Джеймс Дуглас - Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать

• Название: Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать
• Автор: Джеймс Дуглас
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-9614-2162-0

Разные версии убийства Джона Кеннеди описаны уже много раз, но впервые мы встречаем тщательное и объективное исследование не столько того, кто и как это сделал, сколько почему, а главное – зачем. Кому это было выгодно? Кому и чему мешал президент? После удачного разрешения Карибского кризиса президент Кеннеди сделал радикальный разворот: он решил прекратить холодную войну и связанную с ней гонку вооружений. Кеннеди перестал слушать советников и обратился к более глубокой этике и более глубокому видению мира для всех. Джим Дуглас считает, что мир сегодня выглядел бы иначе, если бы Кеннеди остался жив. Он погружает читателя в контекст внешней политики начала 1960-х годов и строит свое исследование на основе уникальных материалов, включая личную переписку Кеннеди и Хрущева.

---

Разговаривая со своим другом Джоном Кеннетом Гэлбрейтом осенью того же года, Кеннеди снова гневно высказался о безрассудном давлении на него советников, как военных, так и гражданских, в вопросе бомбардировки кубинских пусковых установок. «У меня никогда не было ни малейшего намерения так поступить», – заявил президент{126}.

Спустя 30 лет после кризиса министр обороны правительства Кеннеди Роберт Макнамара удивился, узнав из статьи, вышедшей в одном российском издании в ноябре 1992 г., что в разгар кризиса советские войска на Кубе обладали в общей сложности 162 ядерными боезарядами. В ней сообщалось и о еще более стратегически важном факте, о котором тогда не знали Соединенные Штаты, что ракеты находились в состоянии полной боевой готовности. За день до того, как был сбит U-2, 26 октября 1962 г., ядерные ракеты на Кубе были готовы к запуску. В свете такого открытия Макнамара написал в своих мемуарах:

«Со всей очевидностью существовал большой риск того, что перед лицом атаки со стороны Соединенных Штатов, которую, как я говорил, многие в правительстве США, как военные, так и гражданские, были готовы рекомендовать президенту Кеннеди, советские войска на Кубе решат использовать свое ядерное оружие, а не просто лишиться его.

Нам даже не надо пытаться представить, что произошло бы в этом случае. Можно дать абсолютно точный прогноз результатов таких действий… Чем бы это закончилось? Полной катастрофой»{127}.

В кульминационные моменты холодной войны сопротивление Джона Кеннеди давлению сторонников нанесения первого удара в сочетании с сообразительностью и готовностью к уступкам Никиты Хрущева спасло жизни миллионов людей, а возможно и существование самой планеты.

Однако в те дни, когда компромисс считался изменой, американские военачальники не были удовлетворены тем, как урегулировали кризис Кеннеди и Хрущев. Объединенный комитет начальников штабов был возмущен отказом Кеннеди от нападения на Кубу и его известными уступками Хрущеву. Макнамара вспоминал, как откровенно выражали свои чувства генералы: «После того, как Хрущев согласился вывести ракеты, президент Кеннеди пригласил начальников штабов в Белый дом, чтобы поблагодарить их за поддержку во время кризиса, и там произошла одна ужасная сцена. Лемей вышел, сказав: “Мы проиграли! Мы просто обязаны сегодня же войти туда и выбить их!”»{128}

Роберт Кеннеди тоже был поражен гневными нападками начальников штабов на президента. «Реакция адмирала [Джорджа] Андерсона на новости, – отмечает он, – была такой: “Нас поимели”»{129}.

«Военные безумны, – сказал президент Кеннеди Артуру Шлезингеру. – Они хотели это сделать»{130}. Однако, как бы не злились военачальники на Кеннеди за урегулирование ядерного кризиса, через год их гнев будет еще сильнее. Они станут свидетелями того, как «президент холодной войны» не только откажется от первого удара, но и решительно возьмет курс на примирение с врагом.

Утром в воскресенье 28 октября после того, как Кеннеди и Хрущев согласились взаимно отозвать свои самые грозные ракеты, Джон Кеннеди отправился на мессу по случаю Дня благодарения в Вашингтон. Когда они с Дейвом Пауэрсом садились в служебный автомобиль, Кеннеди посмотрел на Пауэрса и сказал: «Дейв, сегодня у нас есть еще один повод помолиться»{131}.

В Гефсиманском аббатстве ответ Томаса Мертона на разрешение Карибского кризиса также выразился в благодарственной молитве. Он написал Даниэлю Берригану: «Что касается Кубы, слава Богу, на этот раз мы избежали последствий нашей собственной глупости. Мы успешно попадаем в позиции, где нужно “нажимать кнопку” и т. п. Я все больше осознаю, что весь этот военный вопрос – девять десятых нашей собственной сфабрикованной иллюзии… Я думаю, что Кеннеди хватает здравого смысла, чтобы избежать наихудших неправедных деяний, он действует так, будто знает, что надо делать. Но, похоже, мало кто еще это понимает»{132}.

Что касается урегулирования президентом кризиса, Мертон написал Этте Гуллик в Англию: «Конечно, обстоятельства были такими, какими были, у Кеннеди практически отсутствовали альтернативы. Я же возражаю против того, чтобы обстоятельства были такими, как результат глупости и близорукости политиков, у которых нет как таковых политических взглядов»{133}.

В письме Этель Кеннеди он продолжил эту мысль: «Кубинское дело было крайне опасным, но в таких обстоятельствах, я думаю, Джон Кеннеди справился с этим очень хорошо. Я говорю об обстоятельствах, потому что только мимолетный взгляд на эту ситуацию доставляет радость. Это был кризис, нужно было что-то делать, и выбор был лишь из нескольких зол. Он выбрал наименьшее из зол, и это сработало. В целом все это продолжает оставаться гадким»{134}.

Днем в воскресенье 28 октября, после разрешения кризиса, Роберт Кеннеди вернулся в Белый дом и долго беседовал с президентом. Когда Роберт собрался уходить, Джон сказал, намекая на смерть Авраама Линкольна: «Этим вечером мне нужно пойти в театр». Его брат ответил: «Если пойдешь ты, пойду с тобой и я»{135}. Прошло не так много времени, прежде чем это случилось с обоими.

Третьим заливом Свиней для Джона Кеннеди было его обращение к студентам Американского университета в Вашингтоне. Редактор Saturday Review Норман Казинс так обобщил смысл этой замечательной речи: «10 июня 1963 г. в Американском университете президент Кеннеди предложил положить конец холодной войне»{136}.

«Рыцарь» холодной войны Джон Кеннеди возвращался в прямом библейском смысле этого слова (teshuvah – «возвращение к Богу» в Еврейских писаниях, metanoia – «переосмысление» по-гречески, «покаяние» (repentance) – по-английски). В Карибском кризисе Джон Кеннеди как президент Соединенных Штатов начал раскаиваться и отворачиваться от соучастия в худшем проявлении американского империализма – готовности уничтожить мир, чтобы «спасти его» от коммунизма. Тем не менее, отойдя от края пропасти, Кеннеди, казалось, был не способен начать движение в новом направлении.

После разрешения ракетного кризиса он был одновременно полон надежд и разочарований. Неизбежность всеобщего уничтожения заставила его и Хрущева искать пути к новым переговорам. Однако на протяжении нескольких месяцев после кризиса противникам, казалось, никак не удавалось использовать эту возможность.

Они сходились во мнении, что запрещение ядерных испытаний должно стать очередным важным шагом от края пропасти. Тем не менее у того и у другого была уже история проведения ядерных испытаний, загрязнявших атмосферу и усиливавших напряженность. В ответ на ядерные испытания Советского Союза летом 1961 г. Кеннеди возобновил 25 апреля 1962 г. в США испытания в атмосфере. Затем с апреля по ноябрь 1962 г. Соединенные Штаты осуществили серию из 24 ядерных взрывов в южной части Тихого океана{137}.

В контексте их хрупкого перемирия в ракетном кризисе и ядерных испытаний в манере «око за око» Кеннеди и Хрущеву было чрезвычайно трудно договариваться о запрещении испытаний. Хрущев заявил, что Соединенные Штаты используют свое условие об инспектировании ядерных полигонов как стратегию шпионажа за СССР. Во имя мира он уже согласился на условие США о трех ежегодных инспекциях, но это привело лишь к тому, что американцы вдруг потребовали больше. Кеннеди на это ответил, что Хрущев неправильно понял исходную позицию США. На что Хрущев просил посредника передать:

«Можете сказать президенту, что я принимаю его объяснение о честном недопонимании и предлагаю двигаться дальше. Но следующий шаг за ним»{138}.

Кеннеди принял вызов Хрущева. Его речь в Американском университете преодолела мертвую точку, изменив контекст. Выразив понимание позиции русских, Кеннеди достучался до Хрущева. Теперь у них было пять с половиной месяцев, оставшиеся до убийства Кеннеди, для выстраивания мирных отношений. В то время как речь Кеннеди вызвала доверие Хрущева, между президентом и его собственными военными советниками и советниками по разведке разверзлась еще бóльшая пропасть. Для Пентагона и ЦРУ высказывания президента о мире в Американском университете, казалось, сделали его сообщником врага.

Их противодействие Кеннеди можно понять с точки зрения независимости, которую они приобрели за время холодной войны. Мы уже видели, как президент Трумэн ликовал при бомбардировке Хиросимы. Из-за своей неспособности понять страдания людей, попавших в зону ядерного гриба в Хиросиме и Нагасаки, администрация Трумэна открыла эру атомной дипломатии, в основе которой была гордыня. Чрезвычайно самоуверенный из-за пока «эксклюзивного» обладания атомной бомбой Трумэн пытался диктовать Советскому Союзу послевоенные условия в Восточной Европе. Через месяц после Хиросимы на лондонской встрече министров иностранных дел Советы отклонили требования США, подкрепленные атомным оружием. Джон Фостер Даллес, присутствовавший на лондонской встрече, расценил это как начало холодной войны{139}. В сентябре 1945 г. Трумэн заявил, что он не заинтересован в международном контроле над ядерным оружием. Если другие страны желают «догнать» Штаты, сказал он, «им [придется] делать это самим, как это делали мы». Трумэн согласился с комментарием друга о последствиях этой политики: «Тогда, господин президент, вот что последует за этим. Начало гонки вооружений»{140}.