Джей Кристофф - Неночь

• Название: Неночь
• Автор: Джей Кристофф
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-111528-9

В стране, где светят три солнца и ночь никогда не наступает, юная Мия Корвере приходит в школу ассасинов, чтобы стать убийцей и отомстить тем, кто уничтожил её семью. Мия лишилась родных после того, как ее отец пытался поднять восстание и потерпел неудачу. Оставшись в одиночестве, без поддержки друзей, она пряталась в городе, построенном из костей мертвого бога. Ее преследовали Сенат и бывшие товарищи отца. Однако у девушки есть редкий дар и он открыл для нее двери в будущее, о котором она не могла и помыслить.

---

– А ты красотка, – сказал он[8].

Она смерила его взглядом, а затем вновь обратила взор угольно-черных глаз на море.

– Вы мне не интересны, сэр.

– Ой, да ладно, не будь такой серьезной, милая. Я всего лишь пытаюсь быть дружелюбным.

– Благодарю, сэр, но у меня хватает друзей. Пожалуйста, оставьте меня в покое.

– А мне ты показалась довольно одинокой, милочка.

Он протянул руку и притворно-ласковым жестом убрал волосы с ее щеки. Девушка повернулась. Шагнула ближе с улыбкой, которая, откровенно говоря, была ее главным достоинством. И, заговорив, достала стилет и прижала его к причине почти всех мужских бед; ее улыбка становилась все шире, глаза округлялись все больше.

– Еще раз прикоснетесь ко мне, сэр, и я скормлю ваши бубенцы гребаным дракам.

Девушка надавила сильнее на самое сердце его проблем – которые, без сомнений, испарились за эти пару секунд, – и Павлин взвизгнул. Побледнев, он отошел, пока никто из дружков не заметил его оплошности. А затем, изобразив лучший поклон из своего арсенала, ретировался, чтобы убедить себя, что рука, в конце концов, не такой уж и плохой вариант.

Девушка повернулась обратно к морю. Спрятала кинжал за ремень.

Как я и говорил, она не была лишена обаяния.

Пытаясь больше не привлекать внимания, она держалась обособленно, выходя только чтобы поесть или подышать свежим воздухом в глухую неночь. Ей нравилось коротать время на гамаке за чтением фолиантов, подаренных стариком Меркурио. Девушка напряженно вчитывалась в ашкахские письмена, но кот из теней помогал ей с самыми трудными отрывками – свернувшись клубком в ее волосах и наблюдая из-за плеча, как она изучает «Аркимические истины» Гипации и иссушенный том «Теорий Пасти» Плиенеса[9].

Сейчас она сидела над «Теориями», озабоченно сдвинув брови.

– …Попытайся еще раз… – прошептал кот.

Девушка потерла виски и скривилась.

– У меня уже голова болит от этих текстов.

– …О-о, бедное дитя, может, поцеловать тебя в лобик, чтобы головка перестала бо-бо?..

– Детский лепет. Этому учат любого мелкого головастика!

– … Эти тексты писались не для итрейцев…

Она вновь вернулась к паучьим письменам. Прочистив горло, зачитала:

– Небо над Итрейской республикой освещается тремя солнцами – их принято считать глазами Аа, бога Света. Неслучайно немытые зачастую именуют Аа «Всевидящим».

Она вздернула бровь и покосилась на кота из теней.

– Я часто моюсь.

– …Плиенес был ханжой…

– Ты хочешь сказать, придурком?

– …Продолжай…

Вздох.

– Самое большое из трех солнц – неистовый красный шар, именуемый Сааном – «Провидцем». Шатаясь по небесным просторам, как разбойник, которому нечем заняться, Саан парит в вышине около ста недель подряд. Второму солнцу дали имя Саай – «Знаток». Маленький голубой приятель восходит и заходит быстрее своего брата…

– …Родича… – исправил кот. – …У существительных в древнеашкахском нет родовой принадлежности…

– …быстрее своего родича, и его визиты длятся около четырнадцати недель подряд, поскольку основную часть времени он проводит за горизонтом. Третье солнце – Шиих. «Наблюдатель». Бледно-желтый гигант бродит по небесам почти так же долго, как и Саан.

– …Очень хорошо…

– Между периодами неустанного блуждания солнц итрейцы познают и настоящую ночь – которую называют «истинотьма», – но лишь на короткий промежуток каждые два с половиной года. Все остальные вечера – вечера, проводимые в тоске по темноте, в которой можно пить со своими товарищами, заниматься любовью с возлюбленными…

Девушка ненадолго замолчала.

– Что значит «ошк»? Меркурио не учил меня этому слову.

– …Неудивительно…

– Значит, это как-то связано с сексом.

Кот перебрался на другое плечо, не потревожив ни единого ее волоска.

– …Это значит «заниматься любовью, когда любви нет»…

– Ясно, – девушка кивнула, – …заниматься любовью с возлюбленными и трахать шлюх (или же наоборот) – они должны терпеть непрерывный свет так называемой неночи, освещаемой одним или многими глазами Аа в небесах. Почти три года без настоящей темноты.

Девушка шумно захлопнула книгу.

– …Замечательно…

– Голова раскалывается.

– …Ашкахские тексты писались не для слабых умов…

– Вот спасибо!

– …Я не это имел в виду…

– Даже не сомневаюсь, – она встала, потянулась и потерла глаза. – Давай подышим свежим воздухом.

– …Ты же знаешь, что я не дышу…

– Я подышу. Ты посмотришь.

– …Как угодно…

Парочка поднялась на палубу. Ее шаги – не громче шепота, а движения кота и вовсе бесшумны. Ревущий ветер знаменовал перемену к неночи – воспоминание о голубом Саае медленно тускнело на горизонте, оставляя лишь Саана отбрасывать свой угрюмый красный свет.

Палуба «Кавалера» была почти пустой. За штурвалом стоял громадный криворожий рулевой, на «вороньем гнезде» – двое дозорных. Молоденький юнга (все равно на голову выше девушки) дремал, опершись на ручку швабры и мечтая об объятиях горничной. Корабль плыл по Морю Мечей уже пятнадцать перемен, к югу от судна тянулся кривоватый берег Лииза. Девушка увидела вдали другой корабль, размытый силуэт в свете Саана. Тяжелый линкор плыл под тремя солнцами итрейского флота, рассекая волны, как кинжал из могильной кости – глотку старого палача.

Кровавая гибель, которой она одарила мужчину, тяжким грузом давила на грудь. Тяжелее, чем воспоминание о гладкой твердости красавчика, о его поте, оставленном на ее коже. Хоть этот молодой саженец расцветет в убийцу, которую справедливо будут бояться другие убийцы, сейчас она была всего лишь ростком, и воспоминания о лице палача, когда она перерезала ему горло, вызывали… противоречивые чувства. Не слишком приятное зрелище – наблюдать, как человек ускользает из потенциальной жизни в окончательную смерть. Но совсем другое дело – быть тем, кто подтолкнул его к этому. Несмотря на уроки Меркурио, она все еще была шестнадцатилетней девушкой, свершившей свое первое убийство.

Во всяком случае, первое преднамеренное.

– Ну здравствуй, милочка.

Голос вывел ее из раздумий, и девушка обругала себя за неосмотрительность. Чему учил ее Меркурио? «Никогда не становись спиной к комнате». Можно, конечно, возразить, что недавнее кровопролитие представляло собой достойное отвлечение и что палуба корабля не «комната», но в ее ушах все равно прозвучал ответный удар ивового прута старого ассасина.

«Два подъема по ступенькам! – рявкнул бы он. – Туда и обратно!»

Она повернулась и увидела юного матроса с павлиньим пером на фетровой шляпе и соблазнительной улыбкой. Рядом с ним стоял еще один мужчина – широкий, как мост, рукава рубашки безобразно плотно облегали крупные мышцы, напоминая плохо скроенные мешки, набитые грецкими орехами. С виду похож на итрейца – загорелый, голубоглазый, во взгляде – отпечаток тусклого блеска улиц Годсгрейва.

– Я надеялся, что мы еще встретимся, – сказал Павлин.

– Судно не настолько большое, чтобы надеяться на обратное, сэр.

– Сэр, значит? Когда мы беседовали в последний раз, ты грозила лишить меня самого драгоценного и скормить рыбам.

Она исподлобья посмотрела на мужчину. На мешок с грецкими орехами.

– Не грозила, сэр.

– То бишь это было обычное бахвальство? Пустая болтовня, за которую, держу пари, причитается извинение.

– И вы примете мои извинения, сэр?

– В каюте – несомненно.

Ее тень пошла рябью, как воды мельничного пруда, поцелованные дождем. Но Павлин был слишком поглощен своим негодованием, а отморозок с орехами вместо мозгов – мыслями о том, как он сделает девушке восхитительно больно, если останется с ней на пару минут в каюте без окон.

– Вы же понимаете, что мне достаточно просто закричать? – спросила она.

– И как долго, по-твоему, ты сможешь кричать, – Павлин улыбнулся, – прежде чем мы скинем твою тощую задницу за борт?

Она покосилась на капитанскую палубу. На «воронье гнездо». Падение в океан равносильно смертному приговору – даже если «Кавалер» развернется, она плавает немногим лучше якоря, а Море Мечей кишит драками, как прибрежные бордели – шлюхами.

– Это и криком будет сложно назвать, – согласилась девушка.

– …Прошу прощения, дорогие друзья…

Головорезы начали оглядываться в поисках источника голоса – они не слышали, чтобы к ним кто-то подходил. Оба повернули головы, Павлин весь надулся и нахмурился, чтобы скрыть свой испуг. И там, на палубе позади них, они увидели кота из теней, облизывающего себе лапу.

Он был тонким, как старый пергамент. Силуэт, вырезанный из ленты мрака, недостаточно плотный, чтобы не видеть палубу сквозь него. Голос звучал как шорох атласной простыни на прохладной коже.