Сергей Тармашев - Каждому своё 4

• Название: Каждому своё 4
• Автор: Сергей Тармашев
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-108429-5

В 2111 году мир сгорел в огне Великой Катастрофы. На планете воцарилась ядерная зима, яростные ветра метут облака черного снега по засыпанным радиоактивным крошевом пустошам, а температура на поверхности опускается уже ниже минус пятидесяти градусов. Немногие уцелевшие укрылись в подземных убежищах, но запасы не вечны, биофермы работают на износ, и для выживания обитателям бункера «Подземстрой-1» нужны топливо и продовольствие. Но находящиеся по соседству склады Росрезерва захвачены конкурентами по борьбе за выживание, а значит, бойцам Экспедиционного корпуса во главе с капитаном Порфирьевым нужно найти какой-то способ отбить жизненно необходимый склад, пока холод, радиация и загадочные боевые роботы не перебили всех.

---

– Я не знал, что движением со скоростью удара можно попасть иглой в стык пластин штурмового комплекта! В темноте и пыли! И на морозе в перчатках!

– Он тоже чего-то не знал, – философски заключил лейтенант, перевел взгляд на Варяга и поинтересовался: – Боец тот, с фонарем, отбегался?

– Отнесут внутрь базы, полежит часок и оклемается, – безразлично ответил тот. – Я не стал никого убивать. Если придется договариваться, то это было бы плохим началом. Но времени на реакцию было в обрез, так что миндальничать с ним я тоже не мог. Надо было успеть провести разведку, пока буран не закончился, а кто знает точное время? Он же не предупреждает, когда прекратится. Пришлось пошевеливаться.

– Варяг! – в эфире зашипел голос Теха, занявшего место за рулем вездехода вместо Порфирьева. – Километр пройден! Я останавливаюсь?

– Да, – капитан скользнул к выходу, его силуэт вновь размазался. – Пересаживаемся!

Порфирьев занял место за рулем, и колонна пошла быстрее. Минут сорок удавалось двигаться со скоростью шестьдесят километров в час, потом опять начался буран, и пришлось останавливаться. На этот раз с буранами не повезло, они налетали еще трижды, и к моменту окончания цикла антирада пройти удалось всего сто пятьдесят километров. До «Подземстроя» оставалось еще триста двадцать, и Антон уныло отметил, что из-за этой по-военному тупой и бессмысленной выходки Порфирьева у них есть все шансы не добраться до Центра еще за один переход. К постоянно ноющим сломанным пальцам и провоцирующему кашель першению в легких добавится еще один прием антирада, и Антон всеми фибрами души ощущает, что его многострадальное здоровье находится на грани.

Словно в подтверждение его мыслей, эта интоксикация далась Антону очень тяжело. Мучения были реально неописуемые, и, если бы не адаптация, он наверняка умер бы просто от боли, настолько она была жестока. К счастью, на этот раз хотя бы обошлось без роботов. Сутки прошли относительно спокойно, хотя поначалу ему пришлось сильно понервничать. Потому что у пленного сперва долго не заканчивалась интоксикация, а потом он еще дольше не просыпался. И Антон всерьез переживал, что из-за чрезмерного употребления антирада пленный умрет, не проснувшись, как умер генерал, который хотел убить Давида. Без пленного шансы Овечкина избавиться от участия в экспедициях мало чем отличались от ноля, и Антон даже попросил Порфирьева, чтобы тот поставил пленному капельницу от Снегирёвой, которая предназначалась для Овечкина.

К сожалению, оказалось, что капельниц больше нет, их количество было строго рассчитано, и все они уже опустошены. Пришлось надеяться на лучшее. Хотя все оценили столь благородный жест Антона, и даже Порфирьев посмотрел на него в тот момент не то чтобы с уважением, этого от асоциального мизантропа не дождешься, но с одобрением уж точно. В итоге фортуна оказалась на его стороне, и пленный выжил. Он долго приходил в себя, жалуясь на тошноту и сильное головокружение, но Антон отпоил его водой и сообщил, что в «Подземстрое» всех ждет квалифицированная медицинская помощь. И хотя имеющийся в нашем распоряжении врач не настолько опытен, как бы хотелось, но с интоксикацией и ее последствиями она справляется профессионально.

В десять утра сто двенадцатых суток все приняли антирад, свернули базу и продолжили путь. Потом начались странности. Порфирьев гнал через непроницаемую пылевую ночь на огромной скорости, иногда чуть ли не под восемьдесят, и все реально сидели, съежившись в ожидании столкновения. Потому что черных обломков, торчащих из-под черного снега было полно, все прекрасно помнили первые поездки, когда вездеход налетал на препятствия постоянно. Но тогда скорость в самые лучшие моменты едва превышала тридцать километров в час, а сейчас за семьдесят, и столкновение обещает быть катастрофическим, даже несмотря на высочайшие стандарты безопасности современной техники.

Даже лейтенант, являющийся ярым фанатом Порфирьева, явственно ощутил звонок инстинкта самосохранения и задал мизантропу вопрос, не рискуем ли мы разбиться. Потому что на такой скорости при видимости в двадцать метров Порфирьев едет почти вслепую, потому что семьдесят два километра в час это уже двадцать метров в секунду. На что капитан ответил, что разгоняется только на тех участках местности, в которых уверен, на остальных отрезках держит скорость менее двадцати метров в секунду, чтобы успеть среагировать. И вообще, пока штиль, он тестирует возможность движения на высоких скоростях вслепую. Потому что в идеале экспедиция должна проходить расстояние от Центра до Росрезерва за один цикл антирада, чтобы минимально подвергать облучению себя и продукты. Но это путь в четыреста семьдесят километров, и чтобы пройти его за семь часов, нужно двигаться со скоростью минимум семьдесят километров в час. А лучше еще быстрее, потому что будут задержки из-за буранов.

От этого объяснения Антон пришел в ужас. А потом пришел в ужас второй раз, когда понял, что всех данное объяснение устроило. Никто не сомневался в непогрешимости Порфирьева, а лейтенант даже заявил, что раз Варяг так поступает, значит, уверен в себе и в маршруте. Ведь Порфирьев проходил его много раз и знает безопасный путь наизусть.

То, что они ни во что не врезались, иначе чем чудом назвать было нельзя. Долго так продолжаться не могло, и всех спасло то, что Тех с Санычем не смогли долго удерживать такую скорость в условиях фактически отсутствия видимости. Они начинали отставать, и Порфирьев был вынужден прекращать гонки со смертью. Антон даже во всеуслышание заявил, что длительное движение в таком ключе невозможно, потому что у остальных водителей недостаточно опыта, плюс в полной загрузке транспорт либо не сможет развить столь высокую скорость, либо будет иметь слишком большую инерцию. В случае столкновения все может закончиться гибелью груза, транспорта или даже людей.

Точку в этой истории поставил буран. Ураганный ветер заставил колонну прекратить движение, а после его окончания Порфирьев не ускорялся свыше шестидесяти километров в час. Следующие четыре часа ветра не было вообще, и Антон уже начал надеяться, что вернется в «Подземстрой» раньше срока впервые за все время существования экспедиций. Настроение заметно поднялось, он принялся обдумывать аргументы, которыми будет оперировать, как только появится возможность поговорить с Порфирьевым на тему пленного.

Они не доехали до «Подземстроя» каких-то двадцати километров. Удар урагана был внезапным и настолько мощным, что вездеход не удержался на курсе, его сорвало воздушным тараном, закрутило и чуть не опрокинуло. Порфирьев проорал в нещадно гремящий помехами эфир, чтобы грузовики останавливались, кто где находится, и сдували воздушную подушку. Сам он вырубил подушку прямо в момент неконтролируемого осевого вращения, вездеход рухнул на снег и зарылся в черную толщу и с жутким скрежетом пропахал колею в десяток метров. Всех тряхнуло так, что Антон снова прикусил в кровь язык и чуть не получил сотрясение мозга. Вездеход замер в накрененном состоянии, наполовину зарывшись в черный зольный снег, и угрожающе вздрагивал под особенно мощными порывами урагана. Связи с остальными грузовиками не было, и Овечкин отчаянно надеялся, что зловещий скрежет не означал необратимую поломку вездехода. Умереть в двадцати километрах от убежища было бы в высшей степени несправедливо, особенно по отношению к нему, человеку, заботящемуся о семье и потому выстрадавшему больше других.

Ураган не заканчивался катастрофически долго, вездеход занесло черным снегом целиком, и понять, что происходит, стало невозможно. За час до интоксикации рев разъяренных воздушных масс стал тише, и Порфирьев попытался выбраться из кабины наружу, чтобы оценить обстановку. Но открыть дверь ему не удалось, и он отправил на разведку солдат в штурмовых комплектах. Те использовали усилители конечностей и вдвоем сумели распахнуть задний люк, выдавливая его створкой несколько центнеров снега, под которым был погребен вездеход. Наружу солдатам пришлось прокапываться, и достичь поверхности им удалось не сразу. Выяснилось, что ветер еще бушует, но сам ураган уменьшился до бурана средней силы.

Двигаться в таких условиях было можно, но сразу возникли две проблемы: система нагнетания воздушной подушки не запускалась и не было связи с грузовиками. Понять, где они и что с ними, оказалось невозможно.

– Если буран не закончится через полчаса, – Порфирьев так и не смог выбраться из кабины и потому говорил в ближнем эфире. Из-за этого его рычание было едва слышно в диком треске помех. – То придется идти на передозировку.

– Но у нас еще останется немного времени… – убито промямлил Антон, удрученный перспективой травить антирадом и без того еле живой организм. – Тридцать минут плюс индивидуальное время каждого до собственной интоксикации… Мы можем успеть добраться до Центра…