Тьерри Коэн - Надломленные души

• Название: Надломленные души
• Автор: Тьерри Коэн
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-100445-3

Академия надломленных душ – место, в котором подросткам из неблагополучных семей дают второй шанс. Когда в стенах этой особой школы оказываются Лана и Дилан, они далеко не представляют, что же их ждет. Загнанные в ловушку, непонятые окружающими, они всегда сами спасали себя. Но не в этот раз. В этот раз за них решают другие. Загадочные наставники обещают новобранцам другую жизнь, вот только веры в мгновенное исцеление у ребят нет. На кону их будущее, а значит, ошибиться просто нельзя.

---

Увы, после нескольких первых недель спокойствия кошмар возобновился. Даже стал еще жестче, еще нестерпимее. Бывшие однокашники по коллежу узнали о Кевине. Наверняка он сам рассказал им, хвастаясь своей победой. Она, поняв это, почувствовала себя преданной вдвойне, окончательно сломленной.

В лицей перешло не так уж много его бывших дружков, но они оказались достаточно наглыми, чтобы вновь начать отравлять ей жизнь. Только теперь их оскорбления словом или действием обрели четкую сексуальную окраску. Сальные взгляды, разного рода непристойности. Они назначали ей свидания в туалете или подвале, сочиняли похабные истории и размещали их в фейсбуке. Лана даже закрыла свою страничку, но ее мучители не отступились. Они поджидали ее на выходе из лицея, адресовали ей неприличные жесты, подстерегали на пустынных улицах и лапали, хватая за грудь и ягодицы. Достав номер ее мобильного, названивали не только днем, но даже ночью.

Вне себя от отчаяния, Лана все же решилась заговорить об этом с матерью. Кое-что скрыла, конечно, чтобы не получить в ответ потоки брани. Та выслушала все без особого интереса, не отдавая себе отчета в серьезности проблемы.

– Да они просто хотят вывести тебя из себя, доводят, вот и все. Ну хочешь, я пойду и поговорю с ними? Или напишу записку директору?

Почему мать не понимала, что это ничего не решит? А наоборот, лишь усугубит их ненависть! Чтобы ее защищали от нападок мать или директор, какое позорище! Лана предпочла бы, чтобы мать предложила ей сменить лицей или еще лучше – место жительства. Сделать что-то радикальное, навсегда избавляющее ее от этих мук.

– Ладно, не парься, рано или поздно они отстанут, – пришлось ей в конце концов сказать матери.

А потом наступил полный мрак. Как-то они подстерегли ее возле дома, схватили и затащили в подвал. Вшестером. Четверо парней и две девчонки. Там они принялись ее избивать и всячески оскорблять. Лана взмолилась, обращаясь к девушкам, просила их урезонить остальных, но те оказались еще более жестокими, чем парни. Именно одна из них принялась стаскивать с нее одежду. Как по команде, послушная стая юных самцов набросилась на нее, и вскоре Лана уже была голой. Чьи-то жадные руки рыскали по ее коже. Она пыталась отбиваться, кричать, но ее держали крепко. Откуда-то взялся кляп. И тогда мерзкие жесты возобновились с удвоенной силой, пощечины и побои тоже.

Что было потом? Она уже не знала, что было потом. Не помнила. В памати запечатлелись только те двое, которые, пока она натягивала на себя одежду, когда остальные уже ушли, пригрозили выложить видео в интернет, если она кому-нибудь расскажет.

Вернувшись домой, Лана, униженная, затравленная, тут же бросилась под душ и принялась яростно тереть губкой тело, а уж потом разрыдалась. Как ей хотелось броситься в объятия матери, услышать слова поддержки! Ведь она была не шлюхой, а несчастной девчонкой, не понимавшей, чем она могла заслужить эту голгофу. Но когда мать переступила порог, бросив на диван сумку, и начала причитать о своей загубленной жизни, желание довериться ей у Ланы сразу улетучилось. Да и какими словами она смогла бы выразить то, что ей довелось пережить, то, что она сейчас чувствовала?

Нет, она должна все забыть, это единственное, что ей оставалось. Они перестанут, ведь они уже осуществили желаемое, да еще и с пониманием того, что зашли слишком далеко. Последняя страница этой кошмарной истории, начавшейся несколько недель назад, была перевернута. После этого что еще они могли ей сделать? В любом случае из лицея она уйдет, найдет работу, станет совсем другой девушкой. Вот что она твердила себе тем вечером, скорчившись в постели и спрятав голову под одеяло, чтобы еще глубже не погрузиться в трясину своего горя.

В лицее она не появлялась неделю. Целую неделю Лана не спала и почти ничего не ела. Неделю провалялась на постели в своей комнате с закрытыми ставнями. Неделю, состоявшую из череды бесконечных дней, в которые они ни разу ей не написали. Ни эсэмэски, ни письма. Сожалели они о случившемся? Учителя из лицея связались с матерью, которая, не потребовав от дочери никаких объяснений, приказала ей вернуться к занятиям. Когда Лана сказала, что собирается бросить учебу и найти работу, та взорвалась:

– Хочешь прожить жизнь, похожую на мою? Иметь жалкую работу с вшивой зарплатой?

И Лане пришлось снова ходить в лицей, каждый раз замирая от страха, без конца оборачиваясь на улице, вздрагивая от каждого слишком резкого движения прохожего. Но агрессоры пока никак себя не проявляли. И Лана подумала, что, возможно, ад закончился.

До того самого дня.

Увидимся? Мы по тебе соскучились.

По спине девушки пробежал холодок. Эсэмэску она получила несколько минут назад. Лану тут же затошнило, и она побежала в туалет, где ее вырвало. Потом она бросилась к выходу. И сразу увидела их.

– Что ты здесь делаешь?

Лана вздрогнула. За ее спиной стоял директор.

Не рассказать ли ему все? Он тут же позвонит в полицию, за ней приедут. Отвезут в участок, и она сообщит полицейским о своих обидчиках. И тогда их…

Нет, жаловаться нужно было раньше, теперь слишком поздно. И потом, эти допросы, судебные разбирательства… все начнут об этом говорить. Как она посмотрит людям в глаза? И к тому же этот ролик. Может, полицейские отберут его у них и помешают выложить в интернет? Но можно ли с уверенностью сказать, что именно так все и будет? Сразу это случится или позже, но агрессоры обязательно отомстят.

Ответа директор так и не дождался.

– Ну, давай выходи, мы закрываемся.

А что ей остается? Она, конечно, выйдет. Вот только как себя вести, что сказать, если они с ней заговорят? Как дать понять, что она не испугалась? Попытаться их урезонить? Пригрозить, что она пойдет в полицию, и плевать на их видео?

Она должна выйти, проявив твердость и самообладание.

Лана решилась. Они ее увидели, выпрямились, переглянулись. У нее подкашивались ноги, но она взяла себя в руки и высоко подняла голову.

2 Дилан

Наказание длилось уже больше месяца. Запертый в сарае, он ходил взад-вперед, голодный, встревоженный, измученный. В прошлую ночь подросток почти не спал. Крысы, привыкшие к его присутствию, настолько осмелели, что приближались к нему чуть ли не вплотную, а одна даже скользнула у него между ног. Отогнать-то он их отогнал, но остаток ночи провел без сна, все время оставаясь начеку.

Раньше отец никогда не оставлял его в сарае надолго.

Обычно бывало так: он затаскивал его в сарай, избивал и закрывал на ночь, на сутки, реже на два-три дня. Потом, когда тот ему был нужен, приходил и освобождал его.

– Будешь здесь торчать, пока не поймешь, что к чему! – взревел отец, запирая его на замок.

Но что он должен был понять? Дилан уже очень долго задавал себе этот вопрос.

Удары, он их почти не ощущал. Тело во многих местах было покалечено от постоянных побоев, особенно пальцы рук. И все труднее и труднее было ими владеть. А все из-за последнего изобретения отца.

Столкнувшись с нечувствительностью подростка, когда он избивал его огромными ручищами или ремнем, отец нашел другой способ вырвать у «щенка» крики боли. Он хватал сына за руки и принимался выворачивать пальцы один за другим, пока не раздавался хруст. Тогда Дилан кричал. И не столько от боли, сколько от страха, что не сможет больше владеть руками. Как он тогда будет работать и как научится писать? Ведь Дилан верил, что когда-нибудь он будет жить нормальной жизнью, что у него появится возможность наверстать пропущенные школьные годы, которые он проводил на полевых работах. Он пойдет на учебу, как его братья, будет заниматься, получит право играть во дворе, посещать столовую, короче, жить, как другие.

Все это будет с того дня, когда его простят.

Но за что? Он все время пытался понять, в чем он был виноват, но так и не мог. Наверное, в раннем детстве он совершил какую-то страшную оплошность, за которую его наказывали все эти годы и которая вызывала такую ярость у отца, да и не только у него – мать никогда не защищала сына, а братья лишь опускали глаза вниз, когда отец тащил его в сарай. Как бы он хотел узнать, в чем он все-таки был виноват, но вот досада, он никак не мог этого вспомнить. Отец называл его идиотом, скотиной, которой учеба на пользу не пойдет, хотя Дилан был убежден, что мог бы учиться не хуже братьев. Как бы он радовался, будь у него ранец, карандаши, тетрадки…

Но в ожидании прощения он должен был искупать свою вину, выдерживать побои и помогать старшим на ферме. Отец всегда заставлял выполнять порученную работу в срок, уложиться в который было трудно, угрожая, что лишит его пищи и снова изобьет. Но в том жалком состоянии, в котором Дилан теперь находился, справиться с заданием отца и вовсе было невозможно. Вот уже месяц, как ему было запрещено появляться в доме. И все из-за пропавшей курицы. Но он-то был ни при чем! Может, ее утащили воры, может, стянула лисица. Но для отца все было яснее ясного: виноват он, Дилан. Убежденный, что парень украл птицу, чтобы съесть тайком, отец избил его с еще большей жестокостью, чем обычно. А поскольку сын так и не заплакал, он в конце концов вывихнул ему палец. Первые два дня Дилану совсем не давали есть. Мать принесла еду лишь на третий день. Поставив перед ним тарелку, она с тревогой посмотрела на сына, и он увидел в ее глазах слезы. Но и тогда мать ничего не сказала.