Рейчел Кейн - Мёртвое озеро

• Название: Мёртвое озеро
• Автор: Рейчел Кейн
• Жанр: Зарубежные детективы
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-097018-6

Прямо сейчас, пока вы читаете этот текст, сотни серийных убийц разгуливают на свободе. А что, если один из них – ваш муж? Что бы сделали вы, узнав, что в течение многих лет спите в одной постели с монстром? Джина Роял была хорошей женой и любящей матерью. У нее был уютный дом на Среднем Западе и двое замечательных детей. Был у Джины и муж Мэл – обаятельный и успешный. Они были воплощением обычной американской семьи – такой, о какой только можно мечтать. Все это было… пока не открылась ужасная тайна Мэла… И вот уже Джина – не Джина, а Гвен Проктор, бывшая жена маньяка-убийцы, вынужденная скрываться со своими травмированными детьми. А Мэл отбывает пожизненный срок в тюрьме. Но и оттуда он представляет для нее угрозу, тонко манипулируя не только поклонниками, но и врагами. И если Гвен-Джина не хочет, чтобы ее дети стали очередной жертвой кровавого монстра, ей придется научиться бороться со злом… Этот психологический триллер сразу стал мировым бестселлером. Он получил бешеную популярность по всему миру и немедленно поставил автора в первый ряд мастеров жанра.

---

Но я куда сильнее беспокоюсь за невинных людей, которые живут по опубликованному им адресу. Они могут даже понятия не иметь, что им грозит. Я посылаю письма с анонимного адреса электронной почты тамошнему детективу – невольному моему союзнику, – предупреждая его, что этот адрес всплыл снова. Надеюсь, все обойдется. Надеюсь, эти люди не обнаружат куски гнилого мяса или мертвых животных, приколоченных к их дверям, и на их электронную почту не хлынет поток садомазохистской порнографии, а в их сетевые и реальные почтовые ящики, на их мобильные телефоны и к ним на работу не посыпятся кошмарные угрозы. Я отчетливо помню, в каком шоке была, обнаружив массу мерзких писем, буквально затопивших мой пустой дом, хотя все это время я находилась в следственной камере, а мои дети были тайно перевезены в Мэн.

Я молюсь, чтобы, если у нынешних обитателей этого дома есть дети, они не стали мишенями. Мои – были. Объявления на телеграфных столбах. Их снимки, посланные порнофотографам в качестве моделей. Нет предела ненависти. Это свободно расползающееся ядовитое облако морального произвола и менталитета толпы, и тех, кто дышит этим ядом, не волнует, кому они причиняют боль, – лишь бы причинять.

Адрес, найденный этим конкретным «троллем», ведет в тупик – он не может привести его к нашему новому дому, к нашим новым именам. По крайней мере восемь прерванных следов отделяют то место, на которое он указывает, от того, где я сейчас нахожусь, но это меня не успокаивает. Я наловчилась в запутывании следов и поиске информации по чистой необходимости, но я – не они. У меня нет тех мерзких побуждений, которые движут ими. Все, чего я хочу, – это выжить и обеспечить своим детям как можно больше безопасности.

Заканчиваю проверку, встряхиваю руками и ногами, чтобы избавиться от стресса, пью холодный чай, встаю и начинаю расхаживать по кабинету. Я хотела бы взять в руки пистолет, но это плохая идея. Небезопасная и параноидальная. Я смотрю на то, как ствол тускло поблескивает на свету, обещая безопасность, но я знаю, что это тоже ложь – точно такая же ложь, как и все, что говорил мне когда-либо Мэл. Оружие никому не дает безопасности. Оно лишь уравнивает шансы в игре.

– Мама?

От двери раздается голос, и я оборачиваюсь слишком поспешно, чувствуя, как колотится сердце. Хорошо, что у меня в руках сейчас нет пистолета, потому что застигать меня врасплох – не самая лучшая идея, но в дверях стоит всего лишь Коннор, держа в руке школьную сумку. Он, похоже, не заметил, что напугал меня, – или же настолько привык к этому, что ему все равно.

– С Ланни всё в порядке? – спрашивает сын, и я заставляю себя улыбнуться и кивнуть.

– Да, солнышко, с ней всё в порядке. Как дела в школе? – Я слушаю его лишь наполовину, поскольку размышляю о том, что не слышала, как он вошел, не слышала, как он набирает код и как заново включается сигнализация. Я была слишком глубоко погружена в свои размышления, а это опасно. Мне следует быть более бдительной.

К тому же он все равно не отвечает на мой вопрос, а вместо этого указывает на мой компьютер.

– Ты закончила с «Сайко патрол»?

Это тоже застает меня врасплох.

– Где ты это услышал? – интересуюсь я и сама же отвечаю на свой вопрос: – От Ланни?

Коннор пожимает плечами.

– Ты выискиваешь преследователей, верно?

– Верно.

– Мама, в инете полно всяких злых гадов. Не надо воспринимать это так серьезно. Просто не обращай на них внимания, и они отстанут.

Такие высказывания раздражают меня по многим причинам. Можно подумать, Интернет – это вымышленный мир, населенный придуманными людьми. И вообще, можно подумать, мы просто обычная семья. И что самое главное, это высказывание вполне в духе мальчишек, юных представителей мужского пола, которые считают безопасность чем-то незыблемым. Женщины, даже девушки в возрасте Ланни так не считают. Родители так не считают. Пожилые люди так не считают. Эти слова свидетельствуют о слепом, великолепном неведении относительно того, каким опасным может быть мир в действительности.

И я испытываю легкую тошноту, когда до меня доходит, что это я помогла ему выработать подобный настрой, потому что я держала его в изоляции, защищала его. Но как я могла поступить иначе? Постоянно держать его в страхе? Это ничему не помогло бы.

– Спасибо за ценное мнение, но я его не спрашивала, – говорю я сыну. – Я делаю это и буду делать.

Сортирую бумаги и раскладываю их по папкам. Я всегда веду записи как в электронном, так и в бумажном виде: по моему опыту, полиции куда удобнее работать с бумагами. Им это кажется доказательством намного более веским, чем данные на экране. И вообще, в случае чего мы, возможно, просто не успеем скачать эти данные.

– С «Сайко патрол» всё, – произношу я, закрывая ящик с папками и запирая его. Ключ кладу в карман. Он прикреплен к брелоку сигнализации и всегда находится при мне. Я не хочу, чтобы Коннор или Ланни заглянули в эти папки. Когда бы то ни было. Сейчас у Ланни есть собственный ноутбук, но я поставила на него программы для строгого родительского контроля. Он не только не выдаст ей результаты поиска, но я получу – и уже получала – уведомления, если она попытается ввести по ключевым словам запрос о своем отце, о совершенных им убийствах или о чем бы то ни было, связанном с этим.

Пока я не рискую приобрести компьютер для Коннора, но просьбы дать ему доступ в Интернет становятся все более настойчивыми, и это пугает.

Ланни распахивает дверь своей комнаты и пробегает мимо кабинета по коридору, по пути буквально отшвыривая Коннора с дороги. Она все еще одета в «готские» штаны и футболку с «Рэмоунз», черные волосы развеваются за спиной. Я предположила, что она направляется на кухню, за своей обычной послеобеденной закуской, состоящей из рисовых пирожных и энергетического напитка. Коннор смотрит ей вслед. Он, похоже, не удивлен, просто смирился с происходящим.

– Подумать только, в мире полным-полно сестер, и именно моя вздумала одеваться, как персонаж из «Кошмара перед Рождеством», – вздыхает он. – Знаешь, она пытается выглядеть не такой симпатичной, как на самом деле.

Это неожиданное наблюдение для мальчика в его возрасте. Я моргаю, и до меня доходит, что, несмотря на мешковатые штаны, всклокоченные волосы и трупный макияж, Ланни действительно симпатична. Она уже перерастает подростковую неуклюжесть, вытягивается в рост, и намеки на женственные изгибы уже обрисовались на ее теле. Будучи матерью, я всегда считала ее красавицей, но теперь другие тоже увидят эту красоту. Эксцентричный стиль помогает ей держать людей на расстоянии и заставляет их судить о ней по совершенно иным стандартам.

Это умный ход – но думать об этом горько.

Коннор поворачивается и направляется к своей комнате.

– Подожди, Коннор! Ты включил сигнализацию заново?

– Конечно, – отзывается сын, не останавливаясь. Дверь за собой он закрывает решительно, но не резко.

Ланни возвращается с кухни с рисовыми пирожными и энергетиком и усаживается в маленькое кресло в углу моего кабинета. Отставив банку с напитком, шутливо салютует мне.

– Все присутствуют, везде порядок, мистер старший сержант, – произносит она. Потом сползает на сиденье, согнувшись так, как человек старше двадцати пяти лет и не сможет согнуться. – Я тут подумала – мне нужно найти работу.

– Нет.

– Я смогу помочь нам деньгами.

– Нет. Твоя работа – ходить в школу. – Я прикусываю губу, чтобы не начать жаловаться на то, что когда-то моя дочь любила школу. Лили Ройял любила школу. Она ходила в драмкружок и в клуб программистов. Но Ланни не может выделяться. Не может иметь интересы, которые чем-то отличают ее от других. Не может обзавестись подругами, которым она может проболтаться о чем-либо, хотя бы относительно близким к правде. Неудивительно, что школа из-за этого стала для нее адом.

– Та девочка, с которой ты подралась, – начинаю я. – Ты понимаешь, что это недопустимо? Что тебе нельзя встревать в подобные ситуации?

– Я и не встревала. Она сама начала. Ты что, хочешь, чтобы я поддалась? Позволила избить меня? Я думала, ты настаиваешь на самозащите!

– Я хочу, чтобы ты уклонялась от подобного.

– Ну конечно. Ты только и делаешь, что уклоняешься… Ах да, прости, я хотела сказать – убегаешь.

Ничто не обжигает так сильно, как презрение со стороны подростка. Оно жалит так жестоко, что перехватывает дыхание, и боль от ожога остается надолго. Я пытаюсь не показать Ланни, как сильно меня это задело, однако не настолько уверена в своей выдержке, чтобы сказать хоть слово. Я беру чашку и направляюсь на кухню, чтобы позволить текущей воде смыть осадок. Ланни следует за мной, но не для того, чтобы вновь уязвить меня. По тому, как она плетется позади, я вижу, что она сожалеет о сказанном и не знает, как взять эти слова обратно. Не знает даже, хочет ли она взять их обратно…

Когда я ставлю чашку и блюдце в раковину, дочь произносит: