Алекс Керр - Потерянная Япония. Как исчезает культура великой империи

• Название: Потерянная Япония. Как исчезает культура великой империи
• Автор: Алекс Керр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-095432-2

«Потерянная Япония» – единственный в истории лауреат премии «Shincho Gakuge» за лучшую нон-фикшн книгу, опубликованную в Японии, которая была написана не ее гражданином, а иностранным автором. Алекс Керр – американский писатель, ученый-японист, коллекционер, арт-историк с блистательной наблюдательностью, точностью и пристрастием описывает культуру Японии и то, как она менялась с течением десятилетий. Читатели поймут, что представляли собой истинные японские традиции и как они изменялись под влиянием трендов современности. «Потерянная Япония» деликатно и достоверно описывает легендарные японские достояния, такие как театр кабуки, искусство каллиграфии, архитектуру, живопись и чайные церемонии. Эта книга – ваш пропуск в загадочный и прекрасный мир Страны восходящего солнца.

---

Тогда у меня не было таких денег, но друг семьи, с которым мы познакомились, когда жили в Иокогаме в 1960-х годах, согласился одолжить мне их. Для меня это была огромная сумма.

Период дискуссии дал мне возможность познакомиться с деревней. Официально меня представили жителям, когда господин Такэмото пригласил меня посетить весенний праздник в местном храме. Это был один из последних деревенских праздников. Двадцать или тридцать жителей деревни собрались в храме под гигантскими криптомериями размером с калифорнийские секвойи. Мальчики, чьи лица были разрисованы белым, били в барабаны, пока парни постарше выносили святыню из здания и водружали ее на груду камней. Священник читал молитвы, а жители деревни шествовали в ярко-красных масках с длинными носами.

Одним из мальчиков с белым макияжем был тринадцатилетний Эйдзи Домаи. Он стал моим первым гостем после того, как я купил дом и начал ремонт. Это был активный мальчик с короткой стрижкой. Больше всего он любил рубить дрова, бегать и плавать. Другим гостем был Омо, мой ближайший сосед. Невысокий, коренастый и дружелюбный со всеми – он был типичным веселым лесником. Омо жил со своими четырьмя дочерями примерно в ста метрах в доме, крытом соломой. Под его домом располагался маленький «домик для выхода на пенсию», где жили его отец и мачеха. Омо стал моим учителем. Он помогал мне с каждым аспектом ремонта дома, в том числе с соломенной крышей.

Переехал я в июне того же года. Я попросил помочь Сёкити, моего друга-поэта. Помимо того, что он был поэтом, Сёкити также был наполовину корейцем, из-за чего был аутсайдером в японском обществе. Сёкити появился с небольшой группой токийских художников и хиппи. Все вместе мы выглядели довольно странно. Но для долины Ия, которая всегда был убежищем для аутсайдеров, это было нормально.

Господин Такэмото помог мне разметить границы моего участка. С Сёкити и его друзьями мы начали уборку и ремонт, чтобы снова сделать дом пригодным для жилья. В первую очередь мы убрали пол. Это было не так просто, как может показаться, так как он был полностью покрыт пятисантиметровым слоем пыльной черной сажи. Мы собрали ее в кучу в саду и сожгли. Когда дым начал подниматься, мы вдруг поняли, что порошок был не сажей. Это был табак! В течение семнадцати лет, пока дом был заброшен, табачные листья, свисающие с балок, постепенно распадались на части и оседали на полу в виде пыли. В тот день, сам того не желая, я сжег несколько фунтов дорогого табака. Этого было бы достаточно, чтобы погасить весь долг за дом.

При уборке дома мы не нашли никаких ценных антикварных предметов, но бывшие жильцы оставили на своих местах все предметы их повседневной жизни. Благодаря им можно было многое узнать о жизни в Ия. Наиболее примечательным был дневник девушки, которая в 1950-х годах жила в доме с бабушкой и дедушкой. В дневнике были откровенно и горестно описаны бедность долины Ия, мрак и темнота внутри дома и отчаянное стремление девушки жить в городе. Примерно в то время, когда ей исполнилось 18 лет, дневник внезапно оборвался. Жители деревни рассказали, что она убежала из дома. Бабушка и дедушка написали на листе бумаги: «Ребенок не возвращается». Они повесили его вверх ногами над дверью, как заклинание, чтобы вернуть ее. Это не сработало, но лист бумаги висит там до сих пор.

После уборки мы провели электричество и воду и установили унитаз. Эйдзи приходил после школы и помогал расчищать землю от бамбука. В то время в деревне не было дорог, поэтому все необходимые материалы нужно было тащить на себе с дороги внизу – примерно в часе ходьбы. Позже мы стали использовать местный метод транспортировки – стальной трос, натянутый через ущелье, с висящей на нем деревянной коробкой. Пару раз после подъема стройматериалов я сам садился в коробку и со страхом спускался вниз.

Однажды Омо зашел к нам – «людям снизу» – и из жалости предложил научить нас пользоваться традиционной косой для покоса травы. Его отец, тихий человек с густыми седыми бровями, тоже приходил посмотреть на нас. Он садился на веранде, открывал свой кисет с табаком, набивал и закуривал кисэру – длинную серебряную трубку, которую часто можно увидеть в пьесах Кабуки. Мачеха Омо была родом из окрестностей Кадзурабаси и очень гордилась своим происхождением из клана Хэйкэ. Она сочинила несколько стихотворений вака в 31 слог, чтобы мы могли написать их на затянутых бумагой дверях.

Жители деревни приходили один за другим, чтобы посмотреть на иностранца и предложить помощь с ремонтом. Сам по себе иностранец был редкостью в Ия, но иностранец, пытающийся восстановить старый дом, был особенной странностью. Старым жителям деревни тоже было интересно. Они приходили с соломой, чтобы научить меня плести соломенные сандалии. Проснувшись утром, я часто обнаруживал, что кто-то оставил для меня огурцы или другие продукты на крыльце. Иногда я замечал, что кто-то скосил всю траву перед домом. Несмотря на заклинание над дверью (а, может быть, и благодаря ему), местные дети приходили сюда играть каждый день. Ночью Сёкити с друзьями при тусклом свете очага рассказывали им сказки о привидениях.

Сам по себе иностранец был редкостью в Ия, но иностранец, пытающийся восстановить старый дом, был особенной странностью.

Конфуций говорил, что человеколюбивый любит горы. Я думаю, что горы, возможно, порождают в людях больше доброты, чем равнины. На плодородных равнинах более высокая плотность населения. Там требуется наличие более сплоченной социальной структуры, особенно в случаях с рисовыми плантациями. Много написано о сложных человеческих отношениях, строящихся вокруг выращивания риса. Маркс говорил об уникальной азиатской форме общества, которую назвал «восточным деспотизмом». Напротив, охотники и лесники долины Ия, на скалистых склонах которой едва можно было заботиться об одном рисовом поле, были независимыми, свободными и простыми людьми.

В Японии они представляют собой остатки более раннего культурного слоя, корни которого уходят в Юго-Восточную Азию. Столетия феодального правления, милитаризм конца XIX и начала XX веков и удушающее влияние современной системы образования создали относительно строгий образ мышления современных японцев. При прочтении литературы ранних периодов создается впечатление, что древние японцы имели мало общего с осторожными бюрократами и послушными сотрудниками компаний, которых сегодня можно встретить повсюду. Древняя поэзия, например, антология «Манъёсю» VIII века, чем-то напоминает грубо отесанные балки в домах Ия. Еще один отпечаток этого периода – «праздники голых», во время которых в храмах в конце зимы молодые люди, одетые только в набедренные повязки, участвуют в бурных обрядах, посвященных плодородию.

Еще один обычай далекого прошлого – ёбаи. Эта народная традиция, ранее распространенная по всей Японии, исчезла почти везде, кроме нескольких далеких островов и деревень, таких как Ия. Ёбаи, или «ночное посещение» – ритуал ухаживания молодыми людьми за девушками. Мужчина проникал в комнату девушки ночью, и, если она не отказывала ему, они спали вместе. К рассвету он должен был покинуть дом, и, если все проходило хорошо, он начинал регулярно навещать девушку по ночам – до самой свадьбы. В некоторых деревнях этим могли пользоваться даже путешественники. Возможно, такое допускалось, чтобы предотвратить кровосмешение в особенно отдаленных районах.

Ёбаи, или «ночное посещение» – ритуал ухаживания молодыми людьми за девушками.

Сегодня большинство японцев вряд ли знают, что означает слово ёбаи. Поэтому для меня было удивительно, что этот обычай все еще существовал, когда я приехал в Ия. Это было предметом многих шуток, и деревенские жители лукаво спрашивали меня иногда, когда я собираюсь начать свои ночные приключения. В то время ёбаи казался мне еще одной локальной странностью, но позднее я понял, что это не так.

В период Хэйан любовные похождения аристократов, увековеченные в таких романах, как «Повесть о Гэндзи», происходили по принципу ёбаи. Дворяне посещали своих возлюбленных только ночью, а утром им приходилось уходить. Классическое стихотворение «Ариакэ-но цуки» («Луна на рассвете») – это, по своей сути, рыдания любовников перед прощанием. Аристократы переняли крестьянский обычай ёбаи, усовершенствовали его и добавили элегантные атрибуты: каллиграфию, благовония, многослойные одежды. Но это все еще был ёбаи, и акцент в этом ритуале делался именно на темноте. Существует много теорий о японских понятиях эроса и романтики.

Как можно заметить в случае ёбаи, во время периода Хэйан примитивная японская грубость смягчилась чувствительностью к тонким деталям в искусстве и любви. Между собой соединились простота и элегантность, следы которых все еще можно увидеть во многих японских видах искусства. В завершение этого периода (т. е. в конце 1100-х годов) произошли серьезные изменения – своего рода геологический раскол, разделяющий японскую историю. После сотен лет правления благородных дворян старая система рухнула. Военные взяли верх, переместили столицу из Киото в Камакура и основали сёгунат, который правил Японией следующие 600 лет. Одним из последствий этого военного правления является строгость, которую мы видим сегодня. Предки людей долины Ия скрылись в ней незадолго до начала военного правления.