Ольга Володарская - То ли ангел, то ли бес

• Название: То ли ангел, то ли бес
• Автор: Ольга Володарская
• Жанр: Детектив
• ISBN: 978-5-04-100296-1

Он носил прозвище Аллигатор и соответствовал ему – опасный, уродливый. Боец смешанных единоборств, чье лицо покрывают татуировки. Встретишь такого на улице – отшатнешься… Когда-то он носил имя Андрей. Имел родителей, сестру, но… Не мог быть обычным. Все дети как дети, а он исчадие ада… но мальчик вырос и стал спортсменом. Быть может, потому, что ребенком отбился от семьи и вырос среди бомжей. Нашел для себя подходящую среду обитания? О матери Андрей не забывал, потому что ненавидел. И спустя двадцать пять лет нагрянул к ней на юбилей. В тот же вечер она пропала! В том же месте, где он сам когда-то…

---

Все равно что сравнить аплодисменты с бурными овациями.

Поблагодарив улыбчивого брюнета за лестные слова кивком головы, Аркадий поинтересовался:

– Вы бывали на моих выступлениях?

– А как же! Посетил с десяток.

– О, как приятно…

Аркадий внимательнее посмотрел на брюнета. Внешность его показалась ему знакомой с первого взгляда. Теперь Яворский понял, что перед ним фанат. У классических музыкантов их было не так много, как у поп-исполнителей или даже оперных певцов, и все же они имелись. Своих Аркадий в лицо не запоминал, но, когда администратор сообщал, что с ним желает немного пообщаться преданный поклонник, позволял пропустить его за кулисы, выслушивал восторженные речи, благодарил, фотографировался, подписывал диск или программку… Бывало, что-то дарил. Ту же запись на устаревшем теперь носителе. Или цветы, если фанат – женщина.

– В каком городе вы ходили на мои концерты? – не сдержал любопытства Аркадий.

– В этом самом, – ответил брюнет и к улыбке прибавил смешок. Он от души веселился, и это уже казалось странным.

– В Москве? – зачем-то уточнил Яворский. Собеседник закивал. – Но я не выступал тут уже четыре года.

– А я почти двадцать лет не бывал на твоих выступлениях. Яворский, неужели ты меня не узнал?

Аркадий растерялся. Перед ним человек из детства. На кого-то похожий, но не узнанный.

– Какаша, ну ты даешь!

И тут все встало на свои места. Какашей Аркадия называл лишь один человек…

Володя Дорогин, он же Вовчик. Одноклассник Яворского и до поры лучший друг. Черная кошка между ребятами пробежала, когда обоим было по тринадцать. Парни поехали вместе в деревню. Нужник там был на улице. Представлял собой деревянный ящик, внутри которого была яма, обложенная досками. В нее Яворский провалился одной ногой, ступив не туда. Ухнул в дерьмо по колено. И Вовка был тому свидетелем.

Немая сцена.

Яворский вытащил ногу из теплой, тошнотворно воняющей жижи. По ней текло…

И тут голос бабушки:

– Аркаша!

Вовчик гоготнул:

– Какаша. – А затем уже серьезно сказал: – Иди к шлангу, мойся. Я за мылом сбегаю.

Для Аркадия это происшествие стало главным позором в жизни. Он пошел бы на лоботомию, лишь бы забыть его. Но даже спустя годы оно нет-нет да всплывало в памяти. Когда Аркадий волновался перед выходом на сцену и представлял себе самый худший исход, полный провал концерта, то видел себя стоящим по колено в дерьме. И на него смотрел не один человек, а сотни.

Возможно, если бы Вовчик знал, насколько серьезно Аркадий воспринял конфуз, приключившийся с ним, то не напоминал бы о нем. Но Яворскому было стыдно признаться в этом. Единственное, о чем он попросил, – это никому не рассказывать. Друг дал слово молчать, но в разговоре тет-а-тет употреблял прозвище Какаша, не считая его позорным. Вовчик и себя сыкуном называл. Причем прилюдно. Как-то он на спор за раз выпил два литра пепси, а потом на урок пошел. Там ему приспичило. Учительница позволила выйти не сразу. В итоге не добежал Вовчик до туалета, описался в коридоре. Свидетелей тому не было, и Аркадий на месте друга подсушил бы штаны и вернулся бы в класс как ни в чем не бывало. Когда никто не знает о том, что ты намочил трусишки, как грудничок, считай, ничего и не было. Но Вовчик посчитал произошедшее забавным казусом и растрепал о нем одноклассникам. Другого бы затравили потом, а Дорогину хоть бы хны, как был всеобщим любимчиком, так и остался.

После того конфуза Аркадий стал от друга отдаляться. Общаться с человеком, который может тебя назвать Какашей, не хотелось. Это все равно что вновь в дерьмо окунуться. Аркаша начал Вовчика избегать. Благо причина не видеться была – Яворский все больше времени посвящал музыке, а Дорогин – девочкам. Их пути разошлись. Но если бы Аркаша не стал Какашей, он ни за что не расстался бы с другом. Вовчика он обожал. Восхищался им. Считал избранным. Дорогину все давалось легко. Он был всесторонне развитым и отлично справлялся и с математикой, и с русским, играл и в футбол, и на гитаре, жарил вкуснейшую картошку и строгал лучшие скворечники, мог как следует задать хулигану и осыпать девочку комплиментами. Многие пацаны ему завидовали. И стремились сблизиться. Аркадий же Вовчику достался «в наследство». Мамы пацанов дружили с детства. Они жили в одном доме, учились в одном классе, поступили в один институт, вышли замуж за однокурсников, причем в один день. Но Дорогины, получив дипломы, переехали в Армению, откуда родом был отец новобрачной. Вернулись в Москву спустя девять лет с сыном, который должен был пойти в первый класс. Аркаше тоже было семь. Подруги, естественно, отдали детей в один класс, чтобы их сыновья продолжили традицию.

– Так что, узнал меня? – услышал Аркадий голос Вовчика и понял, что «завис», окунувшись в воспоминания.

– Вовчик.

– Он самый! А теперь обнимашки? – и распростер объятия.

Яворский поднялся с лавки и припал к груди друга детства.

От него хорошо пахло. Не одеколоном, а кондиционером для белья. Это было немного странно. Такой неотразимый мачо, как Дорогин, должен источать призывно сексуальные запахи, а от него веет домашним уютом. Неужто остепенился и женился? Мамы Аркадия и Вовки все еще дружили, пусть и на расстоянии, но Яворский как-то не интересовался жизнью Дорогина.

– Как же круто, что я тебя встретил! – Вовчик был искренен в своей радости. – Сто лет не виделись.

– Да уж, – поддакнул Аркаша. – Как поживаешь?

– В двух словах не расскажешь.

– Куда улетаешь?

– Встречаю.

– Жену?

– Холостой я, Аркаша. Вот уже четыре месяца как.

– То есть был женат?

– Дважды. От первой супружницы сын. Вот такой пацан, – он показал «лайк», оттопырив большой палец. – А ты все один?

– Нет, у меня есть невеста, – с достоинством проговорил Аркадий.

– Да? А мне матушка говорила, что ты весь в музыке и тебе не до глупостей.

– Я весь в музыке. Мне не до глупостей. Но любовь к ним не относится. – Телефон завибрировал. Это пришло сообщение о том, что машина подъехала. – Извини, Вовчик, мне ехать нужно. Давай в другой раз встретимся и поболтаем? Оставь свой номер.

– Не, так дело не пойдет.

– Извини?

– Не едешь ты никуда. Остаешься со мной, и мы вместе встречаем того, кто уже прилетел и примерно через двадцать минут появится перед нашими очами… – Аркадий замотал головой, но Вовчик отказа не принял: – Не обсуждается, друг мой. Вселенная сделала все, чтобы мы встретились, и ты не сбежишь.

– Меня уже заждалась машина…

– Отпусти. В город я тебя отвезу через час. Тебя и… – Вовчик подмигнул своим красивым карим глазом. – Как думаешь, кого я встречаю? – Аркадий пожал плечами. – Ну, предположи…

– Маму?

Вовчик закатил глаза, выражая «фи» фантазии Аркаши. И не в силах больше сдерживаться, выпалил:

– Бараш прилетает!

Это было второе потрясение за сегодня!

Сначала Аркадий натыкается на старого друга, а теперь ему сообщают о прибытии давнего врага. И зовут встретить его…

Барашем Илью Баршева звали не только из-за созвучия с фамилией. Волосы пацана были как руно: золотистые, круто кудрявые. До них хотелось дотронуться, как до меха. Бараш терпеть не мог, когда его гладили по волосам, но позволял это делать девочкам, которые ему нравились. С ним Аркаша тоже когда-то дружил, но не так долго и плотно, как с Вовчиком. Бараш вызывал у Яворского смешанное чувство зависти и раздражения. Тот был гораздо лучше одарен музыкально, но наплевательски относился к своему таланту. А еще являлся любимчиком девочек, ничем, в отличие от того же Вовчика, не выделяясь, разве что своим золотым руном. В общем, Бараш был признанным музыкантом и Казановой, тогда как Аркаша из кожи вон лез, чтобы научиться достойно играть и привлечь к себе внимание дам. Заклятым врагом Илью он, конечно же, считал по детской горячности, поскольку тот ему в принципе ничего дурного не сделал, а несносным он был со всеми в силу своего дурного характера. Кроме того, Бараш даже не знал, что вызывает в Аркаше такие сильные чувства. А тот меж тем десятки раз мысленно сталкивал Илью в «очко», а пару раз травил, как Сальери Моцарта.

– Ты до сих пор общаешься с Барашем? – удивился Аркаша. Ему казалось, никто не сможет вытерпеть Илью.

– Дружу, – поправил Вовчик. – Ты потерялся после школы, а мы с Барашем стали корешами. Вместе в музыкальное училище поступили, только я бросил его после первого курса, а Илюха до диплома дошел.

Училище, фыркнул про себя Аркадий. С таким природным талантом, как у Бараша, можно было на консерваторию замахнуться. Но тот не ставил перед собой сверхзадач, в отличие от Аркаши. Поэтому со своим училищем он сейчас наверняка работает в каком-нибудь заштатном оркестре.

– Чем он сейчас занимается? – спросил у приятеля Аркадий, желая подтвердить свои предположения.

– Звездит, – хмыкнул Вовчик.

– В каком смысле?

– В прямом. Он на басах играет в группе «Нож и вилка».