Нил Шустерман - Жнец

• Название: Жнец
• Автор: Нил Шустерман
• Жанр: Зарубежная фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-106951-3

Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения. Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни. Один год – чтобы стать взрослыми, отказаться от прежних привычек и убеждений. Год невероятного напряжения всех сил – физических и душевных. Потому что, согласно закону, у жнеца не может быть двух подмастерьев, и тот из них, кто окажется слабее, подлежит уничтожению…

---

– Если, конечно, вы не собираетесь покончить и со мной.

Роуэн понимал, что провоцирует жнеца, и тот вполне может лишить жизни и его. Но несмотря на риск, он был рад, что сделал так, как хотел.

– Хорошо, – сказал жнец и, ни секунды не раздумывая, прижал пластину к груди Кола.

В глазах Роуэна побелело, потом почернело. Его тело содрогнулось в конвульсии, он вылетел из кресла и ударился о стену. Для Кола все, вероятно, прошло безболезненно, но не для Роуэна. Боль была немилосердна, много сильнее, чем то, что способен вынести человек. Но постепенно содержащиеся в крови Роуэна микроскопические наночастицы стали выделять успокаивающие опиаты, боль начала ослабевать, зрение прояснилось, и Роуэн увидел, как жнец, склонившись над лежащим в кресле телом Кола, прикрывает его невидящие глаза. Кол Уитлок был мертв.

Наконец жнец встал и протянул Роуэну руку, но тот не взял ее. Поднявшись с пола, Роуэн, хотя не испытывал никакой благодарности по отношению к жнецу, сказал:

– Благодарю вас за то, что позволили остаться с Колом.

Некоторое время жнец изучающе смотрел на него, а потом сказал:

– Ты рисковал собой ради юноши, которого едва знал. Ты пытался успокоить его в его смертный час, подвергнув себя боли удара. Ты вызвался стать свидетелем, хотя никто тебя об этом не просил.

Роуэн пожал плечами:

– Я сделал то, что сделал бы каждый.

– А что, были еще желающие? – спросил жнец, придвинувшись к нему. – Твой директор? Его подчиненные? Или кто-то из той дюжины учеников, что проходили мимо?

– Нет, – вынужден был признать Роуэн. – Но что из того, что я сделал это? Он же все равно мертв! И вы лучше меня знаете, что люди говорят о благих намерениях.

Жнец кивнул и взглянул на свое кольцо – такое увесистое, такое авторитетное!

– Я полагаю, ты попросишь меня об иммунитете? – спросил он.

Роуэн покачал головой:

– Мне ничего от вас не нужно.

– Справедливо, – сказал жнец, направился к двери, но, поколебавшись мгновение, повернулся к Роуэну.

– Хочу тебя предупредить, что, кроме меня, ты ни от кого не услышишь доброго слова за то, что сделал сегодня.

Помолчав, жнец добавил:

– И помни, что благими намерениями выстланы многие дороги. И не все они ведут в ад.

Удар был резким, как электрический разряд, и особенно потому, что Роуэн не ожидал его. Это случилось прямо перед ланчем, когда Роуэн стоял в раздевалке – этот удар бросил его на ряд шкафчиков, которые ответили гулом стального барабана.

– Ты был там, и ты не остановил жнеца!

Глаза Мары Павлик пылали горем и праведным негодованием. Казалось, своими длинными ногтями она сейчас проникнет в его ноздри и вырвет ему мозг.

– Ты просто позволил ему умереть!

Последний год Кол был бойфрендом Мары. Так же, как и он, Мара училась в предпоследнем классе, была личностью популярной, и при иных обстоятельствах вряд ли даже заговорила бы с таким мусором, как ученик второго класса. Но сегодня обстоятельства были экстраординарными.

– Все было не так, – успел сказать Роуэн, опередив Мару.

Кроме того, на этот раз он выставил руку и отвел удар. Мара сломала ноготь, но ей было наплевать. Смерть Кола заставила ее забыть о пустяках.

– Все было именно так! – кричала она. – Ты и пошел туда, чтобы посмотреть, как он умирает.

Постепенно стали подходить другие, – как обычно делают люди, привлеченные ароматом конфликта. Роуэн попытался найти в толпе хоть одно сочувственное лицо, лицо того, кто мог бы встать на его сторону, но на физиономиях одноклассников было написано только отвращение. Мара и говорила, и наносила удары от имени всех, кто здесь собрался.

Это было полной неожиданностью. Не то чтобы Роуэн ждал дружеских похлопываний по плечу за то, что разделил с Колом последние мгновения его жизни. Но на такие бессмысленные обвинения он совсем не рассчитывал.

– Вы что, чокнулись? – закричал Роуэн на Мару и всех стоящих позади нее. – Никто не может запретить жнецу заниматься его работой.

– А мне плевать! – вопила Мара. – Ты мог хоть что-нибудь сделать, но стоял и просто смотрел.

– Я сделал кое-что. Я… я держал его за руку.

Мара толкнула Роуэна на шкафчики с такой силой, которой он от нее никак не ожидал.

– Ты врешь! Он никогда не протянул бы тебе руки. Он бы до тебя даже не дотронулся.

Потом добавила:

– Это я должна была держать его за руку!

Стоящие вокруг хмурили брови и шептались, но достаточно громко для того, чтобы Роуэн услышал то, что они говорили.

– Он шел по коридору со жнецом так, словно они лучшие друзья.

– Они и в школу вместе пришли.

– Да он советовал жнецу, кого забрать.

– Кое-кто мне говорил, что он даже помогал жнецу.

Роуэн бросился к ученику, высказавшему последнее обвинение – Ральфи, кажется.

– От кого ты слышал? – крикнул он. – В комнате никого не было, дебил!

Но это не играло никакой роли. У сплетни своя логика, не общепринятая.

– Ты слышишь? – настаивал Роуэн. – Я не помогал жнецу. Я помогал Колу.

– Ну да, побыстрее отправиться в могилу, – усмехнулся кто-то, и все одобрительно хмыкнули.

Бессмыслица какая-то! Он был осужден и приговорен, и чем больше он все отрицал, тем сильнее они были убеждены в его вине. Им не нужна была его храбрость; они довольствовались одним лишь объектом для обвинений. Объектом ненависти. Они не могли излить свой гнев на жнеца, зато Роуэн Дэмиш был отличной мишенью.

– Наверняка он получил за это иммунитет, – сказал один из друзей Роуэна.

– Ничего я не получал!

– Вот и отлично, – проговорила Мара голосом, полным презрения. – Тогда, я надеюсь, следующий жнец придет за тобой.

Роуэн знал – она говорит искренне. И не только под влиянием момента. Если в следующий раз жнец действительно придет за ним, она будет рада известию о его смерти. Это была отрезвляющая мысль – знать, что в этом мире существуют люди, которые страстно желают, чтобы ты умер. Но к чему приведут подобные мысли? В конце концов эта враждебность живет только в стенах школы, и больше нигде.

Только теперь смысл предупреждения, сделанного жнецом, дошел до Роуэна. Никто не погладит его по головке за то, что он сделал для Кола. Жнец оказался прав, и Роуэн ненавидел его за это – так же сильно, как остальные школьники ненавидели Роуэна.

2024 год. Год, про который знает каждый школьник. Это был год, когда мощь вычислительной техники стала безграничной. По крайней мере никто уже не был в состоянии ее измерить. В этом году мы узнали… мы узнали все. «Облако» превратилось в «Гипероблако», и все известное и неизвестное сконцентрировалось там – доступное для любого, кто хотел получить доступ.

Но, как это происходит и со всем прочим, как только мы овладели бесконечным знанием, оно утратило свою важность. Стало менее насущным. Конечно, у нас есть ученые, которые штудируют то, что мы уже знаем. Но в чем цель этих штудий? Раньше люди учились и изучали мир для того, чтобы улучшить и мир, и собственную жизнь. Но совершенный мир не нуждается в улучшении. Как и почти все, чем мы заняты, учеба – от начальной школы до высших академических степеней – есть для нас просто способ занять себя.

В 2042 году мы победили смерть и перестали считать годы. Нет, несколько десятилетий мы еще вели им счет, но потом перестали: для бессмертных время не имеет значения.

Не помню точно, как и почему мы перешли на китайский календарь – год Собаки, год Козла, год Дракона и так далее. Не помню также, когда по всему миру активисты движения в защиту животных стали отстаивать права своих любимых видов, добавив в список летоисчисления год Выдры, год Кита и год Пингвина. И не могу также сказать, когда было решено избегать повторений и каждый год именовать животным, еще не встречавшимся в перечне лет. Все, что я наверняка знаю, так это то, что сейчас у нас год Оцелота.

Что же до того, что я не знаю, то любой желающий может посмотреть это в «Гипероблаке».

– Из журнала жнеца Кюри.

Глава 3 Сила судьбы

Приглашение Ситре пришло в начале января. Пришло обычной почтой – первый симптом того, что дело выходит за рамки обычного. Так приходили только три типа отправлений: посылки, официальные письма и письма от всяких чудиков – единственных людей, которые все еще писали письма. Похоже, это письмо относилось к третьему разряду.

– Ну открой же! – потребовал Бен, гораздо более взволнованный бледно-желтым конвертом, чем Ситра. Адрес был написан от руки, что делало происходящее еще более странным. Каллиграфия в школах преподавалась элективным курсом, но среди знакомых Ситры не было ни одного, кто его когда-либо выбирал. Она вскрыла конверт и достала карточку такого же цвета. Прежде чем прочитать ее вслух, она пробежалась по тексту глазами.

Ваше присутствие в Большой городской опере девятого января в 7 часов вечера доставило бы нам огромное удовольствие.