Люси Уорсли - В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта

• Название: В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта
• Автор: Люси Уорсли
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-00131-062-4

Эта новая биография Джейн Остин отличается от прочих особой погруженностью в эпоху, чрезвычайно бережным и точным воссозданием атмосферы, в которой жила и творила автор любимых миллионами читателей произведений. Дочь сельского пастора, Джейн никогда не имела собственного дома и всю жизнь была вынуждена переезжать с места на место, иногда пользуясь гостеприимством богатых родственников, а временами ютясь в съемном жилье. Историк английского быта Люси Уорсли ведет читателя по связанным с жизнью и творчеством великой соотечественницы адресам, знакомя читателя с миром окружавших ее вещей и воссоздавая атмосферу ее повседневной жизни. Написанная на основе огромного фактологического материала – писем и воспоминаний современников, газетных публикаций, литературных произведений той поры, сочинений самой Джейн Остин, – эта «биография сквозь призму быта» помогает понять, почему в ее творчестве такое большое значение придается дому, который воспринимается то как уютное гнездышко, то как место заточения, то как недостижимая мечта.

---

Наше представление о доме как о территории отдыха и общения было совершенно чуждо георгианцам, которые занимались тяжелым домашним трудом. Каких физических затрат требовало одно наведение в таком жилье чистоты и порядка! Стирка, готовка, уборка: все это отбирало уйму сил и времени.

К тому же мистер Остин фактически разделил со своими прихожанами их сельскохозяйственную повинность. «В тех краях, – изрек в 1802 году член парламента, – каждый приходской священник – в определенной степени земледелец; он, ex officio[3], отчасти фермер». Помимо церковной земли мистер Остин распоряжался фермой Чиздаун в 195 акров и пытался извлекать из нее прибыль. Поэтому Остины жили сельскохозяйственными циклами, от праздника стрижки овец до праздника урожая, и наоборот.

«Фактотум» мистера Остина Джон Бонд особенно радовался «отдохновению» ежегодного праздника урожая. Это он заведовал делами на арендованной мистером Остином ферме. Джон Бонд не учился грамоте, но умудрялся вести отчетность, рисуя на дубовом столе ему одному понятные закорючки. По деревенскому обычаю он обвенчался со своей женой Энн только после рождения их первой дочки. Но малютка Ханна вскорости умерла; отпевал ее мистер Остин. Хозяин и слуга со временем подружились. Однажды мистер Остин и его сосед фермер вскладчину купили стадо овец и, «дабы разделить его по справедливости, порешили отпереть загон и половину стада, которая вывалит оттуда первой, считать пасторской». Джон Бонд незаметно сделал так, чтобы первой выбежала самая лучшая овца. «Я заприметил ее сразу, как вошел, – рассказывал он, – и когда мы отворили загон, я хвать ее палкой, она и деранула вон». Мистер Остин и Джон Бонд, пастор и хват.

И миссис Остин могла по праву называться фермершей. Едва оправившись от путешествия на пуховой перине, она взяла на себя управление маленьким предприятием, которое обеспечивало ее многочисленную семью пропитанием с церковной земли и огорода. Хозяйственные постройки, сгрудившиеся справа, или к западу, от пасторского дома, включали прачечную, «мотыжную», амбар, пивоварню и сенной сарай. Имелись вдобавок птичник и маслобойня с сыроварней. («Я была невозмутима, как сливочный сыр», – великолепно выразится потом Джейн.) В птичнике поселились индюшки, утки, куры и цесарки, а миссис Остин очень привязалась к своим коровам, которых выпасала на церковном лугу. «Моя олдернейская малышка доится неплохо и дает столько масла, что нам не съесть». Со временем она приобрела быка и не меньше шести коров, но мелких. «Если бы вы их увидели, то обхохотались бы, – пишет она, – потому что они чуть крупнее осла».

Еще миссис Остин обожала сама работать в саду. «Согреваются члены, кровь струится быстрее, // Как в саду помашу я мотыгой своею», – писала она в шуточном стишке, которые любила сочинять. Она умело выращивала картофель, ввезенный из Нового Света и считавшийся в Хэмпшире восемнадцатого века иноземным новшеством. Как-то раз она угостила им одну прихожанку, и та ела да похваливала. По рассказам, миссис Остин посоветовала ей развести картофель в собственном огороде, но предложение было с ходу отвергнуто: «Нет, нет, картошка хороша для вас, дворян, она ведь наверняка ужасно дорого обходится». Жены священников были для прихожан благодетельницами, раздающими советы и подарки. Жена викария соседнего прихода умудрилась привить от оспы сотни крестьян, делая передышку только «в пору уборки урожая, потому что работнику было бы неспособно провести несколько дней страды с распухшей рукой».

Впоследствии члены семьи Остин вошли в своего рода сговор с целью скрыть свое скромное происхождение и изобразить жизнь своей знаменитой тетушки гораздо более легкой, более изысканной, более праздной, чем она была в действительности.

«Я думаю, нелегко будет раскопать документы, тщательно припрятанные от нас предыдущим поколением», – писал один из них предполагаемому биографу. Внучка миссис Остин Анна (сама даровитая писательница) подарила нам знаменитое описание своей бабушки, коротающей часы в Стивентоне. У Анны миссис Остин всегда отдыхает, «восседая» в «передней гостиной», готовая в любую минуту отложить шитье и встретить посетителя.

Однако в реальности она скорее крутилась во дворе, надзирая за дойкой коров или засыпкой амбара. Даже навещая богатейшие поместья, миссис Остин особенно интересовалась такими практическими вещами, как обязанности прислуги и качество сыра. Прибавьте множество неудобств, и вы получите нелегкую трудовую жизнь.

У Остинов была хотя бы собственная вода, так что не приходилось, как многим их соседям, таскать ее в ведрах издалека. В поле до сих пор сохранились остатки колодца, возможно в те времена оборудованного помпой. Белье стиралось раз в неделю приходящей прислугой, вроде «мамаши Бушелл» или «благоверной Джона Стивена». («По виду ее кажется, будто все, к чему бы она ни прикоснулась, навеки замарано, – писала Джейн, – но кто знает?») В похожем георгианском хозяйстве преподобного Вудфорда, автора известного дневника, большая стирка устраивалась раз в пять недель, когда для помощи собственным слугам священника на два дня приглашали двух профессиональных прачек. Вместе с глажкой работа занимала целых четыре дня. У Остинов была пара «удобных стульчаков красного дерева» – стульев с дыркой в сиденье, чтобы облегчаться в ночной горшок с большим комфортом. И все же воду для мытья приходилось носить из колодца в дом вручную, и эти ночные горшки, как ни крути, нельзя было не опорожнять.

Однако в солнечный день пасторат мог выглядеть прелестно. Окно кабинета мистера Остина смотрело прямо на «зеленую тропинку, окаймленную клумбами с земляникой» и ведшую к солнечным часам. И в любом уголке сада вас настигало «поскрипыванье» флюгера, вертевшегося на высоком белом шесте «под дуновением летнего ветерка». Не всем это нравилось: кое-кто из гостей жаловался, что «стоны» флюгера совершенно не дают заснуть.

Позади своего нового дома Остины выгородили и много лет возделывали два сада, один «с вишнями и другими плодовыми деревьями», другой – «квадратный, обнесенный стеной, – с огурцами». Здесь стояли деревянные щиты, создававшие уют огурцам и дыням. «Я прекрасно помню этот солнечный огуречный садик, – вспоминала впоследствии внучка миссис Остин. – Сколько там было зелени, ноготков и прочей всячины. – Чудо! Мы никогда больше не видели ничего подобного». Этот романтический, элегический тон частично объясняется тем, что дом детства Джейн Остин снесен. Жизнь в его лоне не всегда была столь солнечной и привлекательной.

Но все сады пастората затмевал самый дальний, южный – зеленая, устланная травой терраса, возможный прототип сада Кэтрин Морланд в «Нортенгерском аббатстве». И сейчас в лучах низкого солнца вы можете видеть на косогоре стертые очертания его ступеней. В романе девчонка-сорванец с восторгом «скатывается по зеленому склону холма позади дома». Маленькие Остины, надо думать, делали то же.

Обосновавшись в пасторате, Остины поняли, что гости из внешнего мира к ним не зачастят. Время текло медленно и плавно. Миссис Остин привыкла к сонному деревенскому бытию. В Лондоне, писала она, все постоянно куда-то бегут: «Это грустное место, я бы ни за что не согласилась там поселиться: не успеешь ни Богу, ни людям послужить».

Произошли и перемены. Мать миссис Остин правильно угадала, что часы ее сочтены. После переезда она промучилась всего несколько дней. Ее место заняли новые дети, присоединившиеся к катанию братьев по «зеленому склону». Генри родился в 1771 году. В 1773-м на свет появилась первая девочка, названная в честь матери Кассандрой. Мрачный зять мистера Остина узнал об этом «с прискорбием», потому что, как он писал, мистеру и миссис Остин «легче умножить потомство, чем что-то ему дать». Но в Хэмпшире его наставлениями пренебрегли, потому что следом, в 1774 году, родился Фрэнсис, или Фрэнк.

За ним в этот мир пришла Джейн.

2 Входит Джейн

У нас еще одна девочка.

Мистер Остин (1775)

Через семь лет после водворения в новом доме, в середине декабря 1775 года, миссис Остин в седьмой раз ожидала разрешения от бремени. Она уже проносила ребенка на целый месяц дольше, чем рассчитывала. Но этот хотя бы был маленьким: она ощущала себя «более легкой и подвижной», чем «в прошлую тягость».

В Хэмпшире стояла на редкость суровая зима. Натуралист Гилберт Уайт, живший неподалеку в деревушке Сельбурн, засвидетельствовал, что 26 ноября наступила «очень темная пора: с трех часов пополудни в доме сгущался мрак». В воздухе висела влага, «обильно оседающая на стенах, дверях, зеркалах и т. д., стекающая там и сям ручейками». Ноябрь перешел в декабрь, а ребенок еще не родился. 13 декабря Уайт заметил, что на прудах «стал лед: мальчишки катаются», и он слышал, как «крестьяне, которые выходят во двор задолго до зимней зари, толкуют о нешуточных морозах». Приближалась великая стужа.