Клара Паркс - Заклинательница пряжи. Как я связала свою судьбу

• Название: Заклинательница пряжи. Как я связала свою судьбу
• Автор: Клара Паркс
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-095127-7

Вам предстоит уникальное и увлекательное чтение: пожалуй, впервые признанные во всем мире писатели так откровенно и остроумно делятся с читателем своим личным опытом о том, как такое творческое увлечение, хобби, казалось бы, совершенно практическое утилитарное занятие, как вязание, вплетается в повседневную жизнь, срастается с ней и в результате меняет ее до неузнаваемости! Знаменитая писательница Клара Паркс настолько же виртуозно владеет словом, насколько и спицами, поэтому вы будете следить за этим процессом с замиранием сердца, не имея сил сдержать смех или слезы, находя все больше и больше общего между приключениями и переживаниями героини книги и своими собственными. Эта книга для тех, кто не мыслит своей жизни без вязания, а еще для тех, кто только начинает вязать и ищет в этом занятии более глубокий смысл, нежели создание вязаной одежды, – ведь время, проведенное за вязанием, бесценно.

---

Даже само слово «шишечка» не сулит ничего хорошего. Оно означает неровности, дефекты, наросты, которые все портят. Я сразу представляю себе бугры, комья земли из-под копыт лошади, которая неудачно стартует в скачках, проскальзывая в грязи. Аналогично спортсмен, промахнувшись по мячу, падает и набивает шишки. Набивать шишки – это расплачиваться за свои ошибки, допускать промах, терять самоконтроль – это именно то, что люди думают, когда вы начинаете повсюду расставлять шишечки. Конечно же, и я так думала.

Подозреваю, что шишкомания заражает тех, кто неуютно чувствует себя в четырех голых стенах и невзрачных комнатах. Для них безбрежная гладь лицевых петель – это как пустой подоконник без единой ракушки или статуэтки, с которой можно отправиться в плавание. Их первое инстинктивное желание – немедленно поставить что-нибудь на это пустое место, и шишечки – это любимые статуэтки вязальщиц. Они украшают и акцентируют трехмерный язык петель, это привкус точки под восклицательным знаком, это комочек жвачки на тротуаре, это тканевая опухоль.

Я довольно равнодушно относилась к шишечкам, пока в один прекрасный день не увидела Жакет. Связанный из объемной пряжи, с шокирующе глубоким воротом из шишечек, гармонирующим с не менее значимыми полосами вдоль обеих манжет в обворожительном стиле 1960-х а-ля Джеки О[13]. Я была очарована. Эти шишечки не были скромными или неприметными, это были горделиво красноречивые буфера Долли Партон[14], словно отчеканенные копытами лошадей на каждом свободном сантиметре вязаного полотна. Они создавали ячейки сот из петель, полные плюшевой, волокнистой сладости, которую я находила просто неотразимой.

Внезапно, вопреки всякому здравому смыслу, я почувствовала, что глубоко внутри вязальной меня зашевелилось острое желание: желание схватить спицы и создать такой жакет для себя самой.

Получится ли у меня, связав это истинное шишечное наваждение, превратить уродство в очарование? Смогу ли я подружиться с шишечками? Я должна была попытаться.

Рекомендации по километражу пряжи уже намекали мне, что это будет долгое путешествие. На создание кофточки, аналогичной по размеру и форме, обычно требуется около 770 метров пряжи – и это если использовать толстую и объемную. Но эта малышка хотела целый километр, а может, и больше. Я заказала 1280 метров плюшевой шерстяной пряжи, посчитав, что всегда могу связать из остатков подходящую шапочку и рукавички в таком же шишечном стиле (с кем поведешься…).

Набрав петли по нижней кромке, я приступила к вязанию, продвигаясь вверх. По схеме сначала нужно выполнить рукав-реглан, а потом – уже в самом-самом конце – увенчать жакет под горлышко нагромождением шишечек. Работа над основной частью прошла очень быстро, мои спицы легко штамповали ряды лицевых петель.

И стоило только поймать себя на мысли – «Да я закончу уже к концу недели», как я со всего маху въехала в шишечки. Говорят, что вождение машины в Америке имеет две крайности – вы давите на газ, разгоняясь по новой ровной дороге, а в следующий момент асфальт внезапно заканчивается, и вот уже приходится вилять между рытвинами, настолько большими, что в них легко поместится джип. После крейсерской скорости вязания ровной лицевой глади пришлось переключиться на первую передачу, размышляя, успею ли я добраться до следующего города к закату.

А потом что-то произошло. Тумблер в моем нетерпеливом мозгу вдруг отключился. Я перестала обращать внимание на время и скорость; я перестала с нетерпением ожидать следующий и последующий ряды. Я погрузилась в глубокое и медленное удовольствие от настоящего момента, от каждой провязанной петли. Я с удовольствием наблюдала, как форма становится округлой, как она растет и, наконец, вызревает в полноценную шишечку. Я волновалась, когда приходила пора ввести каждую новую шишечку домой, в семью петель.

Мне нравилось смотреть, как остальные петли принимали новичка, даже голова шла кругом, когда шишечки медленно и степенно появлялись на моих спицах. Я ощущала чувство солидарности со своей бабушкой, со всеми вязальщицами шишечек до меня. Они тоже столкнулись с этой тайной и крепко хранили ее. Они терпели презрительные ухмылки и закатывание глаз антишишечников, беспечно продолжая свой жизнерадостный путь. Теперь и я понимала.

Я люблю этот жакет с шишечками больше, чем любую другую вещь, когда-либо связанную мной. Я не уверена, что он мне к лицу. Но, когда я надеваю его, легко могу вычислить в толпе шишконенавистника и почувствовать связь с шишечным братством, с теми, кто знает эту тайну. Мне нравится, как лежит воротник, мне правится, как он украшает и защищает мою шею, на которой уже прорастает россыпь собственных шишечек.

Кстати говоря, на прошлой неделе я сходила к дерматологу для ежегодного обследования. Она посмотрела на мои веснушки, измерила жуткую родинку на спине, а потом взглянула на шею.

«Если это доставляет вам неудобства, мы можем их удалить», – сказала она.

На мгновение я задумалась. Я подумала о своей бабуле и ее водолазках, и насколько легко она могла бы удалить свои бородавки. Но она этого не сделала.

«Знаете… – ответила я, – мне и так нормально, спасибо».

Удачный разрез

Когда мне было восемь, вернувшись однажды домой из школы, я обнаружила, что все вещи в нашем доме на Биттерсуит-роуд в Рочестере, штат Нью-Йорк, уже упакованы и отправлены, а мне предстоит тащиться в машине на запад – далекий, далекий запад – и в эту поездку отправится только один из моих родителей.

Если бы к этой истории была написана музыка, то именно в этом месте игла соскочила бы с виниловой пластинки. Мы встретились с отцом в парке, я и мои братья, попрощались с ним, а мама все это время сидела в машине. Потом мы уехали. Вот так просто.

Для моей мамы это было начало новой прекрасной жизни, полной счастья и новых открытий. Для меня, сидевшей на заднем сиденье машины без кондиционера, в компании с хлорофитумом, телевизором Sony и угрюмыми братьями, это было первым настоящим эмоциональным откровением за гранью сказочного королевства, упавшего на асфальт мороженого или сломанной игрушки.

Мое сердце еще недостаточно загрубело, чтобы защититься от того, что происходит. Машина увозила нас все дальше и дальше от дома, и я не могла остаться равнодушной ко всему, что видела из окна. Столько всего нового. Открыто-закрытый бассейн в гостинице Holiday Inn в штате Иллинойс, река Миссисипи, настоящая пальма, холл отеля, где выступала группа с песней «You Are the Sunshine of My Life» и где мне впервые разрешили попробовать имбирный эль.

Мы продвигались все дальше и дальше, через удушающую жару и все более пустынный пейзаж. С каждым штатом, который мы проезжали, моя мама становилась все радостнее, а я и мои братья – все нетерпеливее. Я помню, что мне было жарко и неудобно. Мой фотоаппарат, лежащий под задним стеклом машины, практически растаял к тому моменту, как мы въехали в Техас. Конечным пунктом назначения был город Тусон.

Но это не был современный Тусон, с его многоэтажными курортами, великолепными полями для гольфа и торговыми комплексами на открытом воздухе, оборудованными кострищами, кондиционерами, замороженным десертом джелато[15] и бутиком Tiffany. Это была сухая плоская равнина, которая запоминалась лишь тишиной и блеклыми цветами, как на старой выцветшей кинопленке.

Мы добрались до места в сумерки и остановились в отеле Howard Johnson чуть в стороне от автострады 10. В воздухе так сладко пахло, а на парковке прямо из горки камней росла зеленая колючка. Я была очарована. Нежный пушок между колючек напоминал бархатистую кожицу персика. В тот вечер я усвоила первый урок пустыни: нельзя гладить кактус, независимо от того, насколько мягким он кажется. Понадобилось несколько дней, чтобы вытащить все крошечные колючки из пальцев. Добро пожаловать в Аризону.

И да, моя мать напоминает мне, что все мы знали о переезде за несколько месяцев, и я даже помогала упаковывать вещи.

А еще она говорит, что уезжали мы августовским утром, а не внезапно в один из дней после школы. И умом я понимаю, что это правда. Но мой мозг восьмилетнего ребенка сохранил эти впечатления несколько иначе, и уже вряд ли что-то сможет их изменить.

Если отрезать часть единого целого, это неизбежное потрясение для всей системы. То, что когда-то было целым, теперь раскололось. Перережьте нити вязаного полотна, и петли быстро распустятся, отступая в панике назад к дому, которого больше нет. Но такой разрез очевидно открывает и новые возможности, любопытно же, что может быть на этом новом полотне.

Есть и простой способ, безболезненный. Сначала нужно принять ряд мер под общим названием «стик»[16], чтобы подготовить петли к тому, что их ожидает, и помочь им пережить потрясение, исцелить, не оставляя шрамов, и даже расцвести в новой для них среде. По мнению Элис Стэрмор[17], «стик» – это старошотландское слово, которое означает «ожесточение сердца» или «запирание ворот», – подходящий способ описать действия для подготовки петель к возможно столь травмирующему опыту. И по сей день во мне еще живут спущенные петли, оставшиеся от того внезапного разреза, когда мне было восемь лет. Любимая чашка может разбиться, ручку могут случайно выкинуть, нежданные перемены внезапно свалятся на меня, и вот я уже охвачена паникой, которая, как я знаю, с настоящим никак не связана.