Артем Драбкин - 22 июня – 9 мая. Великая Отечественная война

• Название: 22 июня – 9 мая. Великая Отечественная война
• Автор: Артем Драбкин
• Жанр: Военное дело; спецслужбы
• ISBN: 978-5-699-57434-6

Уникальная энциклопедия ведущих военных историков. Первый иллюстрированный путеводитель по Великой Отечественной. Полная история войны в одном томе. Великая Отечественная до сих пор остается во многом «неизвестной войной» – сколько ни пиши об отдельных сражениях, «за деревьями не разглядишь леса». Уткнувшись в холст, видишь не картину, а лишь бессмысленный хаос мазков и цветных пятен. Чтобы в них появился смысл и начало складываться изображение, придется отойти хотя бы на пару шагов: «большое видится на расстояньи». Так и величайшую трагедию XX века не осмыслить фрагментарно – лишь охватив единым взглядом. Новая книга лучших военных историков впервые предоставляет такую возможность. Это не просто хроника сражений; больше, чем летопись боевых действий, – это грандиозная панорама Великой Отечественной, позволяющая разглядеть ее во всех подробностях, целиком, объемно, «в 3D», не только в мельчайших деталях, но и во всем ее величии.

---

Выступление Сталина, шокировавшее население СССР, сыграло очень важную роль в перестройке массового сознания на военный лад. Узнав о проигрыше Приграничного сражения, люди утратили последние шапкозакидательские иллюзии и осознали, что война будет долгой и тяжелой. Выступление Сталина не только отрезвило население, но и консолидировало его. Сразу после 3 июля НКВД отмечал улучшение настроений в обществе. Осознав всю опасность положения на фронте, люди были рады тому, что им сказали правду. К началу августа страна превратилась в военный лагерь. Все работало на нужды армии и обороны. Витрины городских магазинов заложили мешками с песком, во дворах и подвалах оборудовали бомбо- и газоубежища. В кинотеатрах шли первые «Боевые киносборники» и выпуски кинохроники «С фронтов Отечественной войны». Шок первых дней войны прошел. Теперь она стала частью обыденной жизни.

10 июля Сталин лично принял командование Красной Армией в качестве Верховного Главнокомандующего, а также создал главные командования стратегических направлений – Северо-Западного во главе с маршалом К.Е. Ворошиловым, Западного во главе с маршалом С.К. Тимошенко и Юго-Западного во главе с маршалом С.М. Буденным. 12 июля было положено начало созданию антигитлеровской коалиции. В Москве было подписано советско-английское соглашение «О совместных действиях в войне против Германии». Стороны обязывались оказывать друг другу помощь и поддержку, а также не вести переговоры и не заключать перемирие или мирный договор, кроме как с обоюдного согласия. 16 июля для восстановления пошатнувшегося боевого духа красноармейцев в войсках вновь были введены должности комиссаров, упраздненные в 1940 году. 30 июля между СССР и польским правительством в изгнании было подписано соглашение о восстановлении дипломатических отношений, взаимопомощи в войне против Германии и о формировании на территории Советского Союза польской армии.

Сдавшиеся красноармейцы идут в тыл к немцам. Лето 1941 г. Снимок сделан из кузова грузовика в немецкой колонне, идущей по дороге

Подбитые советские танки – легкий Т-26 и тяжелый КВ-1 3-й танковой дивизии, потерянные 5 июля 1941 г. в боях c немецкой 1-й танковой дивизией на дороге Псков-Остров

Мобилизация

Отправка на фронт советских солдат и командиров, июнь 1941 г.

Советские девушки-добровольцы направляются на фронт. Лето 1941 года

На лето 1941 года пришлась и первая волна всеобщей воинской мобилизации. В Красную Армию призывались молодые люди 1918-1923 годов рождения, кроме работающих на военных заводах, трактористов и комбайнеров. Матери и жены плакали, провожая мужчин на войну. В деревнях вся тяжесть сельских забот теперь легла на женские плечи. Дмитрий Булгаков, житель Курской области, вспоминает: «На второй день после объявления войны, призывникам были вручены повестки с приказом явиться в сельсовет. Деревня плакала, провожая мужиков на войну. В сентябре объявили о том, что все мужчины, рождения с 1890 по 1923 годам были призваны и эвакуированы на юго-восток».Одновременно с призывом шла запись добровольцев, как мужчин, так и женщин, в истребительные отряды и народное ополчение. Вспоминает Наталья Пешкова: «Я только закончила десять классов, у нас был выпускной вечер на Красной площади, а на следующий день началась война. Ну, а поскольку я считала себя не хуже чем Жанна Д’Арк, то сразу побежала в райком комсомола, откуда меня и отправили в дружину санинструкторов, которая была организована в нашей же школе».

Люди рвались воевать по разным причинам. Кто-то из любви к Родине, кто-то, чтобы не отрываться от друзей, позднее появился мотив личной мести за погибших родных и товарищей, кто-то рассуждал как Николай Смольский, окончивший летное училище и очутившийся в Запасном авиаполку, где по его мнению можно было спокойно просидеть всю войну: «Я начал искать возможность вырваться на фронт: «Вот спросят меня дети: «А что ты делал, папа, когда все воевали?» Что я им отвечу?» Зимой 41-го появилась и еще одна причина – голод. Снабжение тыла шло по остаточному принципу, люди недоедали. Страна напрягала все усилия претворяя в жизнь лозунг «Все для фронта! Все для победы!» В этой ситуации, зная, что на фронте кормят лучше, мужчины стремились в армию.

НЕВИДИМЫЙ ФРОНТ

В первые дни Великой Отечественной войны прекратили свою работу легальные резидентуры советской разведки в Германии, в странах, союзных с немцами, и в оккупированных ими государствах, поскольку все сотрудники советских учреждений были депортированы на родину. Военная разведка потеряла связь с агентами в 11 европейских странах. Сами разведчики и их агенты оставались на свободе, но передать добытые сведения в Москву они не могли. Аналогичная ситуация сложилась с агентурными сетями, созданными в приграничных военных округах. После 22 июня 1941 года связь Центра с большинством этих разведчиков была утрачена вплоть до конца войны. Разведгруппы не имели в своем распоряжении достаточного количества радиостанций и радистов. Сама радиоаппаратура была громоздкой и часто ломалась. Не хватало батарей для раций. Радиус действия радиостанций не превышал тысячи километров, и их сигналы принимались только в западных областях Советского Союза, не достигая ни Москвы, ни тем более Куйбышева (ныне – Самара), куда были эвакуированы основные подразделения аппарата военной разведки. Алгоритмы шифрования и ключи, которыми пользовались советские разведчики, первое время оставались неудобными в использовании и требовали много времени на шифрование и расшифровку сообщений. Кроме того, германская контрразведка активно использовала методы радиопеленгации для обнаружения радиостанций советской разведки. Значительную часть полученной информации в Центр разведчики передать так и не смогли. Связь с большинством довоенных агентов удалось восстановить только в 1945 году, когда Красная Армия освобождала государства Европы. Для особо важных сведений использовали случайные каналы связи или курьеров. Но если в мирное время такие гонцы относительно свободно и безопасно перемещались по европейским странам, то во время войны это стало почти невозможно – курьера могла захватить контрразведка, он мог погибнуть в результате атаки подводной лодки на гражданский корабль или под бомбежкой. Однако на Дальнем Востоке – в Японии и Китае – агентурные группы советской военной разведки практически полностью сохранили работоспособность. Продолжало действовать несколько нелегальных резидентур во Франции, Бельгии, Голландии. Чрезвычайно эффективно действовала советская разведка в Соединенных Штатах и Великобритании и в нейтральных странах – Швеции и Швейцарии.

Руководитель советской разведывательной группы «Дора» в Швейцарии Шандор Радо

Призывники на улицах Ленинграда 1941 г. Витрины магазина «Фрукты» уже заклеены полосками бумаги

Суд над руководителями Западного фронта

Части немецкой 7-й танковой дивизии движутся через советскую деревню. Лето 1941 года

Пока в «котлах» под Волковыском и Новогрудком гремели последние выстрелы, печальную судьбу своих подчиненных разделил командующий Западным фронтом генерал Д.Г. Павлов. Первое крупное поражение в ходе войны с немцами было сильным ударом по репутации Красной Армии и Советского Союза в целом. Руководству СССР понадобились «стрелочники» – виновники прорыва танков Гудериана через Брест к Минску, которых можно придать суду трибунала и примерно наказать. Помимо Павлова были арестованы начальник штаба Западного фронта генерал-майор В.Е. Климовских, командующий воевавшей под Брестом 4-й армией генерал-майор А.А. Коробков и еще несколько человек. На допросах в НКВД Павлов своей вины не признал, ссылаясь на объективные причины неудачи в сражении с немцами в Белоруссии. С позиций сегодняшнего дня можно утверждать, что правда была на стороне генерала, а злого умысла в его действиях не просматривается. Ошибки Павлова являлись достаточно типичными для советских командующих того периода. Интересно, что обвинение в заговоре в конечном итоге с него было снято. В окончательной версии обвинения сказано, что арестованные генералы «проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками». Бывшие руководители Западного фронта во главе с Павловым были поспешно признаны виновными и расстреляны.

Цепочка наказаний за события лета 1941-го не закончилась судом над руководством Западного фронта. Попавший в плен командир 4-й танковой дивизии А.Г. Потатурчев был освобожден в 1945 году, но в ходе спецпроверки арестован органами НКВД. Подробности следствия по его делу на данный момент неизвестны. Возможно, что эти материалы были уничтожены. Однако сохранились стенограммы допросов генерала в немецком плену, где он давал довольно подробные показания относительно организационной структуры своей дивизии и даже рисовал схемы. Разглашение совершенно секретных сведений, разумеется, неблагоприятно сказалось на результатах спецпроверки органами госбезопасности после войны. Даже немцы, допрашивавшие Потутарчева, довольно жестко высказались о его пространных показаниях: «Он охотно дает данные о своей дивизии, ее структуре и боевом применении, даже о тактических основах действий русских танковых сил. Ему, по-видимому, совершенно не приходит в голову, что тем самым он, с нашей точки зрения, нарушает священнейший долг офицера. У него отсутствует сознание национальной чести и долга, которое является у нас само собой разумеющимся».