Дин Кунц - Комната шепотов

• Название: Комната шепотов
• Автор: Дин Кунц
• Жанр: Зарубежная фантастика
• ISBN: 978-5-389-16365-2

В результате теракта в небольшом провинциальном городке в штате Миннесота гибнет несколько десятков человек, включая губернатора штата. Лютер Тиллмен, местный шериф, которому показались подозрительными многие обстоятельства дела, отстранен от расследования под давлением миллиардера Дэвида Джеймса Майкла. Тиллмен на свой страх и риск продолжает вести расследование, и поиски приводят его в Кентукки, в место, населенное «скорректированными» людьми – теми, кто оказался жертвой бесчеловечного эксперимента. Там же волею обстоятельств оказывается и Джейн Хок, также охотящаяся на миллиардера-убийцу. Сумеют ли они, объединив усилия, справиться с человеком, для которого закон и жизнь человеческая ничего не значат? Или они тоже падут жертвами безжалостного преступника?.. Роман впервые издается на русском!

---

Шериф размышлял над тайной, которую учительница скрывала много лет. Она написала тридцать толстых тетрадей прозы такого качества, что за нее ухватился бы любой издатель, но явно никогда никому не говорила о своем творчестве. Легкая на подъем, всегда интересовавшаяся тем, что творится вокруг, она жила уединенно – если не считать Дикси-Бель и собаку, которая была до нее, – но вела напряженную творческую жизнь и скрашивала свое одиночество, создавая ярких персонажей. Дикси заскулила, точно Лютер произнес ее имя вслух, и подняла морду со своей лежанки, которую шериф привез из дома Коры и поставил в углу кухни.

– Спи-спи, малышка, – сказал он, и собака, вздохнув, опустила голову.

Он привез домой десять тетрадок с сочинениями Коры и еще ту, где она с параноидальной уверенностью писала, что паук откладывает яйца в ее мозгу. Утром нужно будет съездить в ее дом и забрать остальные тетради. Лютер не мог понять, как женщина, писавшая такую тонкую прозу, могла въехать на смертоносном внедорожнике в отель «Веблен». Он верил, что любое преступление – это нездоровый побег с корнями, которые можно выкорчевать, и не сомневался, что в одной из тетрадей на спирали найдутся первые признаки неуравновешенности, свидетельства начала паранойи. Возможно, удастся выяснить не только когда это случилось, но и почему.

Смартфон, заряжавшийся на соседнем столе, зазвонил в 11:48. Повернувшись, шериф схватил телефон. Его помощник Лонни Берк, отправленный для патрулирования дорог на границе округа, сообщил, что дом Коры Гандерсан горит и что это, без сомнения, поджог.

31

Лютеру показалось, что это не просто акт бессильной мести, совершенный родственником одного из погибших в отеле.

Дранка, стропила, балки, стойки, стенные панели, двери, шкафы, мебель – все превратилось в прах, унесенный ветром далеко в ночь. Бетонные подпорки испускали свечение, напоминавшее сияние луны, но та по-прежнему была окутана тучами. Бледный свет сопровождался жаром, все еще слишком сильным: оконные стекла превратились в сияющие лужи на бетоне, где только начали появляться рябь и спирали, а весь металл плиток, холодильника и кастрюль – и даже печки, рассчитанной на контакт с пламенем, – сделался полурасплавленной массой, сверкающей, необычной на вид.

Снег в радиусе пятнадцати ярдов вокруг дома превратился в ручьи и воду, а замерзшая земля – в грязь. Дальше снежное одеяло было усыпано пеплом и крапинками сажи. Две старые сосны, лишившиеся зелени, стояли перед домом, понурившиеся, ощетинившиеся, черные и дымящиеся.

Пожарные потерпели поражение еще до своего приезда – им оставалось только стоять и смотреть, как догорают остатки этого ада. Но они не уезжали: казалось, некое суеверие заставляло их ожидать, что неестественно яростное пламя вернется и вспыхнет с прежней силой, хотя оно уже пожрало все, что могло гореть. Там, где от местного шоссе к дому отходила подъездная дорожка, к почтовому ящику была прислонена фанерка с белыми буквами: «ГОРИ В АДУ, СУКА».

Вэнс Сондерс, некогда отвечавший за пожарную безопасность на авианосце, сказал, что ни одно горючее вещество не может вызвать такого мощного пламени.

– Даже если бы они облили дом бензином, – сказал он Лютеру, – он бы не стал гореть вот так. Видимо, применили напалм.

Когда пожарные уехали, Лонни Берк с Лютером пошли к машинам.

– Если мы откроем дело о поджоге, все, кто знал погибших в отеле, станут подозреваемыми.

– Кто бы это ни сделал, они не местные, – сказал Лютер.

Озадаченный Лонни спросил:

– А кто же тогда?

Вспоминая, как криминалистов ФБР вышвырнул из дома чиновник Министерства юстиции, прекративший поиски раньше времени, Лютер сказал:

– Может, мы никогда не узнаем… а может, нам и не нужно знать.

Лонни продолжил патрулирование, а Лютер медленно поехал домой сквозь высокоширотную ночь; иногда в ясную погоду он стоял как зачарованный под небом, где полыхало северное сияние. Он знал, что эти светящиеся ленты – всего лишь заряженные солнечные частицы, бомбардирующие верхнюю часть атмосферы и направленные вдоль магнитных силовых линий Земли, и тем не менее зрелище каждый раз изумляло его. Порой, зная подоплеку того или иного явления, мы все же находим его таинственным и мистическим, чувствуя себя маленькими и уязвимыми перед силами природы.

На полпути к дому он решил позвонить Робу Стассену, с которым осматривал дом Коры Гандерсан. Роб еще не лег и принял звонок.

– Это я, – сказал Лютер.

Робби, пережевывая то, чем был набит его рот, сказал:

– Дасэр. Смотрел какую-то лабуду по телевизору.

– Жуешь?

– Мексиканские чипсы и гуакамоле.

– Слушай, ты говорил кому-нибудь о том, что мы нашли в доме Коры?

– Отметился, приехал домой, свалился. Ни с кем не говорил.

– Точно ни с кем? Это важно.

– Ни с кем. Только с собой, может.

– А Мелани?

– Она в Айдахо – гостит у мамы. Забыли?

– Да, я знаю. Дом Коры сгорел дотла.

– Почему меня это не удивляет? Люди глупы. Я вам нужен на месте?

– Нет. Мне нужно только одно: никому не говори, что мы были в доме. Ни одной живой душе. Ни слова о тетрадях, которые мы нашли.

– Не хрен делать.

– Это чертовски серьезно, Робби.

– Я слышу, шериф. Вы меня немного напугали.

– Хорошо. Даже этого разговора между нами не было.

– Какого разговора?

Лютер отключился.

Чем ближе подъезжал он к дому, тем сильнее жал на газ, хотя и не отдавал себе отчета в том, что боится приехать и увидеть нечто ужасное, случившееся с его домом, его семьей. Но все оказалось в порядке.

32

Джейн снился Ник, любовь всей ее жизни. Хороший, живой сон, реалистичный, что бывает редко: его рука на ее шее, на ее груди, поцелуй в ее голое плечо, его лицо, светящееся в янтарном полусвете и жидких тенях, посреди какой-то безымянной местности – и ее поглотило не желание, а ощущение безопасности в его объятиях.

Но когда он заговорил, все надежды услышать слова любви от ее любовника не оправдались – вместо них она услышала голос человека, который два месяца назад очаровал Трэвиса, а потом угрожал Джейн по телефону: «Замечательно доверчивый ребенок, и такой нежный. Мы, конечно, могли бы забавы ради засунуть этого шельмеца в какую-нибудь змеиную нору в недоразвитой стране, сдать его какой-нибудь группировке вроде ИГИЛ или „Боко Харам“… – Нежное прикосновение Ника стало грубее, а когда Джейн попыталась вырваться, он крепко ухватил ее. – Некоторые тамошние головорезы ужасно любят маленьких мальчиков, не меньше, чем маленьких девочек… – Его глаза перестали быть глазами Ника, смотрели злобно и холодно. – Может, ему даже дадут подрасти лет до десяти-одиннадцати, а когда он надоест местному варвару, его хорошенькую головку отрежут».

Она проснулась вся в поту, села и долго не могла нащупать выключатель одной прикроватной лампы, потом другой. В комнате никого больше не было, но она вытащила пистолет из-под подушки, на которой лежала бы голова Ника, будь он в живых и рядом с ней.

Цифровые часы показывали 4:08.

Уснуть больше не удастся.

Ветер выпроводил дождь в другую часть мира. Теперь до Джейн не доносились ни шум уличного движения, ни звуки из соседнего номера – южнокалифорнийский улей замер в ожидании рассвета.

Ее разбудил не кошмар, в который превратилось сновидение, а мысль, ускользавшая от нее, пока она бодрствовала, и пришедшая только во сне. Ник был человеком умным и трезвомыслящим, с сильным чувством ответственности перед семьей. И все же… компьютерная модель сделала его кандидатом в список Гамлета, потом ему при помощи инъекции ввели механизм управления, наконец, он получил приказ на самоуничтожение и выполнил его. А если бы ему велели совершить массовое убийство и самому погибнуть при этом, как той женщине в Миннесоте?

Что, если Нику приказали бы, перед тем как покончить с собой, убить жену и ребенка?

Джейн не хотела размышлять над этим «что, если».

Держа пистолет, она поднялась со скрипучей кровати и прошла по комнате, словно повсюду были расставлены готовые сработать ловушки. В ванной она включила свет и отодвинула душевую занавеску с налетом грязной пленки, зная, что там никто не прячется, но чувствуя настоятельную потребность проверить это. Она положила пистолет на ламинированную поверхность подзеркальника, повернула кран, набрала в обе ладони холодной воды и опустила лицо в чашу из ладоней и пальцев, словно собираясь смыть с себя это мучительное «что, если».

Прозрачные капельки, падавшие с лица на поколотую фарфоровую раковину, было легко превратить силой воображения в капли крови.

С игрой в «что, если» была проблема: ты не мог прекратить ее по своему желанию. Из одного «что, если» вырастало другое.

Что, если в ходе борьбы они захватят ее и введут механизм управления? Что, если они прикажут ей вернуться к сыну, убить его и покончить с собой? Или убить его, а самой остаться в живых? И жить, помня, что она сделала с мальчиком, когда он бросился в ее объятия?