Генри Олди - Сын Ветра

• Название: Сын Ветра
• Автор: Генри Олди
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2019

Отщепенец, беглец, Сын Ветра – Натху Сандерсон сумел обмануть высоколобых экспертов и матёрых офицеров разведки. Феномен укрылся в феномене, дитя раздора – в Саркофаге, неприступном бастионе прошлых времён. Три могучие цивилизации – аскеты-брамайны, волки Великой Помпилии и просвещённый Ларгитас – сбили ноги в поисках. Союзники и враги, они ищут сразу всё: чудо-мальчика, козлов отпущения, малейший повод для войны. Свободную Ойкумену и тюрьму-Саркофаг роднит главное: где бы ты ни был, твоя жизнь не стоит и выеденного яйца. «Блудный сын» – пятый роман эпопеи «Ойкумена», давно заслужившей интерес и любовь читателей. «Космическая симфония» была написана Г. Л. Олди десять лет назад, а в «одной далекой галактике» год идет за два – не зря у нового романа есть подзаголовок «Ойкумена: двадцать лет спустя». Что дальше? Вселенной никогда не быть прежней.

---

Он ещё больше замедлил воспроизведение. Отрегулировал приближение, пустил запись снова. В глубине сферы, гася искры далёких звёзд, начал раскрываться провал червоточины. Из провала всплыл радужный пузырь. Бхимасена подался вперёд, едва сдержав вопль: неужели?! Он что, первый это увидел?!

– Генерал!

В пузыре возник молодой щёголь. Сюртук с вышивкой по бортам, тюрбан с большим искусственным сапфиром. Младенческая гладкость щёк полыхала румянцем, аккуратная полоска усов тряслась. Проклятая червоточина! Она обманула генерала, родив голосферу экстренной связи. Щёголь был Бхимасене хорошо знаком: Камал Тхакур из отдела связей с общественностью.

– Что тебе?! – рявкнул генерал.

От досады он чуть не разрыдался.

– Мне? Вам, шри Бхимасена! Нам!

– Кому это – нам?!

– Всем нам!

– Да говори же!

– В-вы… в-вы лучше с-сами…

Бойкий на язык Камаль – иных в «связно́м» отделе не держали – заикался. Сфера затуманилась, опасно раздулась, готова лопнуть – и взорвалась катастрофой.

– Натху, мой мальчик!

Мирра Джутхани билась в истерике. Женщину сотрясали рыдания, переходящие в конвульсии. Моталась из стороны в сторону голова – казалось, шея Мирры не выдержит, голова оторвётся, полетит кувырком в угол. Взлетало смоляное облако волос, падало на мокрое от слёз лицо, липло к щекам. Двое крепких мужчин в форме с трудом удерживали хрупкую женщину. К ним на помощь уже спешил третий.

– Натху! Спасите! Спасите его!

Втроём охранники справились с Миррой. Подхватили, потащили к кровати. Женщина дёргалась и брыкалась, её отчаянный визг ультразвуковым сверлом вонзался в уши генерала. Ей почти удалось вырваться, босые ступни заелозили по полу, пытаясь нащупать опору. Левая напоролась на осколок разбитой вазы с фруктами. Хлынула кровь, но Мирра этого даже не заметила.

– Натху! Он пропал! Его не-е-е-ет!!!

Инъекция транквилизатора вырубила безутешную мать – как подозревал Бхимасена, ненадолго. В сферу вернулся Камал.

– Когда это записали?

– Сутки назад.

Камала трясло, но заикаться он перестал, сбросив груз ответственности на начальство.

– Как она сейчас?

– Всё так же.

– Спит? Кричит?!

– Едва приходит в себя, начинает биться в истерике.

– Идиоты! Почему сразу не сообщили?!

– Они думали – само пройдёт. У неё уже бывало…

– И понадобились сутки, чтобы забить тревогу?!

– Они пытались с вами связаться. Вы были вне доступа. Тогда они вызвали первого, кто попался под руку.

– Тебя?!

– Меня.

Камал беспомощно развёл руками. Весь его вид говорил: «А что я? Никто и звать никак. Не врач, не эксперт, не начальник. Выдернули, заставили приехать…»

– Ты сейчас там? Никуда не уходи!

– Вы…

– Я уже еду. Лечу!

Только Мирры-истерички ему сейчас не хватало! Если информация о том, что мать Натху окончательно слетела с катушек, просочится в прессу – Чайтра вскипит, и не только Чайтра. Властям потребуется козёл отпущения. И кто же окажется этим козлом? Кто допустил, не уследил, не обеспечил?! Глава антического центра, кто же ещё!

Два раза под ноги слонам! Три!

Десять!!!

Генерал ссы̀пался по лестнице, прыгая через три ступеньки, чего не делал, кажется, со времён училища. В кармане вибрировал, ворочался коммуникатор. «Шри Рачапалли» – лаконично сообщил определитель номеров.

Кто такой?! Ах, как некстати…

– Другой йогин? Опытный наладчик энергосистем? Бог, демон, кто угодно?!

Гуру смеётся:

– Вы согласны пожертвовать кем-то другим, но только не мной? Благодарю, я тронут. В любом случае, трое достойных йогинов слишком стары для такой миссии. Двое, насколько я знаю, ушли в длительную медитацию… Я бы не советовал тревожить их. Шри Рачапалли? Нет, он не согласится…

Некстати, вздрогнул генерал. Кажется, я еще не понял в должной мере, насколько этот звонок некстати. Письмо Совета духовных лидеров, адресованное махарадже. Подписи под этим письмом. Третий сверху: шри Рачапалли. Кажется, он тоже из ордена натхов, как и Вьяса-джи: подвижник, аскет…

Бхимасена замедлил шаги. Включил конфидент-поле, перевёл связь в защищённый режим. Сделал пару глубоких вдохов, словно собрался нырять за жемчугом – и коснулся сенсора ответа. У йогинов имелась по крайней мере одна добродетель, которая отсутствовала у его величества: терпение.

В голосфере возник седой морщинистый кузнечик. С одинаковым успехом шри Рачапалли могло быть девяносто, сто двадцать и сто пятьдесят лет. Кузнечик благостно улыбался. От его улыбки генерала пробрал озноб. Кто ты, спросил Бхимасена себя. Кто? Мелкая мошка, для которой кузнечик – истинный тигр?!

– Добрый день, шри Рачапалли.

Признаться, генерал плохо соображал, утро сейчас, день или вечер. Не ночь – и ладно.

– Намасте[1], шри Бхимасена! – кузнечик сложил лапки у груди, прижав ладони друг к другу. – Умоляю простить меня за беспокойство. Я знаю, вы человек занятой. И всё же: не уделите ли вы мне, недостойному, капельку вашего драгоценного времени?

– Разумеется, шри Рачапалли. Я вас внимательно слушаю.

Генерал выровнял шаг, стараясь восстановить дыхание. Первый этаж. Следующие два пролёта вели в подземный гараж. Парковать аэромобы под землёй – не самая удачная идея, на первый взгляд. Но учитывая безумную толчею в воздухе, по городу зачастую было удобнее передвигаться в наземном режиме.

– Я неточно выразился, – кузнечик с огорчением заморгал. – Речь идёт о личной встрече, если вы снизойдёте к скромному йогину.

– Это настолько важно?

– О, это лишь мелкий камешек на пути нашей жизни. Но камешек на дороге, камешек в сандалии и камешек в дыхательном горле имеют разное значение.

Бешеные жеребцы – приказ махараджи, свихнувшаяся Мирра и ласковый кузнечик – разрывали генерала на части. Он искренне пожалел, что не имеет трёх лиц и шести рук, как

у демона Херуки-Кровопийцы – тогда было бы проще воевать на три фронта.

– Завтра, – он предпринял ещё одну попытку. – Завтра вас устроит?

– Кто ведает, что случится с ним завтра? – нараспев продекламировал кузнечик. – О, такой человек воистину обладает даром прорицателя.

Печаль в голосе аскета была приправлена еле заметным сарказмом.

– Если вы по поводу известного нам обоим письма в вышние сферы, – манера речи кузнечика оказалась заразительной, – то можете не беспокоиться. Я уже занят поисками Натху. В том числе прямо сейчас, сию минуту.

Генерал лгал и не морщился. Раз уж появилась возможность намекнуть СДЛ о своей полезности – грех ею не воспользоваться.

– Что письма? Прах! – кузнечик был искренне огорчён. – Речь пойдёт о человеке, чьи стопы – лотосы, а голова касается небес. О нашем духовном брате, светоче дхармы.

– О ком?!

– О досточтимом Вьясе Горакша-натхе. О нём – и о вас, шри Бхимасена.

Я еду к кузнечику, понял генерал. Без вариантов.

II. Саркофаг

Человек был одет во всё чёрное.

Злодей из дешёвого фильма, подумалось Гюнтеру. Длиннополый кафтан струился вниз потоком расплавленной смолы. Шаровары цвета угля заправлены в аспидные сапоги. И правда аспидные – из змеиной кожи. На голове тюрбан в тон кафтану. Левый край, как лоскут близкой ночи, спадает на плечо. Абсолютно чёрное тело, сказал бы физик. Нет, не абсолютно: серебро застёжек, серебро шитья на поясе. Ножны кривого кинжала также инкрустированы серебром. Седая борода аккуратно подстрижена. Лицо скуластое, обветренное. Морщины… Сколько ему? Шестьдесят? Семьдесят? На этом проклятом Шадруване никогда не угадаешь, сколько кому лет.

Лежать на полу, вытянув руки вперёд, было унизительно. А с козлиными ногами, у которых коленки выворачивались не по-людски – так и вовсе неудобно. Шея затекла, при любой попытке повернуть голову рога кавалера Сандерсона громко скребли по ближайшему креслу. Замри, велел себе Гюнтер. Свело шею, загривок, плечи, боль вцепилась в мышцы….

– Дозволено встать, – объявил глашатай.

Тайком разминая холку, Гюнтер косился на чёрного человека. Кейрин-хан? Светоч вселенной? Судя по всему, тиран ещё тот, куда там нашему Тирану!

Не интересуясь мнением кавалера Сандерсона на свой счёт, Кейрин-хан обвёл взглядом настороженно притихший зал, повернулся к возвышению президиума. Тишину нарушало сопение, обещавшее перейти в натуральный храп. Натху, вздрогнул Гюнтер. Укладывание на пол мальчик воспринял как новую игру – и с энтузиазмом последовал примеру взрослых. Но юный антис так умаялся за день, что его мгновенно сморил сон.

Лицо Кейрин-хана напоминало маску, аллегорию Равнодушия. Казалось, он каждый день имеет удовольствие наблюдать сатиров и смуглых бродяг с кобрами вместо поясов. Взгляд его запнулся лишь о беспечно дрыхнувшего Натху.

Хан моргнул.

– Встань, джинн, – произнёс он.

Унилингвой, универсальным языком Ойкумены, он владел не хуже глашатая. Двадцать лет жизни в Саркофаге, бок о бок с ларгитасцами, превратили туземцев в записных полиглотов.