Татьяна Степанова - Светлый путь в никуда

• Название: Светлый путь в никуда
• Автор: Татьяна Степанова
• Жанр: Полицейские детективы
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-100048-6

Криминальный обозреватель Пресс-центра ГУВД Московской области Екатерина Петровская вместе с полковником Гущиным становятся участниками расследования жестокой расправы над семьей знаменитой писательницы Клавдии Первомайской. «Последнего великого детского классика» убили накануне ее столетнего юбилея вместе с дочерью и внучкой на даче в известном поселке отечественной интеллигенции «Светлый путь». Кате и полковнику Гущину предстоит распутывать мрачный клубок тайн, которые всю жизнь окружали неоднозначную личность Первомайской, сочинявшей стихи и сказки для детей и одновременно написавшей десятки доносов во времена СССР. Что же стало причиной столь бесчеловечного преступления? И кто был главной целью убийцы – сама ли столетняя писательница или кто-то из ее близких?..

---

Достигнув Внуково, они вновь въехали «на дачи» через КПП «Московского писателя». На доме охраны читалось «Лукойл». Кто здесь обитает теперь, оказывается… В избушке-зимовье во мраке лесном…

Смеркалось. Вечер на удивление выдался невероятно теплым и погожим. Все же какая-то жизнь теплилась на больших дачах. За монолитами заборов лаяли собаки. Пахло горьким дымом костров из осенней листвы. Среди елей и сосен за заборами светились вторые и третьи этажи особняков.

У дома Первомайской стояла полицейская машина. Гущина и Катю встретили оперативник и двое экспертов-криминалистов. Во всем доме горел свет.

– Все как в тот вечер, как вы и просили, – сказал эксперт. – Стараемся восстановить обстановку. Сейчас еще телевизор включим.

Гущин кивнул. И пошел не в дом, а на дальний конец участка – туда, где забор был ниже и упирался в лесной косогор. Там шли густые заросли. Гущин подошел к забору и повернулся к дому лицом. Катя сделала то же. Сквозь кусты и деревья виднелись ярко освещенные окна.

«Свет солнца и тени»…

– Ошибиться он не мог, знал, что они там, – сказал Гущин.

Он постоял минуту, разглядывая дачу, потом они с Катей направились через фруктовый сад к террасе – туда, где было выбито окно. Электрический свет слепил глаза. Газон, засыпанный палой листвой перед террасой в круге света. Все как на ладони.

Гущин направился к входной двери, огибая дом. И они с Катей вошли внутрь. Тела давно увезли в морг. Дом опечатала полиция. Внутри обстановка все та же. Гостиная, разгромленная кухня. Полковник Гущин сначала направился через все комнаты к кабинету Клавдии Первомайской.

Тело убрали, но лужа крови – вот она, на паркете. И запах… ужасный…

Катя глянула на Гущина. Сунула руку в сумку, выхватила пузырек с нашатырем. Обычно такое добро всегда возил с собой старый патологоанатом – приятель Гущина. Пузырек нашатыря и… ватку для шефа криминального управления. И она переняла у него эту полезную привычку. У экспертов есть мазь специальная, но пока допросишься, в обморок шлепнешься от вони. И ходить с белыми ноздрями целый день не такая уж радость. А нашатырь… это летучая субстанция.

Катя молниеносно поднесла нашатырь сначала к своему носу, вдохнула и сунула пузырек под нос Гущину. Он закашлял. Замахал руками. Заморгал. Вытащил мобильный и захрипел в него:

– Давайте, мы в кабинете, – закрыл дверь.

Они стояли посреди кабинета. Запах крови сквозь нашатырные пары не ощущался – и на том спасибо.

– Кокаинчика нюхнуть, а? – спросила Катя, потрясая пузырьком. – Еще слабо?

Гущин забрал у нее пузырек и припал к нему. Зазвонил мобильный.

– Ничего, – ответил Гущин на какой-то вопрос. – Сейчас дверь открою. Давайте снова.

Открыл дверь кабинета. Они подождали минуты три.

– Слышишь что-нибудь?

– Нет, Федор Матвеевич. А что я должна слышать?

– Звуки взлома на террасе.

В кабинет заглянул эксперт.

– Мы там стараемся вовсю, Федор Матвеевич.

– А тут глухо. В кабинете ничего не было слышно.

– Ей же, этой старухе, сто лет. Спала – пушкой не разбудишь.

– Она не спала, – ответил Гущин. – Но и мы ничего не услышали. Отсюда не слышно. Дом большой. Так, идем на кухню.

Они с Катей перешли на кухню. И снова все повторилось. При закрытой двери. При открытой двери.

– Ничего не слышно, – заметил Гущин.

– Анаис могла не здесь находиться, – Катя разглядывала опрокинутые стулья, которые так и валялись на полу. – Она сюда убежала от убийцы.

– Да. А могла и на кухне торчать. Пышки любят по вечерам холодильник инспектировать в поисках вкусного. Однако и на кухне шума от взлома террасы не слышно.

– Анаис худела, помните, что нам тренерша по йоге Нелли о ней сказала? – Катя глядела на огромный встроенный холодильник.

Гущин направился в гостиную.

И вот там они все услышали сразу. Звон стекла. Треск, грохот.

Гостиная ведь примыкала к террасе. Гущин открыл дверь. Посреди террасы стояли эксперты. У одного – пластиковые мешки для мусора, полные пустых стеклянных банок, и он колотил по ним полицейской резиновой дубинкой. Имитировал звон разбитого стекла в окне. Другой эксперт кувалдой бил по пустым деревянным ящикам, тоже запакованным в пластик, чтобы щепки по полу не разлетались. Не ахти какая имитация, но все же…

– Шум взлома Виктория Первомайская должна была услышать сразу, – сказал Гущин. – Правда, она пила в тот момент. И до этого пила в баре. Все зависит от того, в какой степени опьянения она находилась. Но такой шум с террасы тот, кто сидел в гостиной, и мертвым бы услышал в отличие от тех, кто находился в этот момент на кухне и в кабинете.

– И что вы хотите этим сказать? – спросила Катя.

– Я хочу понять, а был ли взлом, – Гущин смотрел на выбитые двери террасы. – За одну секунду это не взломаешь. Минут пять надо возиться и шуметь.

– Двое из троих шума точно не слышали, – заметил эксперт. – Мы с вами это сейчас доказали. И мы телевизор пока так и не включили. А в кабинете-то старухи он работал.

Катя подумала – а я и не видела телевизор. Так ее труп Первомайской напугал и эта бронзовая скульптура «Зимовья». Портрет ее видела, стол ее рабочий видела, книги ее видела на полках… Там где-то плазменная панель, наверное…

Они вышли из дома. Эксперты собирали свой «экспериментальный реквизит». Снова опечатывали дом. Гущин сел на садовую скамейку. Смотрел на гараж, в котором стояла машина Виктории Первомайской. Снова достал телефон и позвонил, включил громкую связь, чтобы и Катя слышала его разговор.

– Эсфирь Яковлевна, это полковник Гущин, уголовный розыск.

– Что вы наделали, полковник? – голос Эсфири звучал как из гроба. – Ваня наш… Я в новостях слышала…

– Вы звонили его матери?

– Да. Как только узнала сегодня утром из новостей. Что же вы наделали?!

– Вы его виновным не считаете?

– Да вы мне хоть сто доказательств предъявите, я все равно… никогда… Они оба – он и Анаис – росли у меня на глазах. Он хотел на ней жениться, у Клавдии просил ее себе в жены.

– Я знаю. А ему отказали. И он взбесился.

– Все бы сладилось со временем. У Анаис просто были романтические фантазии. Со временем она бы одумалась. Он. Ваня… где бы она себе лучше мужа нашла? И мы все это понимали. И ее мать, кстати. И я. Она красотой не блистала. А то, что они из-за детей поскандалили – Клавдия и Света… это… Да мало ли что в семье случается? Мы были семьей. Понимаете вы это? За столько лет совместной жизни – мы были единой семьей. А вы… полиция… вы бессердечные, глупые, вы не понимаете простых житейских истин. Вам лишь бы схватить человека, замордовать его! – старуха-литсекретарь зарыдала в трубку.

Катя смотрела на Гущина. И опять его бьют – лупят…

– Федор Матвеевич, прекратите, дайте отбой. Не надо с ней сейчас…

Но он не заканчивал разговор. Слушал рыдания Эсфири.

– Что там с наследством Анаис и ее отцом? – спросил он.

Эсфирь Кленова умолкла. Перестала плакать.

– Это тут тоже совершенно ни при чем.

– Нам надо это знать. Кто был отцом Анаис?

– Леонид Мокин. Узник Лазурного Берега.

– Это тот, которого в Ницце за неуплату налогов посадили и имущество арестовали – яхты, виллы?

– Он. «Что дадите – все приму, ссылку, каторгу, тюрьму, но желательно в июле» на Лазурном Берегу. – Эсфирь закашлялась. – Инсульт от расстройства в шестьдесят шесть лет схлопотал. И похороны по высшему разряду на Троекуровском. У него с Викой никогда официального брака не было. Но Анаис он признал как дочь сразу. У Клавдии есть квартира, кроме этой дачи, в высотном доме на Кудринской площади. Небольшая, правда, двухкомнатная, они там не жили. Мы всегда жили во Внуково, в «Светлом пути». А он – Мокин – купил в конце девяностых там две квартиры сразу и начал делать ремонт – прямо над нами. И Вика с ним сначала дико скандалила. А потом скандал утих, и они… в общем, они сошлись. И родилась Анаис. Он все эти годы давал деньги на ее содержание и учебу. Но когда умер, оказалось, что в завещании он все оставил второй своей законной молодой жене и детям от обоих законных браков. Их у него четверо – законных. И пять еще незаконных от разных любовниц. Нам звонили его адвокаты. Виктория и Анаис и так никогда бы ни на что не претендовали. Там это было невозможно. Завещание прямое, его трудно оспорить. Так что Анаис ничего не получила. Их с Викой не могли убить из-за этого. Из-за его денег.

– Но Анаис получила членство в клубе «Аркадия»? – спросил Гущин.

– Нам звонили, да. Это было его желание. Чтобы она занималась там, это же очень пафосное место, Мокин его когда-то давно посещал. Анаис там понравилось. Она получила сертификат. Как память об отце. Он был такой безалаберный тип. Но не злой. Просто неуемный ходок. Вика не смогла ему простить, что он на ней так и не женился. Все эти ее пагубные пристрастия…

– Алкоголь?

– Их разрыв с отцом Анаис все лишь усугубил, – сказала Эсфирь Кленова. – Я над наследством, как причиной, тоже думала, когда в беседке вчера сидела. Но нет. Они – Вика и Анаис – ни гроша не получили. И не светило им ничего. Так что это не причина убивать.