал, что я утопила сначала другую, а я не топила, просто глупо пошутила.

Родители ничего не поняли.

– Какому еще парню? – спросил папа.

Мамин вопрос, как всегда, был точным:

– Где этот парень?

– Сидит во дворе, – махнула рукой в сторону балкона Арина. – Папа, у тебя, кажется, есть новые кроссовки? Дашь? Только подойдет ли размер?

Родители, не отвечая, прошествовали на балкон. Арине ничего не оставалось, как последовать за ними. Она помахала рукой Филиппу, он помахал в ответ.

С высоты третьего этажа родители не могли хорошо рассмотреть парня, но существенные нарушения заметили.

– Почему он босой? – спросил папа.

– Я же объясняла! – вспылила Арина. – Мы катались на лодке, Филипп выбросил кроссовку в воду, думал, что я другую утопила. Он думал, потому что я сказала, а я сказала для игривости. Что тут непонятного?

– Все! – ответил папа.

Мама, видя дочь в непривычном возбуждении, решила, что к объекту волнения Арины надо присмотреться внимательнее.

– Пусть босой мальчик поднимется в квартиру, – постановила мама.

Так получилось, что после первого же свидания родители Арины познакомились с Филиппом. Когда история с утопленными кроссовками была восстановлена, над Ариной потешались в три голоса. Правда, Филипп быстро переметнулся, стал говорить, что шутка была прикольной, просто он не въехал. Родителям Филипп понравился.

Арина и Филипп виделись каждый день. Он норовил заглянуть в кондитерский цех во время работы, а после смены они гуляли по городу, обедали в кафе, ходили в кино – не расставались до позднего вечера. У Арины росло и крепло чувство, которое она назвала бы не любовью, а родственностью.

Однажды она так и сказала Филиппу:

– Ты мне точно родной! Как брат-близнец. Будто нас разлучили в детстве, а теперь мы встретились и понимаем друг друга с полуслова и наговориться не можем.

Филиппа ее признание не порадовало.

– Только фараоны женились на своих сестрах, – сказал он.

Арина вспыхнула, услышав это замаскированное объяснение в любви, и смущенно возразила:

– Чем плохи фараоны? Они те же цари.

– Фараоны выродились, – напомнил Филипп.

– А я на экзаменах провалюсь, – вздохнула Арина без всякой связи с предыдущей темой. – Мама и папа мечтают, чтобы я в институт поступила, но ничего не выйдет.

Арина все свободное время проводила с Филиппом, учебников так и не открыла.

– Хочешь, я вместе с тобой буду поступать? – великодушно предложил Филипп.

– Правда? – обрадовалась Арина. – Там есть механический факультет.

– Мы провалимся оба, – продолжал Филипп, – и твоим родителям будет не так обидно.

Но они, к большому удивлению, поступили. На устных вступительных экзаменах нужно было хоть экать, хоть бэкать, хоть мычать – только не молчать. Письменные экзаменационные работы, наверное, никто и не читал. Филиалу института требовалось выполнить план набора коммерческих студентов, и брали всех без разбора, лишь бы плату внесли.

Арина и Филипп были уверены, что вылетят после первой сессии, и снова ошиблись. Деньги решали все. Только за экзамены теперь платили не в кассу, а сбрасывались, староста группы передавал деньги преподавателям, те рисовали в зачетках положительные оценки. Ситуация повторилась и в летнюю сессию. Ребята могли себе позволить потратиться на экзамены, хотя сама по себе ситуация с липовой учебой отдавала бессмысленностью – платить деньги за незнание, за корочку в будущем, за студенческий отпуск? Через два года филиал в их городе закрыли, и сдавать сессию нужно было в Москве. Там вовсю катил тот же конвейер поборов перед экзаменами.

Справедливости ради нужно сказать, что в столице некоторые предметы и спецкурсы по хлебопечению заинтересовали Арину, она ими увлеклась и сдавала экзамены честно, без денег. Филипп тоже почерпнул немало полезного в дисциплинах по ремонту, монтажу и сервисному обслуживанию хлебопекарного и кондитерского оборудования. Преподаватели были винтиками в давно отлаженной системе, хорошо зарабатывали на незнании студентов, но, истосковавшись по настоящим ученикам, если видели мало-мальскую заинтересованность в своих предметах, горячо откликались.

Филипп и Арина поженились на втором курсе. Во время подготовки к свадьбе Арина гораздо больше пыла и заинтересованности выказала свадебному караваю, чем подвенечному платью. Что платья? Они все красивые, одно другого наряднее, ошибиться невозможно. Другое дело – каравай. Арина раззадорила профессиональную гордость сослуживиц. Десять раз поссорилась и помирилась с товарками, рыдала и доводила до слез технолога. И все-таки они добились нужного вкуса теста, испеченный свадебный каравай своим украшением напоминал покрытую лаком деревянную скульптуру, вырезанную рукой мастера. Рецепт этого каравая потом взяли в ассортимент, в продаже он значился как «Каравай свадебный элитный», а в цехе его все называли «Аришкин». После успеха с караваем Арина попыталась внедрить и другие свои задумки, но столкнулась с жестким и безоговорочным сопротивлением коллег. Одно дело – свадьба у самой молодой сотрудницы, тут все костьми легли и капризу потакали. Другое дело – всякую блажь на поток ставить. «Из яиц и курочки сделает и дурочка», – напомнили Арине поговорку. А им нужно было извернуться без яиц и курочки, да с большим припеком работать.

Загодя было решено, что Филипп переезжает к Арине. У нее была своя комната, а Филипп в точно такой же двушке делил комнату с сестрой и братом, родители – в соседней. Но накануне свадьбы кто-то спросил Филиппа: «В примаки идешь?» Он не понял, посмотрел в Интернете, что такое «примак». Словарь Даля не порадовал: примаком называют зятя, принятого в дом тестем. Примак – он же призяченый, влазень и животник.

– Я влазнем не хочу быть! – заерепенился Филипп. – Тем более – животником!

Его строптивость Арине показалась глупой, о чем она прямо и заявила. Но Филипп стоял на своем – как-нибудь поместимся у моих или давай комнату снимать. Обычно покладистый и мягкий, Филипп вдруг уперся – не сдвинешь. Нашла коса на камень.

Полюбив Филиппа, Арина не только расцвела и выглядела настоящей красавицей, но и не поглупела, как часто бывает со счастливыми девушками, у которых первый чувственный опыт тормозит работу мозга. Напротив, Арина стремительно набиралась мудрости, словно внутри нее открылась и активно наполнялась копилка женской науки. И то, до чего Арина доходила своим умом, методом проб и ошибок, не описывалось ни в одном журнале.

Арине удалось переубедить Филиппа, приведя в пример известного и заслуженного государственного деятеля:

– Человек всю жизнь носит фамилию Примаков. И не стесняется! И достиг высот, и никто его влазнем или животником не дразнит. Не место красит человека!

Примаков на Филиппа подействовал, и в примаках Филипп зажил славно. Родители и молодые сосуществовали на зависть мирно. Никто не спорит, что новой и старой семье лучше жить порознь. Но если нет такой возможности, любящие и деликатные люди сумеют проявить терпение, пойти на компромисс или даже на жертвы ради доброй атмосферы в доме. Родители старались ни в чем не стеснять молодых и предоставить им максимум интима. Слышимость в квартире была как в карточном домике, поэтому мама и папа Арины вечером включали телевизор на полную громкость и засыпали под оглушительные вопли позднего рок-концерта. Когда случались мелкие бытовые споры, общее мнение отсутствовало, то группировки менялись: то тесть с зятем выступали единым мужским фронтом, а мама с дочкой противились покупке нового перфоратора в ущерб зимним сапожкам, то зять с тещей объединялись против слишком частых и вредных для фигуры Арининых печений. Отец Арины, давно махнувший рукой на лишний вес, стал на защиту дочери, не желая отказываться от вкуснейших булок-плюшек и пирогов-расстегаев.

Богатство свалилось на Арину неожиданно, хотя никакого чуда в этом не было. Одному состоятельному человеку приглянулся старый деревенский дом прабабушки Гали. Дом стоял в живописном месте, при доме участок в двадцать соток, а если прикупить бывшее картофельное поле, то захватывался спуск к реке с маленьким песчаным пляжем. Для Арины и ее родителей старый дом был головной болью. Машины у них не имелось, от конечной остановки автобуса до деревни нужно топать пять километров и все тащить на себе – от инструментов и гвоздей, до хлеба и еды.